Мысль о новом морском пути в Индию прочно завладела умами европейцев. В 1607 году Генри Гудзон попытался попасть в Китай и Индию через Арктику, в обход испанских и португальских владений. Сначала он направился на север вдоль восточных берегов Гренландии, но наткнулся на ледяной барьер; тогда, повернув на восток вдоль кромки льдов, он вышел к архипелагу Ньюланд (ныне Шпицберген). Здесь ему удалось пройти до 80-го градуса северной широты, открыв потенциал охоты на китов на Крайнем Севере. В 1608 году Гудзон совершил второе путешествие в Арктику с целью найти проход между Шпицбергеном и Новой Землей. До него это пытался сделать голландский мореплаватель Биллем Баренц. Не сумев прорваться на северо-восток, Гудзон еще раз попытал счастье на северо-западе, но и здесь вынужден был отступить перед непреодолимой толщей ледяных полей. Север остался неприступным, и все взоры вновь обратились на запад, суливший смелым и предприимчивым баснословные барыши.
В то время как конкистадоры, грабившие и истреблявшие туземцев, проложили дорогу в Новый Свет для торговых компаний, эксплуатировавших труд моряков и чернокожих рабов, другие энергичные люди решили пойти по хорошо известному пути «грабь награбленное». Атлантический океан, по которому шли караваны судов, нагруженных несметными богатствами, превратился в настоящее Эльдорадо для «джентльменов удачи».
Морской разбой существовал во все времена, с тех самых пор, как люди начали осваивать водную стихию. Короли и даже князья Церкви не брезговали услугами пиратов; промысел такого рода лег в основу благосостояния Мальтийского ордена. Пиратское прошлое приписывали самому Христофору Колумбу. В 1927 году перуанец Луис Ульоа Сиснерос выпустил в Париже книгу «Истина об открытии Америки», в которой доказывал, что генуэзец Колумб — на самом деле каталонец Хуан Колом, пират, который в начале 1470-х годов воевал против своего законного государя, а затем бежал и под именем Яна Скольпа стал участником датской экспедиции к берегам Северной Америки. Впрочем, в XV веке фамилия Колумб-Коломбо-Колон-Кулон и т. п. была довольно распространенной, что могло вызвать путаницу. Известно, например, что в конце июля 1476 года из Генуи вышло несколько торговых кораблей, направлявшихся во Фландрию; одним из них командовал тот самый Христофор Колумб. Но вблизи Пиренейского полуострова крейсировали пираты, самым опасным из которых считался гасконец Гийом Казенав, известный под прозвищем Колон или Кулон Старший; он нападал на все корабли без разбора. Генуэзскую флотилию он подстерег 1 августа у мыса Сан-Висенти на юге Португалии, Колумб оказался в числе тех, кому удалось спастись вплавь. Тогда капитан Колон считался корсаром короля Рене Анжуйского; в 1478–1479 годах к услугам капера с такой же фамилией обращался французский король Людовик XI, чтобы перехватывать английские и бургундские суда у берегов Фландрии. Сам Христофор Колумб упоминал в своих воспоминаниях, что освоил азы профессии моряка под началом своего родственника и тезки, адмирала Франции.
Слово «корсар» появилось в начале XIV века. Происходящее от итальянского corsa (гонка), оно быстро прижилось во французском, испанском и португальском языках. Богатые судовладельцы вооружали корабли и предлагали государству свои услуги по защите его интересов на море, не забывая и про свой карман. Так, купец Джон Хоули в 1399 году организовал карательную экспедицию против французских пиратов, ведших Столетнюю войну на море, напал на побережье Нормандии и Бретани и захватил 34 французских судна. За короткое время он нажил большое состояние, получив при этом звание вице-адмирала за заслуги перед отечеством. Во Франции пребывание в корсарах, по сути, играло роль мореходного училища, школы офицеров для королевского военно-морского флота.
