Патрик буквально подскочил на месте, когда зазвонил телефон.

– Патрик Хедстрём! – произнес он в трубку, отложил пакет в ящик и закрыл его. В следующую минуту он застыл на месте. – Что? Простите, что вы сказали?

Напряженно выслушав сообщение, он положил трубку и взялся за дело. Сделав несколько коротких звонков, выскочил в коридор и постучал в дверь Мелльберга. Не дожидаясь ответа, вошел в кабинет начальника, разбудив и собаку, и хозяина.

– Какого черта? – проворчал Мелльберг, нехотя меняя положение тела в своем глубоком кресле. – Ты что, не знаешь, что нельзя входить без стука? – сердито добавил комиссар, поправляя волосы. – Ну? Не видишь – я занят. Чего ты хотел?

– Похоже, мы нашли Магнуса Кельнера.

Мелльберг выпрямился.

– Ах так! Ну и где же он? На островах в Карибском море?

– Не совсем. Он лежит подо льдом. Возле Сельвика.

– Подо льдом? – Эрнст почувствовал напряжение в воздухе и навострил уши.

– Позвонил старичок, который выгуливал свою собаку. Само собой, мы пока не можем быть уверены, что это именно Магнус Кельнер, но вероятность велика.

– Тогда какого же черта мы теряем время? – вскочив, воскликнул Мелльберг и, схватив куртку, протиснулся мимо Патрика. – Проклятье, до чего вы все тут медлительные! Сколько надо времени, чтобы выдавить из себя такую новость! По машинам! Ты поведешь!

Мелльберг поспешил в сторону гаража, а Патрик заскочил в свой кабинет за курткой – и невольно вздохнул. Он предпочел бы обойтись сейчас без начальника, однако понимал, что Мелльберг не упустит случая оказаться в гуще событий. Он любил быть в центре внимания – лишь бы не работать.

– Давай, стартуй! – буркнул Мелльберг, уже сидевший на пассажирском сиденье. Патрик сел за руль и повернул ключ в зажигании.

– Вы впервые выступаете на телевидении? – проворковала гримерша.

Кристиан встретился с ней глазами в зеркале и кивнул. Во рту у него пересохло, руки вспотели. Две недели назад он дал согласие на участие в программе «Доброе утро» на четвертом канале, о чем теперь горько сожалел. Сидя вчера вечером в поезде, он всю дорогу до Стокгольма боролся с желанием выйти и повернуть назад.

Габи была вне себя от счастья, когда позвонили с Четвертого телеканала. Они услыхали о новой звезде на литературном небосклоне и хотели быть первыми, кто возьмет у него интервью для телевидения. Габи объяснила, что лучшего маркетинга и желать нельзя – даже после нескольких минут участия в программе он продаст огромное количество книг.

И он дал себя уговорить. Взял выходной в библиотеке, а Габи купила ему билет на поезд и забронировала гостиницу в Стокгольме. Поначалу он пребывал в радостном возбуждении по поводу того, что ему предстоит выступать на телевидении и рассказывать о своей книге. О «Русалке». Его будут показывать по национальному телевидению как писателя, представляющего свой первый роман. Но газетные заголовки последних дней все испортили. Как он мог так ошибиться? Столько лет прожил тихой и незаметной жизнью – и сам поверил, что может безнаказанно снова выйти в свет. И даже после того, как начали приходить письма, он продолжал пребывать в иллюзии, что все осталось позади, верить в свою неуязвимость.

Газетные заголовки вырвали его из этого заблуждения. Кто-то увидит, кто-то вспомнит… Все вернется на круги своя. Кристиана охватила дрожь, и гримерша с удивлением посмотрела на него.

– Я смотрю, вы дрожите, хотя у нас здесь так тепло. Наверное, простудились?

Он кивнул и улыбнулся. Так проще. Лучше избежать объяснений.

Слой макияжа казался толстым и неестественным. Даже на руки и на уши ему наложили слой тонального крема – видимо, обычная кожа казалась на экране бледной и зеленоватой. В каком-то смысле это было даже хорошо. Как будто на него надели маску, за которой можно спрятаться.

– Ну вот, теперь все готово. Сейчас придет помощник режиссера и заберет вас.

Гримерша с удовлетворением оглядела дело рук своих. Кристиан уставился на свое изображение в зеркале. Маска тоже уставилась на него.

