Трое коллег с улыбкой смотрели ему вслед, когда он поспешно вышел из кухни.

– Кристиан! – воскликнула директор издательства и, подойдя к нему, заключила его в свои могучие объятия, обдав тяжелым запахом духов.

Кристиан задержал дыхание, чтобы не чувствовать навязчивый запах. Габи фон Русен никогда не отличалась излишней деликатностью. Всего в ней было с избытком: слишком пышная прическа, излишек косметики и к тому же привычка одеваться, мягко говоря, вызывающе. По сегодняшнему торжественному поводу она нарядилась в ядовито-розовый костюм с огромной зеленой матерчатой розой на лацкане, а высоченные каблуки, как всегда, представляли угрозу жизни и здоровью. Однако, несмотря на этот экстравагантный внешний вид, директор нового бурно развивающегося издательства заставила всех воспринимать ее всерьез. Проработавшая в издательском деле более тридцати лет, она обладала острым умом и не менее острым языком. Те, кто когда-то недооценил ее как конкурента, давно осознали свою ошибку.

– Сегодня все будет замечательно! – воскликнула Габи, держа его за рукав и солнечно сияя.

Кристиану, окутанному плотным шлейфом ее духов, по-прежнему тяжело было дышать, поэтому он ограничился кивком.

– Ларс-Эрик и Анна-Лена, которые помогали мне в организации фуршета, просто потрясающие мастера своего дела, – продолжала она. – Мне кажется, это идеальное место для презентации твоей восхитительной книги. Ну, как ты себя чувствуешь?

Кристиан осторожно высвободился из ее рук и сделал шаг назад.

– Как во сне, если честно, – проговорил он. – Я так долго обдумывал эту книгу… и вот я здесь.

Он покосился на стопку книг, сложенных на столике у входа. На всех корешках красовалось его имя и заглавие: «Русалка». В животе у Кристиана защекотало – похоже, все это происходит на самом деле.

– План у нас такой, – снова заговорила Габи и потянула его за собой, и он покорно последовал за ней. – Мы начнем с пресс-конференции, чтобы журналисты могли побеседовать с тобой в спокойной обстановке. Мы очень довольны тем, как представлена пресса. «ГП»[1], «ГТ»[2], «Бохюсленинген» и «Стрёмстадс Тиднинг» прислали своих корреспондентов. Правда, все газеты местные, но это с лихвой компенсируется сегодняшней хвалебной рецензией в «Свенскан».

– А что за рецензия? – спросил Кристиан, пока она вела его в небольшое помещение возле сцены, где, судя по всему, предполагалось провести пресс-конференцию.

– Ты все узнаешь потом, – решительно произнесла Габи и усадила его на стул у стены.

Кристиан попытался взять ситуацию под контроль, но его не покидало чувство, что он попал в центрифугу, из которой ему уже не выбраться, и удаляющаяся фигура Габи лишь усугубляла его состояние. По залу туда-сюда бегали официанты, накрывая столы для фуршета. На него никто не обращал внимания. Кристиан позволил себе на секунду закрыть глаза. Подумал о книге, о долгих часах, проведенных за компьютером. Сотни, тысячи часов. И еще он подумал о Ней – о Русалке.

– Кристиан Тюдель? – прозвучал у него над ухом голос, прервавший ход его мыслей.

Кристиан поднял глаза. Перед ним стоял человек с протянутой рукой в ожидании, что он ответит на рукопожатие, так что Кристиану пришлось подняться и пожать руку вошедшему.

– Биргер Янссон, «Стрёмстадс Тиднинг», – представился мужчина и поставил на пол большой фотокофр.

– Да-да, добро пожаловать, садитесь, – пробормотал Кристиан, не зная, как себя вести. Он поискал глазами Габи, но увидел лишь ядовито-розовое пятно, парившее где-то у входа в зал.

– Да уж, презентация организована с большим размахом, – усмехнулся Биргер Янссон и огляделся.

– Похоже на то, – ответил Кристиан.

Повисла неловкая пауза, оба заерзали на своих стульях.

– Ну что, начнем? Или подождем остальных? – спросил Биргер.

