Но почему-то сейчас ему было не по себе. Почему? Может быть, ему будет неприятно видеть ее слезы, выслушивать ее мольбы? Когда-то он думал, что будет наслаждаться этими картинами, но сейчас, ему хотелось скорее покончить со всем.

Может быть, он слишком торопится? Ведь прошло всего две недели с тех пор, как он прибрал к рукам «Лейтон Интернэшнл». И он еще посмотрит, как она будет корчиться в роли его наемного работника. Она думает, что у нее есть шанс вернуть ее компанию, но он ведь знает, что это невозможно. Кроме того, он будет наслаждаться с ней в постели.

Да, пожалуй, так будет лучше. Сегодня он пригласит ее в оперный театр, будет с ней ласковым и учтивым. Она с радостью кинется в его объятия, когда они вернутся домой.

Когда он вернулся на виллу, у дверей его встретила сеньора Флорес. Хмуро взглянув на него, она повернулась, не сказав ни слова, и ушла в дом.  Возле стены он увидел чемодан Ребекки.

Сама она стояла в дверях его кабинета, одетая в серый брючный костюм, с ноутбуком в руках.

— Ты куда-то собралась? — Он предупреждал ее, что с нею будет, если она сбежит. Неужели она пытается манипулировать им, делая вид, что уезжает?

— Да. — Ее подбородок вздернулся вверх.

Он увидел ее покрасневшие глаза, припухшие от слез...

— Ты плакала, querida?Что случилось? — Он шагнул к ней, чтобы обнять ее, но она отшатнулась так быстро, что чуть не упала.

— Нет, — выдохнула она. — Не прикасайся ко мне.

Руки Алехандро упали вниз. Madre de Dios.Почему его грудь так больно сжалась?

— Скажи, что произошло, — потребовал он.

Он заставит ее заговорить.

В ответ она ударила его по щеке. Но он даже не моргнул. Секунду они прямо смотрели друг другу в глаза.

А еще через секунду она кинулась на него с кулаками. Он крепко схватил ее за запястья.

— Ребекка, ради бога, что случилось? — воскликнул он, будто ни о чем не догадывался.

Она оттолкнула его с поразившей его силой и, отвернувшись, обхватила себя руками. Потом, резко повернувшись, снова взглянула на него.

— Ты купил банк, Алехандро. И владел им всего лишь год. Это был единственный банк, который ссудил моему отцу деньги! — Она рассмеялась. Смех вскоре перешел в судорожный всхлип. — Сначала я думала, что это ошибка. Но это тыпродал нам курорты на Таиланде. Они принадлежали одному из твоих филиалов. Это тывсе устроил!

Алехандро пожал плечами, стараясь сохранять непринужденный вид.

— Да, так оно и было.

Ребекка шагнула вперед, сжав кулаки.

— Отец погиб в Таиланде. Он летел смотреть курорты, которые ты продал нам, чтобы нас уничтожить. Ты подонок! И как могла я подумать... — Она приложила руку к глазам, покачала головой.

— Как ты узнала об этом? — Лицо ее было бледным. Странно, но это беспокоило его.

— Роджер Кахилл прислал мне по почте документы. Он обнаружил их, когда искал на тебя компромат. Забавно, да?

— Ты общалась с Кахиллом? — Это должно было его удивить, но не удивило. Кахилл финансово поддерживал компанию, пытавшуюся увести у него из-под носа курорты в Дубай.

— Я спросила его, что случилось пять лет назад, — сказала Ребекка, всхлипывая. — Возможно, тебе следовало сделать то же самое.

— Я и так знал, что случилось, — бросил он. — Сколько раз мы будем вспоминать об этом?

Ребекка вскинула голову.

— Оказалось, мой отец пытался уничтожить твою компанию. Наверное, он злился на тебя за то, что ты причинил мне боль, но я не уверена в этом. Ты можешь считать меня виноватой, если хочешь, но разве тебе не следует винить самого себя? Если бы у тебя не было невесты — или как хочешь ее назови, — ничего бы этого не случилось.

Винить самого себя? Какого черта она несет? Это была еевина. Он сделал шаг вперед — сам не зная, зачем, и в этот миг зазвенел дверной звонок. Раздались шаги сеньоры Флорес.

— Это, наверное, мое такси, — сказала Ребекка, — В качестве нового управляющего могу порекомендовать Джона Барнеса.

