– Во как! Мне и везти Барби к вам.

– Ну и хорошо.

– А бабки я получу?

– Про Остапа Бендера слышал?

– Ну?

– Что он говорил в таких случаях?

– Не помню…

– От мертвого осла уши ты получишь.

– Понятно… Ну, что, со мной всё?

– Нет, корешок, – улыбнулся Шепель, – мы еще не закончили. Теперь ты расскажешь нам о том, как охраняются в ночное время поселок и территория, огороженная забором.

– Так это запросто. В бараке два охранника, в домах по одному. И баб, и детей с инвалидами после отбоя закрывают в комнатах.

– Охрана вооружена?

– «Макаровской» травматикой, ну и дубинки ментовские еще.

– Связь между собой поддерживают?

– Наверное. Если что, докладывают Комару. Тот в поселке обычно днем обретается, на ночь домой уезжает. Приезжает быстро. Может людей с собой прихватить. Но, бывает, и сам дежурит.

– Много людей может привезти?

– Человек пять-шесть.

– А что, бывали такие случаи?

– Один раз бабенка сбежала. Решетку выломала на окне и со второго этажа сиганула. Охранник увидел, позвонил Комару. Поймали в лесополосе у железнодорожной платформы.

– Что с ней сделали?

– Не знаю, но больше в поселке я ее не видел.

– В вашей фирме, ты говорил, и местные женщины работают – те, что на своих хатах клиентов принимают?

– Да.

– Они тоже работают на Депутата под жестким контролем?

– Те – нет. Те добровольно. У них и номера телефонов на сайте свои. Фирма их только охраняет. Клиент-то разный бывает, попадаются и отморозки… Тех наказывают… Я могу быть свободен?

Шепель подал сигнал Киму. Капитан подошел сзади к Рябому и через куртку сделал укол.

– Чой-то это? – вздрогнул Рябой.

– Укол.

– Какой укол?! – Физиономию бандита вновь исказила гримаса страха.

– Не шуми. Ведь ты же сейчас отсюда хотел ехать прямо к своим хозяевам, чтобы предупредить о нас?

– Нет, сукой буду!

– Сука ты и есть. Но лгать все равно нехорошо. Хотел… И поехал бы. Но ты не сделаешь этого. Почему? Ответ простой. – Шепель достал удостоверение личности, раскрыл его. – Потому, что мы – офицеры Главного управления по борьбе с терроризмом, подчиненного лично президенту. И давили не таких клопов, как твой Депутат и его «крыша». Мы, Рябой, удавим кого угодно, причем без суда и следствия. Ваша контора попала в серьезный переплет, и скоро мы разнесем ее в прах. Хочешь остаться в стороне – молчи. А чтобы вдруг ты не сглупил и не создал нам проблем, тебе внедрили в тело «маячок». Слыхал о таких вещах?

– Слыхал, – потухшим голосом ответил Рябой.

– А для чего мы внедрили тебе «маяк»? Ответ еще более прост: чтобы знать, где ты находишься в то или иное время. А зная, где ты находишься, – слушать, о чем ты говоришь. Даже в постели. И если тебе придет в голову мысль поиграть с нами, то по «маяку» мы найдем тебя даже в Гондурасе. И не думаю, что ты будешь рад этой встрече… Вот такие пироги с котятами, Григорий Шунин. С нами следует сотрудничать; тогда, может, и проживешь отведенный тебе Господом срок.

– Да никого я не собирался сдавать! Чтобы меня Депутат замордовал расспросами? А потом и предъяву кинул?..

– Кто тебя знает, Рябой… Так и нам, и тебе спокойней будет.

– Ни хрена себе спокойней! И что, мне теперь всю жизнь таскать в себе вашу хрень? А вы – ржать, слушая, как я бабу свою трахаю?

– Это временная мера. Закончим операцию по вашей конторе – уберем «маяк». Но предупреждаю: ни сам, ни с помощью медиков ни в коем случае не пытайся извлечь его самостоятельно. Это приведет к смерти. Запомни, Рябой, к немедленной смерти! Только наши специалисты могут избавить тебя от него, и никто другой. Запомнил?

– Не хочешь, запомнишь…

– Вот и хорошо. А теперь садись в свою развалюху и вали отсюда. Вечером ждем тебя с Ольгой!

Рябой сел в «семерку» и вскоре скрылся за рощей.

