Но Нобиле продолжал держаться вызывающим образом. Он с посыльным отправил из Теллера Элсворту письмо с надписью «личное». В нем он излагал Элсворту свои, как он их называл, «неисчислимые неприятности». Очевидно, он воображал, что, апеллируя к Элсворту, да еще в тоне откровенной доверчивости, ему удастся поссорить Элсворта со мною, что помешало бы нашим совместным выступлениям и тем способствовало бы его собственным стремлениям к присвоению главной доли славы экспедиции. Поступок этот был не только окольным путем к достижению цели, но одновременно доказывал, что Нобиле чрезвычайно плохо разбирается в людях. Элсворт не принадлежит к тому сорту людей, которых можно привлечь подобными предложениями. Он – джентльмен, верный товарищ и настоящий спортсмен. Поэтому вполне естественно, что Элсворт первым делом показал мне это письмо, которое ему очень не понравилось.

Среди «неисчислимых неприятностей», перечисленных в письме, Нобиле особенно жаловался на то, что «вы с Амундсеном подписываете статьи в «Таймсе», не присоединяя моего имени». Каким образом и откуда он мог вообразить, что имеет какое-либо отношение к «Таймсу», было загадкой для Элсворта и меня. Мы оба подписали контракт с «Таймсом», где, как уже видел читатель, имени Нобиле ни разу не было упомянуто.

С другой стороны, у Элсворта и у меня имелись все основания быть недовольными Нобиле, потому что он держал себя так, словно располагал какими-то материалами об экспедиции для обнародования в печати. Единственно, что Нобиле имел право написать, как нам известно, была глава о технической стороне полета. Читатель помнит, что даже и этому праву Элсворт пытался помешать, когда посол Гаде предостерегал его от опасности давать на это разрешение. Телеграмма, полученная Элсвортом от аэроклуба, определенно ограничивала вопрос относительно главы о технической стороне полета.

Представьте же себе наше изумление и огорчение, когда мы получили от трех ответственных руководителей аэроклуба телеграмму следующего содержания:

«Контракт с Нобиле, подписанный в присутствии Рисер-Ларсена в качестве вашего и Амундсена представителя, содержит следующее условие: «окончательный отчет об экспедиции составляется Амундсеном плюс Элсвортом и Нобиле, вместе с теми лицами, которых они выберут себе в сотрудники. Согласовано, что Нобиле разрабатывает техническую и воздухоплавательную часть книги». Это единственный параграф, имеющийся относительно опубликования, и так как Нобиле написал статью для обнародования в печати еще до полета, то мы считаем лишенным логики и такта протестовать против права Нобиле на сотрудничество. Общее недовольство газет по поводу того, что они получили мало материала после экспедиции. Мы должны также позаботиться о воздухоплавательном отчете для внесения необходимого разнообразия. Отчет Нобиле составит не часть большой статьи, подписанной вами и Амундсеном, а независимое приложение. До сдачи этих статей мы не можем получить последнего платежа по контракту с прессой. Сожалеем, что не в состоянии исполнить ваше желание, и обращаем ваше внимание на тот факт, что аэроклуб, согласно контракту, является единственным административным и экономическим руководителем экспедиции. Мы вынуждены настаивать на том, чтобы прежнее соглашение считалось аннулированным, иначе результат в экономическом отношении будет неудачным.

Эта телеграмма впервые показала Элсворту и мне, что слова «и воздухоплавательная» были добавлены в тот контракт, который Элсворт в марте по телеграфу требовал не подписывать. Аэроклуб снова причинил нам бесконечные затруднения своей опрометчивой и легкомысленной манерой действовать, так же как и податливостью по отношению к наглым домогательствам итальянцев. Томмессен, Сверре и Брюн опять поспешили согласиться на все, что ни требовал Нобиле, и проявили такую уступчивость в отношении его наглых претензий, что прибавили эту произвольную фразу в произвольном контракте и таким образом предоставили Нобиле лазейку, которой он мог пользоваться как оправданием, чтобы писать все, что ему вздумается и где вздумается об экспедиции в целом, растягивая до крайних пределов значение слова «и воздухоплавательная».

