Настя первой пришла в себя и, подобрав с земли пакет, который выронила во время нападения, повернулась к Прудковскому.

– Бежим, – коротко скомандовала она и помчалась к дому. За ней, волоча драгоценный чемоданчик, вприпрыжку бежал профессор.

Влетев в подъезд и захлопнув дверь, они уставились друг на друга, тяжело дыша.

– Ну, вы даете, – сказала Настя, во все глаза глядя на тщедушного доктора наук. – Вы прямо Бэтмен какой-то, честное слово.

– Какой ужас! – с ошарашенным видом воскликнул тот. – Я безумно испугался!

– Было заметно, – хмыкнула девушка. – А что у вас там? – кивнула она на чемоданчик, который Прудковский любовно прижимал к груди.

– Марки, – впервые за долгое время четко и ясно ответил профессор. – Я приехал к вам после заседания клуба филателистов, где получил несколько марок, за которыми охотился почти два десятка лет. Теперь они мои, а эти мерзавцы чуть не лишили меня моего сокровища. Знаете что? Давайте все же поднимемся к вам в квартиру, а то здесь не слишком удобно разговаривать.

– Нет, – решительно тряхнула головой Настя. – На сегодня с меня довольно приключений. Если вам хочется, можете прямо сейчас кратко изложить суть дела. Хотя я уже поняла, что краткость – не ваша фишка. Поэтому предлагаю встретиться завтра во время обеденного перерыва за чашкой кофе.

– Мне желательно завершить переговоры сегодня, – настырно гнул свое Прудковский. – Только дело, понимаете ли, больно деликатное. Скажите, вы ведь уже получили наследство своей прабабки?

– Прабабушки, – сердито поправила его Настя. – А вам что за дело? И вообще, откуда вы об этом узнали? В отличие от адреса и телефона такую информацию можно получить только незаконным путем.

– Так я адрес с телефоном тоже добыл незаконным путем, – отмахнулся Прудковский. – Дело не в этом. Я ведь не аферист какой-нибудь, и данная информация была нужна мне исключительно для того, чтобы…

Неожиданно они услышали, как во дворе душераздирающе завыла сирена «Скорой помощи». Вслед за этим стали щелкать замки и открываться двери квартир, подъезд наполнился людскими голосами – между собой переговаривались соседи по лестничной клетке.

– Ах, как неудачно все сложилось! Теперь мы точно не сможем поговорить, – сдавленным голосом воскликнул Михаил Николаевич. – Кстати, как бы нас в свидетели не привлекли. Судя по всему, там, во дворе, не только «Скорая», но еще и полиция.

– В свидетели? – ехидно переспросила Настя. – Молите бога, чтобы нас с вами не обвинили в хулиганстве или даже в бандитизме! Ведь по всему получается, что это не мы пострадавшие, а совсем даже наоборот – они. Знаете, давайте все же отложим наш разговор до завтра. А еще лучше на выходные.

– Вы ничего не понимаете! – с отчаянием в голосе воскликнул профессор. – Я срочно должен закончить работу над книгой, поэтому сижу на даче безвылазно и не могу каждый день приезжать в Москву. Послушайте, а может быть, вы сами ко мне приедете? Это недалеко, всего полчаса езды от МКАД.

– Да что вы в самом деле? С какой стати я должна куда-то ехать? Это же вам от меня что-то надо, вот вы и приезжайте.

– Вам тоже надо, поверьте. Когда я смогу спокойно объяснить, в чем дело, мое предложение вас очень заинтересует. И если вы мне поможете, то станете обеспеченным человеком.

– Я и так обеспеченный человек. И вообще, мне все это не нравится. Вы все юлите, ничего конкретного не говорите – одни намеки.

– Да я не успеваю! То вы куда-то торопитесь, то перебиваете, то ваши бандиты на меня нападают.

– Почему это они – мои? – удивленно вскинула брови Настя.

– Так они ж на вас напали, – развел руками Прудковский.

– А мне показалось – на вас. Пришли отбирать ваше сокровище – марки.

– При чем тут марки? Зарезать-то хотели не меня. Я им просто мешал.

– Чего же вы тогда влезли? Бежали бы себе на все четыре стороны.

– Так они же хотели отнять мой чемодан, а там были… Впрочем, я это вам уже объяснил. Так вы приедете? Речь может идти о миллионах…

– Вы спятили? Какие миллионы? Сейчас сюда придет полиция и будет всех опрашивать. Вы хотите, чтобы вас допросили? Нет? Тогда уходите немедленно. Всего хорошего!