Алехандро не ожидал такого поворота событий.

— Ты убегаешь? И тебя не волнует, что будет с твоей компанией?

— А что мне остается делать? Сидеть и ждать, когда ты уничтожишь меня? — Она покачала головой. — «Лейтон Интернэшнл» мне уже не принадлежит. И я буду жить своей собственной жизнью!

Она направилась к выходу, но он схватил ее за руку. Прикосновение к ее коже будто обожгло его. Ему хотелось сгрести Ребекку в охапку, отнести в спальню, запереть ее там, пока она не улыбнется ему снова. Пока не будет заниматься с ним любовью так, будто он единственный мужчина в целом мире.

Но Ребекка, содрогнувшись, выдернула руку.

— Прощай, Алехандро.

Он промолчал, когда она направилась к двери. А что он мог сказать? Он победил, не так ли? У него теперь была «Лейтон Интернэшнл». У Ребекки не было ничего. Ведь именно об этом он мечтал долгие пять лет...

Алехандро не знал, как долго стоял в холле, но когда наконец поднял глаза, длинные тени ложились на стены. Все было кончено. Ребекка ушла. Из его дома и из его жизни.

Летом в Нью-Йорке особенно душно. Ребекка, изнемогая от жары, с трудом дошла до дома и направилась к лифту. Она не хотела сейчас думать о том, что купила в аптеке, но все равно — от этого никуда не уйти.

Порывшись в сумке в поисках ключей, она наконец открыла дверь, а через двадцать минут, затаив дыхание, смотрела на узенькую полоску бумаги — тест для определения беременности. Две красные черточки. Ребекка знала, что это значит. Но как это могло произойти? Она регулярно принимала противозачаточные таблетки. Когда возникли нарушения в менструальном цикле, доктор сказал, что организм ее привык к этим таблеткам, и посоветовал принимать другие — за месяц до того, как она вылетела в Мадрид.

Ребекка уронила полоску бумаги, сердце ее учащенно забилось. Какие противоречивые чувства... Она ощутила радость, да. Но и боль тоже. Зеркало отражало ее бледное лицо, с темными кругами вокруг глаз. Она сильно похудела. Плохо спала.

Но ей нельзя поддаваться панике! Ее ребенку нужна здоровая мать, а не бледное, изможденное создание, которое не может есть и спать. Ребекка прижала руку к животу. Она уже любила свое дитя — дитя Алехандро. И ей захотелось броситься к телефону, сообщить ему об этой прекрасной и ужасающей новости. Но она не могла.

Алехандро не любил ее. Никогда не любил. Он не поддавался никаким чувствам. Все у него было под контролем.

Ребекка провела дрожавшей рукой по волосам. О боже! Что ей делать? Она была одна, и теперь возникла еще одна жизнь, которую ей надо было сберечь. Ведь ей придется работать — она потратила почти все свои сбережения. И кто поможет ей?

Ее мать? Боже, нет. Алехандро? При этой мысли Ребекка истерически рассмеялась.

Прошло четыре недели с тех пор, как она покинула Мадрид. Она поначалу думала, что он бросится за ней. Может быть, извинится за то, что он сделал. Будет молить о прощении. Какое заблуждение!

Ребекка с нежностью погладила свой живот. Когда же она снова влюбилась в Алехандро? Когда он застал ее в кабинете с фотоальбомом в руках? Когда взглянул на нее жадно, со страстью, в номере «Виллы де Музика»?

Или она никогда не переставала любить его?

Сейчас это не имело значения — как и почему. Она просто любила его. Она любила человека, который разрушил ее жизнь, и носила под сердцем его ребенка!

Ночи ее стали невыносимыми. Она не могла спать одна. Ребекка томилась в тоске о большом и теплом теле Алехандро, о его горячих ласках, редкой улыбке, которая так разительно преображала его лицо и сжимала ее сердце.

Он явно не испытывал тех же чувств. Он не звонил и даже ни разу не написал по электронной почте. Он не мучился бессонными ночами от воспоминаний.

Теперь ей придется искать работу. Она поедет в Лондон — работать в «Кахилл-групп».

Но что делать с ребенком? Ребекка сглотнула. Она не знала, что это такое — быть матерью. Она всегда занималась своей карьерой. На собственную мать она не могла рассчитывать. У этой женщины отсутствовал материнский инстинкт.