Расцвет чешского могущества.Преемник Пржемысла Отокара I, храбрый и отважный, но непредусмотрительный и легкомысленный Вацлав III (1230–1253) наметил путь для своего сына, стараясь подготовить соединение Австрии с Богемией. Смерть Фридриха II в 1250 г. и «великое междуцарствие» дали волю партикулярным стремлениям. Никто не воспользовался этими обстоятельствами так ловко и смело, как Пржемысл Отокар II (1253–1278). Сокрушив империю, папство оказало большую услугу всем народам, которым перевес Германии грозил опасностью. Отокар II щедро платил ему долг благодарности, предупреждал папу о замыслах Гибеллинов, предложил свою помощь Карлу Анжуйскому против Конрадина, искусно балансировал между Ричардом Корнуэльским и Альфонсом Кастильским, одновременному избранию которых он содействовал и которые довольно вяло оспаривали друг у друга власть. Его меч был всегда к услугам церкви; дважды, в 1254 и в 1267 гг., он предпринимал поход против язычников-пруссов, и тевтонские рыцари в, его честь назвали город, основанный ими в то время у устьев Прегеля, Кенигсбергом (1255). В награду за его услуги папы благословляли его оружие, освящали его завоевания; благодаря их поддержке он в одно время господствовал над всем бассейном среднего Дуная.

После прекращения династии Бабенбергов знать Восточной марки призвала на престол Отокара II (1251), тогда как Штирия досталась Беле Венгерскому. Штирийцы, недовольные владычеством мадьяр, возмутились, и между Отокаром и Белой вспыхнула война. Отокар, очень ловкий дипломат, был довольно плохим полководцем. Но Венгрия была ос лаблена продолжительными внутренними распрями; несметная конница куман, благодаря поразительной быстроте своих движений, не раз одерживала победы; но она не могла устоять против натиска тяжелой чешской кавалерии, зако ванной в железо и вооруженной на немецкий манер. При Крессенбрунне, недалево от впадения Моравы в Дунай, венгры были разбиты (1260). Бела отказался от Штирии. Не более успеха имел он и несколько лет спустя, когда вздумал оспаривать у богемского короля Каринтию и Крайну.

В 1273 г. могущество Отокара достигло кульминации: его непосредственные владения простирались от Рудных гор до Адриатического моря; вся Восточная Германия находи лась под его покровительством; благодаря своему тесному союзу с папством он пользовался как бы протекторской властью над пассауским и зальцбургским архиепископствами и над аквилейским патриархатом. Уполномоченный Ричар дом Корнуэльским защищать имперские домены, он подготовил присоединение Эгера (Эгры), которое было ему необходимо для прикрытия западной границы Богемии. Находясь в близком родстве с некоторыми из наиболее мо гущественных государей того времени, он рассчитывал по садить на венгерский престол своего ставленника. Татары называли его «железным королем», немцы — «золотым».

Немецкая иммиграция.Благочестивый без слабости, щедрый и склонный к пышности, но не расточительный, мягкий в своих отношениях к народу и ревниво оберегавший свою власть, Отокар стремился повысить культурный уровень своего государства и вернуть короне то могущество, которое она утратила во время предшествовавших смут. В борьбе со знатью и в своих трудах на пользу эконо мического развития Богемии он опирался на немцев.

Со времени венгерского нашествия, которое отрезало за падных славян от их южных собратьев, Богемия без сопротивления подчинилась германскому влиянию, хотя и продолжала отстаивать против императоров свою политическую независимость. Каково бы ни было участие Кирилла и Мефодия в обращении чехов, последние вскоре примкнули к Римской церкви. В течение долгого времени епископами были у них немцы, и из немцев же состояло их белое и черное духовенство.

Политические сношения, крестовые походы, все более частые браки чешских государей с немецкими принцессами облегчали водворение чужеземных нравов в Богемии. В ту эпоху, когда национальное чувство было еще смутно и неустойчиво, более высокая культура производила неодолимое обаяние. Знать, как и короли, переняла немецкий язык, вкусы, одежду и даже имена. Особенно быстро усиливался иностранный акцент с начала ХIII в., благодаря систематической поддержке, которую оказывали ему последние короли из дома Пржемысла. Пражский двор получил совершенно немецкий характер, знаменитейшие миннезингеры добивались милостей у Вацлава III и Отокара II и посвящали им свои произведения.