– Вот, возьмите! – Прудковский извлек из нагрудного кармана рубашки клочок бумаги, исписанный какими-то каракулями, и протянул Насте. – Это адрес моей дачи. Найти очень легко. Только приезжайте не позже семи вечера, потому что я…

– Знаю, рано ложитесь спать. Но я не приеду, и не надейтесь.

– Даже если я скажу, что дело касается вашего наследства?

– При чем тут мое наследство? – мгновенно насторожилась Настя.

– Вы кое-чего не знаете, – загадочно улыбнулся Прудковский. – И, кроме меня, вам этого никто не расскажет.

– С этого надо было начинать, – недовольно покачала головой девушка. – Хорошо, я приеду.

– Только не тяните, ладно? А то мало ли…

– Полагаете, что-то может случиться?

– Кто знает, всякое возможно. Буду очень вас ждать.

И Прудковский, воровато оглядываясь, выскользнул из подъезда.

Когда Настя отпирала дверь квартиры, по лестнице, тяжело дыша и обливась потом, взлетел сосед Костя, возвращавшийся со своей обязательной вечерней пробежки.

– Привет, Костя! Случайно не знаешь, что у нас во дворе за шум? – сделав удивленное лицо, спросила девушка.

– Знаю, со мной только что полицейские разговаривали, – с важным видом ответил сосед и хрустнул суставами. По всему было видно, что он страшно гордится статусом обладателя горячих новостей и ему не терпится с кем-нибудь поделиться. – Там на спортивной площадке драка была, и двум парням так наваляли – мама, не горюй. Одному башку пробили, а другому – все ребра переломали. В общем, из больницы не скоро выйдут. А мужики, между прочим, здоровенные битюги с пудовыми бицепсами. Жалко, я не видел того Кинг-Конга, который их так отделал.

Настя представила себе плюгавого Прудковского и тихонько хмыкнула.

***

Выйдя из душа, Настя налила в высокий стакан минеральной воды и удобно расположилась на широком старом диване. Диван, который еще сто лет назад купили ее родители, был выцветшим и потертым, но зато очень уютным. Настя любила забраться на него с ногами, как всегда делала в детстве, поставить на краешек коробку конфет и наслаждаться чтением какого-нибудь захватывающего детективного романа.

Однако сегодня ей было не до конфет, а роман заменили бумаги, которые она вытащила из желтого пакета. Разрезав его тонким ножичком так, чтобы не повредить надписи и печати, Настя осторожно стала выкладывать на диван пачки густо исписанных листов. Ей сразу же пришло в голову, что это, должно быть, мемуары Пчелки – та не раз говорила, что ее воспоминаний хватит на целое собрание сочинений. Правда, Настя ничего не знала о творческих намерениях прабабушки, но это не значит, что Вера Алексеевна не наняла кого-нибудь, кто мог бы записывать, а потом редактировать ее рассказы.

«Может быть, здесь даже есть поручение издать книгу? – подумала девушка. – Я обязательно все сделаю! И это наверняка будет потрясающая история о прошлом. С упоминанием кучи известных имен, описанием забавных фактов и пикантными намеками. Нет, это действительно будет здорово!»

Однако, едва начав перебирать листы, Настя сразу же поняла – перед ней не рукопись, не мемуары и не домашний архив. Замелькали бумаги, скрепленные печатями и подписями, прошитые красивыми шнурами. Некоторые были на английском и, как она поняла, испанском языках, но с параллельным переводом на русский. Стараясь не торопиться, чтобы ничего не пропустить, Настя аккуратными стопками разложила документы на диване и стала методично их просматривать. Чем дальше она читала, тем больше изумлялась, а вместе с удивлением росло и нервное напряжение. Через полчаса Настя поняла, что не может больше справиться с волнением, и без сил откинулась на спинку дивана. Сердце с бешеной скоростью колотилось в груди, а руки ходили ходуном так, что она не могла разобрать ни строчки. Настя хотела подняться, чтобы дотянуться до стоявшего на столике стакана с минералкой, и чуть не упала – голова закружилась, ей казалось, будто комната куда-то уплывает, а сама она сделалась невесомой и может теперь порхать по воздуху, словно бабочка. Но чувствовать себя бабочкой было не особенно приятно, и, издав громкий протяжный стон, Настя снова упала на диван.