После получения этой телеграммы мы с Элсвортом еще долго старались всевозможными способами растолковать Нобиле точный смысл нашего первоначального договора. Когда это нам не удалось, мы пытались заставить Нобиле понять точный смысл хотя бы этого неправомерного контракта. Если считаться с обычным значением слов, а не искажать его произвольно, прямой смысл контракта следующий: во-первых, Нобиле не пишет ничего другого, кроме одной главы в книге, а во-вторых, эта единственная глава может рассказывать только о его маневрировании дирижаблем в качестве капитана. Однако вопреки ясному смыслу условий контракта Нобиле написал статьи обо всем, касающемся экспедиции, для американской и итальянской прессы, а теперь, когда пишется эта книга (в декабре 1926 года), он путешествует с докладами по Америке, рассказывая все, что ему вздумается, из истории экспедиции.

Поведение Нобиле во все время экспедиции и все его поступки в дальнейшем доставили мне столько огорчений и неприятностей, что они не поддаются описанию.

Неосведомленность общественного мнения о сообщенных здесь мною фактах позволила Нобиле внушить многим людям, что идея и выполнение полета в первую очередь принадлежит ему. В действительности же его участие заключалось единственно в исполнении обязанностей водителя (капитана). Он имел столько же отношения к удачному исходу экспедиции, сколько капитан американского транспортного судна во время войны имел к победе американских войск. Со стороны Нобиле столь же бесстыдно требовать большего, как капитану американского транспорта заявлять, что это он объявил войну и выработал диспозиции генерального штаба для отправки полков в сражение.

Но вернусь к хронологическому порядку моего рассказа. В тот самый день, когда Элсворт получил в Номе вышеприведенную телеграмму от руководителей аэроклуба, ему пришла еще одна телеграмма, подписанная самим аэроклубом, хотя, несомненно, ее отправляли те же самые господа. Телеграмма гласила следующее:

«Нижеследующее составляет часть документа: президент норвежского аэроклуба сообщает о получении от мистера Элсворта сообщения, что последний только рад пойти навстречу пожеланию, чтобы имя полковника Нобиле было присоединено к названию экспедиции. Президент сообщил, что аэроклуб, горячо благодаря мистера Элсворта за эту личную большую жертву, решил из уважения к итальянскому государству и конструктору дирижабля дать экспедиции имя трансполярного полета Амундсена – Элсворта – Нобиле. Президент сообщил, что он опубликует это при сдаче дирижабля 29 марта. Аэроклуб также решил, что на Северном полюсе будут сброшены не только норвежский флаг, но также американский и итальянский, однако таким образом, что норвежский флаг будет сброшен первым. В остальном изменение названия не повлечет за собой никаких перемен в национальности экспедиции или в уже заключенных контрактах.

Единственный комментарий, какой можно сделать к этой телеграмме, это тот, что «сообщения» Элсворта вообще не существовало. Элсворт никому абсолютно не говорил, что его очень обрадовало присоединение имени Нобиле к названию экспедиции. В действительности же произошло только следующее: при нашей второй встрече в Риме Томмессен настоятельно просил нас сдержать обещание, которое он, очевидно, уже успел дать, а именно – позволить, чтобы имя Нобиле упоминалось в связи с экспедицией, но только в Италии и то только пока дирижабль не будет передан нам итальянским правительством. Томмессен уверял нас, что на это надо смотреть исключительно как на временный и местный знак уважения и уступку итальянской национальной гордости. Побежденные этими доводами и опасаясь, что в случае нашего несогласия итальянское правительство нарушит контракт и не даст нам дирижабля, Элсворт и я согласились с большой неохотой на это строго ограниченное употребление имени Нобиле. Впоследствии, как видно из только что приведенной телеграммы, аэроклуб повел себя как хорошо известный господин, который, получив мизинец, отхватывает и всю руку[25]. Он вынудил тщательно ограниченную уступку и сделал из нее широкое до смешного разрешение без нашего на то ведома и согласия.