В Чехии издавна жили иностранные купцы. В конце XI в. Козьма говорит об «очень богатых купцах из разных стран», которые жили вокруг пражского замка и в Вышеграде наряду с «евреями, сундуки которых были полны золота и серебра, и богатыми менялами». Близ древних замков возникают новые торговые и промышленные центры, приобретающие вскоре различные привилегии и окружающие себя стенами для защиты против притеснений чиновничества. Обеспокоенные усилением дворянства и стремясь увеличить свои доходы, короли призывают новых поселенцев и дают им обширные льготы; в этом отношении больше всего сделали Вацлав III, настоящий основатель старого города в Праге (после 1235 г.), и Отокар II. Рост народного богатства и увеличение безопасности, содействуя развитию обмена, привлекают множество купцов; старые бурги получают новый характер, их сила и влияние возрастают. К старым королевским городам Оломоуцу, Брюнну, Цнайму, Кладрау и Ке нигтрецу, существовавшим уже при Отокаре I, присоединяются при Вацлаве Коммотау, Лейтмериц и Заац, быть может и Пльзень, Мельник, Курим и Глац, затем, при Ото каре II, Хрудим, Часлау, Будвейс, Колин и др. «Слава госу даря, — говорит моравский маркграф Владислав Генрих, — сияет более ярким блеском, если он окружен множеством цветущих больших городов».

При Отокаре II в Богемии было более двадцати королевских городов. Они зависели непосредственно от короля и его чиновников, пользовались широкой автономией, имели свой суд и свои обычаи, заимствованные в большинстве случаев из магдебургского права. Решения сеймов не были для них обя зательны, и городские дела рассматривались на местных со браниях, в которых участвовали только городские делегаты.

В то же время франконцы, баварцы и саксы, достигнув географической границы страны, начали занимать внутренний склон гор и проникать в долину верхней Эльбы и бассейн Эгера. Пржемысловичи встречали иноземцев с распростертыми объятиями и предоставляли к их услугам всю власть, которой располагали. Сознав важность рудников, они стали призывать для их разработки иностранцев: Рудные горы были заняты немцами, а города Иглау, Немецкий Брод и Куттенберг совершенно онемечились. До сих пор грани ца была закрыта непроходимыми лесами, которые не раз останавливали иноземные нашествия и которые было запрещено вырубать: эти земли, из которых иные считаются лучшими в Богемии, были отданы иностранцам; чтобы привлечь поселенцев, их освобождают от самых обременительных барщин и повинностей, им дают известную автономию, их признают эмфитевтами-собственниками обрабатываемых ими земель. С побережий Северного моря, которые едва могли прокормить свое население и часто опустошались страшными наводнениями, из глубины Германии, где свирепствовала гражданская война, стекались сюда крестьяне, привлекаемые большей обеспеченностью владения, большей безопасностью жизни, девственностью и плодородием почвы. Округа Траутнау, Глаца, Эллбогена были заселены немцами; на юге они заняли окрестности Круммау, на востоке — линию холмов, отделявших Моравию от Богемии.

Немецкие писатели наперебой восхваляют благодетельные последствия, которые повлекла за собой для славян эта иммиграция, и несомненно, что немцы приносили с собой капиталы и усовершенствованные технические приемы; благодаря им богатство возрастает, промышленность и торговля оживляются. Но эти выгоды были куплены дорогой ценой. Пришельцы не смешивались с остальным населением, оставались как бы чужеземным лагерем в неприятельской стране, составляли государство в государстве. Тогда как в западных странах буржуазия, тесно связанная с жизнью все го общества, была одним из важных факторов политического и духовного прогресса, в славянских странах она была преимущественно причиной раздоров и ослабления. Культурные успехи плодотворны лишь тогда, когда они являются естественным последствием нормального развития народа; если они скороспелы и искусственны, то они ведут к разрушению национального единства. Между высшими классами, воспитанными в иностранной школе, и народом, который остался верен своим традициям, образовалась пропасть. Таким образом, политическое единство подверглось серьезной опасности, в то самое время, когда границы были открыты для нашествия и когда духовная крепость нации ослабела, вверху — вследствие деморализации, легкомыслия и раболепного подражания германским нравам, внизу — вследствие недоверчивости и зависти. В течение XIII в., представляющего собой несомненно одну из самых плачевных эпох в истории славян, мнимые успехи, достигаемые ими, обращаются им во вред, и величайшими их государями являются те, которые наносят им наиболее тяжелые удары.