В конце XV века появились каперы, которые получали от государства патент — официальное разрешение на захват и уничтожение неприятельских судов — в обмен на обещание делиться добычей. Каперские свидетельства гарантировали неприкосновенность судна при встрече с дружественными кораблями и статус военнопленных при захвате врагом. В отличие от корсаров каперы выступали на стороне того государства, от которого имели патент, могли действовать только в условиях войны и только против судов неприятеля. Так, в семидесятые годы XVI века просторы Балтики бороздил датчанин Кирстен Роде — капер Ивана Грозного, ведшего Ливонскую войну со шведами и поляками.
Корсары и каперы, которые продолжали грабить корабли в мирное время или по истечении срока действия своего свидетельства, превращались в пиратов, искателей наживы без чести и совести. Пираты могли оказать помощь кому угодно, пока это было в их интересах, но при этом, однажды поставив себя вне закона, рисковали понести наказание от любых властей.
Около 1510 года Алонсо де Охеда основал колонию Сан-Себастьян на берегу карибского залива Ураба (Колумбия). Но скоро провизия кончилась и начались болезни, к тому же колонистам приходилось отбивать атаки индейцев. Спасение пришло, откуда не ждали: с Эспаньолы прибыло судно под командованием некоего Талавера. Его экипаж составляла банда проходимцев, преступников, искателей приключений, которые захватили стоявшее у берегов Эспаньолы генуэзское торговое судно и пустились в погоню за удачей. Оставив в Сан-Себастьяне вместо себя Франсиско Писарро, Охеда на пиратском корабле направился на Эспаньолу за помощью. По дороге он поссорился с Талавером, и тот велел заковать его в цепи. Однако когда разыгрался шторм, пираты освободили испанца и поручили управление кораблем ему как более опытному капитану. Охеда привел полуразвалившийся корабль к южному берегу тогда еще совершенно неисследованной Кубы. Преодолевая страшные трудности и терпя лишения, пираты во главе с новым капитаном шли через неведомые дебри Кубы, переправлялись вброд и вплавь через бурные реки, утопая в прибрежном иле, задыхаясь от жары и страдая от голода. Когда им с большим трудом удалось вернуться в Санто-Доминго, их арестовали, а главарей повесили. Сам же Охеда закончил жизнь в нищете и безвестности.
Но вернемся к корсарам и каперам, осуществлявшим грабеж «на законных основаниях».
Первой страной, направившей свои корабли на перехват испанских галеонов, стала Франция. В 1522 году Жан Форен (или Флери) напал на караван из трех судов, нагруженный сокровищами Монтесумы, [4]которые Кортес отправил в Испанию Карлу V; его добычей стали 300 килограммов жемчуга, 230 килограммов золотого порошка, сундуки с драгоценными камнями и слитки серебра. Флери промышлял в районе между мысом Сан-Висенти и Азорскими островами. Кроме него морским разбоем занимались Гильом Шоде из Онфлера и Жан Фэн из Дьепа, а земляк последнего Жан Анго был владельцем целой корсарской флотилии. Он обнаглел до такой степени, что объявил войну Португалии, разорил ее побережье и осадил Лиссабон, вынудив монарха пойти на уступки. Анго обзавелся собственным «двором» в Дьепе, финансировал экспедиции на Кубу, на Суматру, в Бразилию, в Перу. В 1543 году 800 корсаров из Байонны обрушились, как саранча, на жемчужный остров Маргарита, захватили Картахену и совершили рейд в Санто-Доминго. Французский король Генрих II выдал в 1553 году Франсуа Леклерку, уроженцу Шербура, первый каперский патент на «охоту» вблизи Американского континента: возглавив флотилию из четырех кораблей, он отправился к Эспаньоле, разграбил Кубу и вывез с острова артиллерию, чтобы укрепить ею оборону Бреста. Годом позже Жак де Сор с тремя кораблями и тремя сотнями людей разграбил первую столицу острова, Сантьяго-де-Куба (на это ушел целый месяц), а в следующем году — город Санта-Мария-дель-Пуэрто-дель-Принсипе (современный Камагуэй). В июле, объединившись с Франсуа Леклерком, он захватил Гавану, сжег тамошние церкви (оба были протестантами, а потому мстили католикам) и завладел огромной добычей. С 1536 по 1568 год в Карибском море были захвачены 152 испанских корабля, а еще 37 — в «треугольнике» между Испанией, Канарскими и Азорскими островами.