Кристиан посмотрел на репортера пустым взглядом. Откуда ему знать, как поступать в такой ситуации? Он никогда еще не делал ничего подобного. Янссон, кажется, воспринял его молчание как знак согласия, поставил на стол магнитофон и включил его на запись.

– Так-так, – начал он и вопросительно посмотрел на Кристиана. – Стало быть, это ваш дебютный роман.

Кристиан задумался: требуется ли от него что-то еще, кроме согласия с этим утверждением?

– Да, именно, – кивнул он и откашлялся.

– Мне он очень понравился, – заявил Биргер Янссон резким тоном, противоречащим одобрительным словам.

– Спасибо, – промямлил Кристиан.

– Что вы хотели им сказать? – продолжал Янссон, наклонившись к магнитофону, чтобы убедиться в его исправности.

– Что я хотел сказать? Затрудняюсь ответить. Просто я долго носил в себе эту историю, и мне хотелось ее рассказать.

– Книга очень мрачная. Я бы даже сказал, она полна безысходности, – проговорил Биргер, глядя на Кристиана таким взглядом, словно стремился заглянуть в самые тайные уголки его души. – Таким вы видите наше общество?

– Ну, я не уверен, что стремился выразить в книге именно мое отношение к обществу, – ответил Кристиан, мучительно пытаясь придумать что-нибудь умное. Он никогда не подходил к своему творчеству с такой точки зрения. Повествование так давно таилось в нем, хранилось в глубине души, и в конце концов он просто не мог не излить его на бумагу. Что он при этом хотел сказать по поводу общества? Такой мысли у него вообще не возникало.

Его спасла Габи. Она привела толпу других журналистов, и Биргер отключил свой магнитофон, пока все здоровались и рассаживались. На это ушло несколько минут, и Кристиан воспользовался случаем, чтобы собраться с мыслями.

Габи попросила минуточку внимания.

– Добро пожаловать на встречу с новой звездой на литературном небосклоне – писателем Кристианом Тюделем. Наше издательство гордится тем, что нам выпала честь выпустить в свет его первый роман «Русалка», и мы убеждены, что это лишь первый шаг в его долгой и яркой писательской карьере. Кристиан еще не успел прочесть рецензии, и я с огромной радостью хочу сообщить тебе, что твоя книга удостоилась высокой оценки в «Свенскан», «ДН»[3] и «Арбетарбладет», не говоря уже о других изданиях. Позвольте мне процитировать пару выдержек.

Надев очки, она потянулась к пачке листков, лежавших рядом с ней на столе. На белой бумаге ярко сияли строки, выделенные розовым маркером.

– «Словесный виртуоз, который описывает незащищенность маленького человека, не теряя при этом ощущения глобальности». Это из «Свенскан», – пояснила Габи и открыла другую страницу. – «Книга Кристиана Тюделя дарит наслаждение, смешанное с болью, когда он своей беспощадной прозой обнажает лживые и пустые обещания общества безопасности и демократии. Его слово вонзается, как нож, в плоть, мышцы и совесть и заставляет жадно читать дальше в поисках новой мучительной, но очищающей боли». Это «ДН», – добавила Габи, снимая очки и протягивая Кристиану стопку рецензий.

Не веря своим глазам, он принял у нее из рук бумаги. Слова дошли до его сознания, и было приятно слышать хвалебные отзывы, однако в глубине души он не совсем понимал, о чем речь. Он всего лишь написал о Ней, рассказал Ее историю. Исторг из себя слова и образы, которые временами оставляло после себя ощущение внутренней пустоты. Он не хотел ничего говорить об обществе – он хотел рассказать о Ней.

Возражения так и не сорвались с его языка. Никто все равно не понял бы его, и, наверное, так даже лучше. Все равно он никогда не смог бы все это объяснить.

– Очень приятно, – проговорил он и почти физически ощутил пустоту этих слов, когда произносил их.

Затем последовали новые вопросы. Похвала и размышления по поводу его книги. И он почувствовал, что не может вразумительно ответить ни на один вопрос. Как описать то, что заполняло твою жизнь до последнего миллиметра? Не просто история, а стратегия выживания. Попытка заглушить боль. Он делал все, что было в его силах, изо всех сил старался отвечать четко и продуманно. Судя по всему, получалось неплохо, потому что Габи время от времени одобрительно кивала.