При катетеризации мочевого пузыря 25 января вышло еще около литра гнойной мочи. На следующий день начался приступ лихорадки, сопровождавшейся судорогами, во время которых император терял сознание. К вечеру, казалось, ему стало лучше, и он попросил есть. Но во время приема пищи у него вновь возник судорожный приступ с потерей сознания на два с лишним часа. Когда государь очнулся, выяснилось, что он утратил способность говорить и владеть правыми конечностями. В шесть часов утра 28 января Петр I скончался на руках Екатерины в возрасте неполных пятидесяти трех лет.
Физические недомогания царя и его соратников отнимали у них немало сил и времени, мешали им работать и отдыхать. Но страдания от телесных болезней иногда было легче переносить, чем душевные недуги.
Болезни нервные и душевные
Нервные и психические расстройства Петра I и лиц из его окружения возникали как из-за врожденной предрасположенности к заболеваниям, так и вследствие физического и нервного перенапряжения, а в случае петровских сподвижников — еще и из-за постоянного опасения за свою судьбу, находившуюся под скипетром скорого на расправу монарха.
Поведение Петра I отличалось заметными проявлениями аномалии, что зачастую поражало современников. На двадцатом году жизни у него стала трястись голова, и на красивом круглом лице в минуты напряженного раздумья или душевного волнения появлялись судороги. Его большие глаза приобретали тогда резкое, даже дикое выражение.
Юст Юль приводит довольно устрашающую зарисовку с натуры, сделанную на торжествах по случаю полтавской победы: «Мы вышли из кареты и увидали, как царь, подъехав к одному простому солдату, несшему шведское знамя, стал безжалостно рубить его обнаженным мечом и осыпать ударами, быть может, за то, что тот шел не так, как хотел царь. Затем царь остановил свою лошадь, но всё продолжал делать… страшные гримасы, вертел головою, кривил рот, заводил глаза, подергивал руками и плечами и дрыгал взад и вперед ногами. Все окружавшие его в ту минуту важнейшие сановники были испуганы этим, и никто не смел к нему подойти, так как все видели, что царь сердит и чем-то раздосадован». Датский посланник отметил, что «описанные выше страшные движения и жесты царя доктора зовут конвульсиями. Они случаются с ним часто, преимущественно когда он сердит, когда получил дурные вести, вообще когда чем-нибудь недоволен или погружен в глубокую задумчивость. Нередко подобные подергивания в мускулах рук находят на него за столом, когда он ест, и если при этом он держит в руках вилку и ножик, то тычет ими по направлению к своему лицу, вселяя в присутствующих страх, как бы он не порезал или не поколол себе лицо». Юль предположил, что причиной нервно-психического расстройства Петра I является «острота крови» и что «эти ужасные на вид движения — топание, дрыгание и кивание — вызываются известным припадком сродни апоплексическому удару» (56).
Парижская газета «Ведомости иностранных дел» при описании внешности российского монарха, прибывшего во французскую столицу в 1717 году, отметила: «Он очень часто гримасничает. Привычное его движение — смотреть на свою шпагу, стараясь склонить голову через плечо, при этом отставляя назад ногу. Иногда он ворочает головой, словно желая втянуть ее в плечи. Приближенные уверяют, будто бы такое судорожное подергивание появляется у него при усиленной сосредоточенности мыслей» (57).
Только Екатерина могла совладать с царем во время его припадков гнева — он начинал успокаиваться от одного звука ее голоса. Жена умела снимать его судорожные головные боли: «…сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почесывала. Это производило на него магическое действие, он засыпал в несколько минут. Чтоб не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжение двух или трех часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым» (58).
Современники и историки называют две причины неуравновешенности Петра: детский испуг во время кровавых кремлевских событий 1682 года и частые кутежи в юности в Немецкой слободе, подточившие здоровье еще не окрепшего организма. Однако не исключено, что царь страдал врожденным психическим недугом, получившим дальнейшее развитие из-за названных неблагоприятных факторов.
Приступы ярости у государя происходили довольно часто. Они возникали внезапно под воздействием неприятных известий или каких-то иных внешних раздражителей, но иногда и без видимой причины. Вероятно, в ряде случаев монарх при желании мог бы себя сдерживать, но его твердое убеждение во вседозволенности, присущей самодержавной власти, обычно исключало всякое стремление к самоконтролю. Во время новогоднего праздника 1 сентября 1698 года повод для недовольства Петра был вполне определенным: стало известно, что первый русский генералиссимус А. С. Шеин раздавал высшие офицерские чины за взятки. Дальнейший, весьма драматичный, эпизод описан в дневнике Иоганна Георга Корба. После оживленного спора с провинившимся вельможей царь выскочил из-за праздничного стола в соседнюю комнату и через несколько минут появился с обнаженной шпагой; ударив ею по столу перед Шейным, он закричал: «Так истреблю я твой полк!» В порыве ярости Петр начал размахивать оружием, приводя в ужас всех пирующих. Князь-кесарь Ф. Ю. Ромодановский был легко ранен в палец; Н. М. Зотов, отводя от себя «удар царского меча, поранил себе руку». Царь уже занес шпагу над Шейным, но Ф. Я. Лефорт успел схватить сзади разбушевавшегося державного друга и сжать его в своих крепких объятиях. Петр, рассказывает Корб, «напрягал все усилия вырваться из рук Лефорта и, освободившись, крепко хватил его по спине. Наконец, один только человек, пользовавшийся наибольшей любовью царя перед всеми московитянами, сумел поправить это дело. Говорят, что этот человек достиг настоящего завидного своего положения, происходя из самого низшего сословия (несомненно, речь идет об А. Д. Меншикове, которого австрийский дипломат в данном случае почему-то не называет по имени. — В.Н.). Он так успел смягчить сердце царя, что тот воздержался от убийства, а ограничился одними только угрозами» (59).
25 мая (6 июня) 1719 года французский консул Лави писал министру иностранных дел Дюбуа: «Беспокойные движения царя и порывы гнева, которым он предается, показывают силу волнующих его страстей; колеблясь между гневом и опасением, он часто переходит с места на место» (60). Очевидно, с годами болезнь Петра I проявлялась всё сильнее.
Внезапные приступы ярости, судорожные припадки, непроизвольные телодвижения Петра являются несомненными признаками эпилепсии, однако нет никаких оснований говорить о случаях помрачения его сознания. Н. Н. Пуховский предполагает несколько диагнозов нервно-психических расстройств царя, в числе которых — такие малоправдоподобные, как вторичная паранойя, бисексуализм, сифилофобия, перешедшая в сифиломанию, и т. д. Возможно, он прав в том, что Петр страдал симптоматической фокальной (локализованной) эпилепсией (синдромом Кожевникова) (61). Эту форму болезни можно отнести к разряду нервных, а не душевных (62). В данном случае речь идет о внезапных избыточных возбуждениях нейронов коры головного мозга в результате органического или функционального повреждения, вызванного недостаточным кровообращением, травмами головы, инфекционными заболеваниями, опухолями, нарушением обмена веществ и другими факторами: на месте структурного повреждения образуется рубец, а периодически возникающие острый отек и раздражение нервных клеток двигательной зоны ведут к судорожным сокращениям мышц.
Признаки нездоровой психики проявлял царевич Алексей Петрович. Иностранные современники утверждали, что он страдал галлюцинациями и был склонен к религиозной экзальтированности. Современный исследователь, доктор медицинских наук В. Л. Минутко считает, что задумчивость царевича, его неразговорчивость в незнакомом обществе, скрытность, боязливость и подозрительность свидетельствуют о развивавшейся у него депрессии (63).