Через несколько минут его отвели в помещение у входа в студию, где был накрыт стол. На столе громоздилось обилие всяких деликатесов, но Кристиан ограничился лишь стаканом апельсинового сока. В крови гулял адреналин, рука чуть заметно дрожала, когда он подносил ко рту стакан.

– Пройдите, пожалуйста, со мной! – услышал он голос помощника режиссера и последовал за ней, оставив на столе недопитый стакан с соком. На подгибающихся ногах он вошел вслед за ней в студию, которая располагалась этажом ниже.

– Садитесь вот сюда, – шепотом проговорила помощник режиссера, указав его место. Кристиан вздрогнул, когда, едва усевшись, почувствовал на своем плече чью-то руку.

– Извините, я только прикреплю вам микрофон, – прошептал мужчина с наушниками на голове – и Кристиан молча кивнул. Во рту пересохло еще больше, и он залпом осушил стакан воды, стоявший перед ним на столе.

– Привет, Кристиан! Как приятно познакомиться с тобой лично. Я прочла твою книгу – должна сказать, что она великолепна!

Кристин Касперсен протянула ему руку, которую Кристиан с некоторым сомнением пожал. Учитывая, как у него вспотели руки, ощущение у собеседника должно быть такое, словно он пожал мокрую губку. Зашел и уселся на свое место второй ведущий программы. Он представился как Андерс Крафт.

На столе лежала книга, а за ними метеоролог рассказывал о погоде. Разговаривать можно было только шепотом.

– Ты ведь не волнуешься? – с улыбкой спросила Кристин. – Волноваться не стоит, сосредоточь свое внимание на нас, и все пройдет отлично.

Кристиан снова молча кивнул. Ему подлили воды в стакан, и он снова залпом осушил его.

– Ну вот, наш выход через двадцать секунд, – сказал Андерс Крафт, подмигивая ему.

Кристиан почувствовал, что немного проникся той уверенности, которую излучали двое ведущих, и постарался сделать все возможное, чтобы забыть о камерах вокруг, которые вот-вот начнут передавать его в прямом эфире на всю Швецию.

Кристин начала говорить, глядя в какую-то точку у него за спиной, и он понял, что прямой эфир начался. Сердце отчаянно забилось, в ушах зазвенело, и он лишь усилием воли смог заставить себя вслушиваться в слова Кристин. После краткого вступления последовал первый вопрос:

– Кристиан, критики очень хвалят твой дебютный роман «Русалка». И читатели уже проявили огромный интерес к тебе – ранее совершенно неизвестному автору. Какие у тебя ощущения в связи с этим?

Голос его слегка дрожал, когда он начал говорить, но Кристин спокойно и внимательно смотрела на него, так что он постарался сосредоточиться на ней, а не на камере, которую видел боковым зрением, и после нескольких скомканных фраз голос зазвучал увереннее.

– Само собой, ощущения потрясающие. Я всегда мечтал стать писателем и увидеть, как эта мечта воплощается в жизнь, встретить такой теплый прием – это превзошло все мои ожидания.

– Издательство сделало на тебя ставку. Мы видим твое имя на больших постерах в окнах книжных магазинов, ходят слухи о первом тираже в пятнадцать тысяч экземпляров, а рецензенты сравнивают тебя с крупнейшими именами отечественной литературы. Не заставило ли это тебя потерять голову? – произнес Андерс Крафт, любезно улыбаясь ему.

Теперь Кристиан почувствовал себя увереннее, сердце вернулось в привычный ритм.

– Разумеется, для меня имеет огромное значение, что издательство верит в меня и готово продвигать мою книгу. А вот сравнение с другими писателями меня несколько смущает. Ведь у каждого из нас свой неповторимый стиль изложения.

Он уже ощущал под ногами твердую почву. Еще более расслабившись, почувствовал, что мог бы сидеть так и беседовать с телеведущими сколь угодно долго.

Но тут Кристин Касперсен взяла со стола какой-то предмет и повернула к камере. Кристиана снова прошиб пот. Это был субботний номер «Гётеборгской газеты», где его имя было набрано жирным шрифтом. В глаза ему бросились слова «смертельная угроза». Вода в стакане кончилась, и он несколько раз сглотнул, чтобы победить сухость во рту.