– Ты отдашь мне свой телефон? – спросил Шепеля Самойлов.

– Из-за номера? Нет, позвони в технический отдел, пусть они вобьют мой номер и в твою трубу. Вместе с сигналом, что слышал оператор салона «Бергета». А мне установят обычный звонок. Вообще-то надо было звонить в салон с твоего телефона, я выпустил это из виду. Но ничего. Технари разведут номер. Да и кто тебе будет звонить? Хотя будет… Тот же Рябой, когда привезет Ольгу.

– Ты разве не будешь со мной?

– Я проконтролирую обстановку у дома по приезду Рябого, осмотрю, что к чему, поднимусь. Нам с ней беседовать недолго. В ночь будем брать объекты. Сейчас едем в штаб разрабатывать план акции. Ну, а далее по плану, обычная работа. Все по машинам, и вперед в Москву!

В штабе подгруппу Шепеля уже ожидали полковник Тимохин, майор Макаров, капитан Лушин и прапорщик Шматко. Это стало сюрпризом для Михаила. Он обратился к Тимохину:

– Ты, командир, решил сам возглавить акцию по освобождению рабов?

– Да, таков приказ начальника Управления.

– А ребят с собой для усиления взял? Значит, считаешь, что мы вчетвером – я имею в виду себя, Самойлова, Кима и Дрозда – не справились бы с задачей?

– Справились бы, но, согласись, шестеро спецов все же лучше и надежней, чем четверо.

– Так всех нас, выходит, не шесть, а восемь человек. И непонятно, для чего ты привлек к работе снайпера Шматко? У охраны травматика и дубинки, и их ночью на объекте всего четверо. Или в Управлении решили провести акцию устранения и завалить всю охрану?

– В этом нет необходимости. Но нам, Миша, предстоит не только разнести гадюшник работорговцев.

– Что же еще надо будет сделать?

Тимохин отвел своего подчиненного и друга в сторону:

– Разведка вычислила, кто стоит во главе организованной преступной группировки, занимающейся не только эксплуатацией детей, инвалидов, организацией проституции, но и торговлей довольно крупными партиями тяжелых наркотиков, в основном героина.

– И кто же эта тварь?

– Бывший генерал МВД Константин Леонидович Строгин.

– Строгин? – удивился Шепель. – Это тот, кого в девяностые годы в министры прочили?

– Тот самый. Он попал в поле органов безопасности еще во время Первой чеченской кампании.

– Что-то связанное с продажей оружия?

– Не только. Строгин подозревался в продаже оружия и в тайном сотрудничестве с руководителями бандформирований, в том числе и лично с Масхадовым. Но тогда либо не удалось ничего доказать, либо делу не дали ход сверху. Строгина понизили в должности, но оставили в центральном аппарате. Какое-то время он выжидал, а после вновь взялся за прежнее. От неминуемого и сурового наказания его спасло то, что первая же партия оружия, отправленная в Чечню в начале века, была перехвачена. Случайно или нет, но спецназ МВД при захвате груза уничтожил всех курьеров и охрану, оборвав тем самым нить, которая могла привести к организатору сделки. Строгин подал рапорт на увольнение и вскоре оказался на гражданке, чтобы всплыть сейчас. Уж как на него вышла ФСБ, мне неизвестно – возможно, Феофанов просветит, – но то, что именно Строгин стоит во главе преступного бизнеса, на который вышел Самойлов, – доказанный факт. А посему, Миша, после отработки объектов нам предстоит еще работа по Строгину.

– Ты хочешь сказать, что мы должны будем взять этого «оборотня»?

– Да. Взять или уничтожить, как получится. Уж не знаю, каково будет окончательное решение по нему.

– Значит, уничтожение.

– Почему?

– Да потому, что от Строгина ниточка, как ты говорил, может потянуться еще выше. Ведь кто-то в свое время отмазал генерала… А кто мог отмазать такую фигуру? Лишь тот, кто сидит на самом верху. Поэтому, уверен, по Строгину мы получим приказ на ликвидацию.

– Возможно…

– А вскоре кто-то займет место этого генерала – и все начнется по-новому.

– Но мы можем и не уничтожать Строгина, – улыбнулся Тимохин.

– Ты пойдешь на невыполнение приказа? – удивился Шепель.

– Там будет видно, Миша. Строгин – второй этап общей операции. А нам надо придумать, как провести первый…