– Мы очень давно не встречались. Я не видела его уже несколько лет, – попыталась Оливия обойти заданный вопрос.

Кэрол окинула ее любопытным взглядом.

– Как интересно! А почему не видела? Семейные распри?

– Ничего подобного. – Оливия поспешила отмести догадки. Кэрол – известная сплетница, ее хлебом не корми – только дай вонзить зубы в какой-нибудь скандальчик. – Поскольку Гил работает в Америке, а я здесь, наши пути никогда не пересекались. Вот и все.

– Он, кажется, не женат?..

– Нет.

– А как насчет девушек, с которыми у него серьезные отношения?

Оливии стало ясно, что направление разговора ей не нравится.

– Не имею ни малейшего представления о его любовных связях!

Кэрол хихикнула.

– Ладно, ладно. Я просто выясняю насчет соперниц. Наш новый исполнительный директор – лакомый кусочек, правда ведь?

Оливии были явно не по вкусу мысли, вызванные вопросами Кэрол. Действительно, есть ли у Гила девушка в Нью-Йорке? До чего смехотворное слово! У Гила нет девушек, у него есть любовницы. И почему, собственно, ее должно интересовать, есть у него кто-нибудь или нет?

У входа в зал возникла суматоха, и Кэрол удовлетворенно вздохнула и даже присвистнула при появлении Гила.

– Да, слухи явно не были преувеличенными. Он весьма сексуален, – пробормотала она.

Гил был одет более официально, чем обычно, и действительно был неотразимо сексуален. Темно-серый костюм подчеркивал его красоту латиноамериканского типа и скорее выделял, чем скрывал его мускулистую подтянутую фигуру. Было нетрудно понять, чем вызвано замечание Кэрол, и Оливия предположила, что подобную оценку дало большинство женщин – сотрудниц агентства, независимо от их возраста и служебного положения. Но почему эта мысль заставила ее ощутить нечто слишком близкое к ревности?..

Гил сел во главе стола и в наступившей тишине представился собравшимся:

– Доброе утро. Меня зовут Гилберт Россаро. Я новый исполнительный директор «Бофора».

Час спустя Оливия подумала, что на всех явно произвело глубокое впечатление то, что они увидели и услышали. И совершенно справедливо.

Гил обладал искусством великолепно устанавливать контакт с аудиторией. Быстро и точно он изложил свои планы на будущее агентства, дав заверения, что не станет в ближайшее время проводить радикальных мер, но указал на основные направления развития и расширения компании. Опасения, с которыми его встретили поначалу, сменились энтузиазмом, когда люди убедились в том, что сам Гил искренне предан делу компании «Бофор».

Он попросил задавать вопросы и отвечал на них спокойно и уверенно. Он не уклонялся от каверзных вопросов и в то же время не позволял, чтобы его вынуждали дать больше информации, чем он был готов предоставить, по сложным и запутанным проблемам.

В качестве владельца основного пакета акций Оливия должна была бы радоваться, что будущее «Бофора» в крепких руках. Однако, как любая другая служащая агентства, она больше беспокоилась сейчас за свое собственное будущее, а не за дела фирмы. Если бы только она могла остаться на прежней работе и видеться с Гилом как можно реже, тогда она не чувствовала бы себя такой подавленной. А теперь ей придется работать рядом с ним изо дня в день в течение целых двух лет, – сознание этого наполняло ее страхом.

В конце заседания Гил распространил информацию о времени личной беседы с каждым членом руководства фирмы. С упавшим сердцем Оливия заметила свое имя во главе списка – его встреча с ней была назначена на послеобеденное время под первым номером. Он явно не собирался терять возможность поскорее проинструктировать ее о новых обязанностях...

Почти через три часа она сидела лицом к лицу с Гилом возле его письменного стола. Обеденный перерыв она использовала на подготовку к этому испытанию – готовилась физически и морально. Она выглядела отлично, это ей было известно. Уже сама простота синего шерстяного костюма свидетельствовала о его качестве. Если бы и ее нервы можно было с такой легкостью кроить и подравнивать каждый раз, как одежду. Она гадала, заметит ли он мелкое дрожание ее пальцев. Если он и заметил, то, судя по всему, не обратил на это никакого внимания.

– Ты уже занялась передачей своих заявок другим сотрудникам отдела? – спросил он без каких-либо вступительных слов.

Боже милостивый! Этот человек думает, что она работала всю ночь и весь день!

– На передачу потребуется некоторое время. По меньшей мере неделя. Я не могу просто взять и передать документы, не обсудив кое-что с новым исполнителем, который будет заниматься заявками, – возразила Оливия.

Наступила короткая пауза. Черные зрачки Гила сузились.

– Хорошо, я понимаю, что на завершение передачи дел требуется, возможно, какое-то время. Но я не хочу, чтобы ты использовала это как предлог, чтобы оттянуть начало работы на посту моего помощника.

– Я не...

– Ты со мной не согласна? Хватит играть в игрушки, Оливия! Ты призналась вчера, что не одобряешь известное условие в завещании твоей бабушки, что тебе не по душе мое назначение исполнительным директором и что тебе не нравится необходимость работы на меня.

Он довольно точно сформулировал все пункты ее недовольства, признала Оливия.

– А тебе бы все это понравилось, будь ты на моем месте? – с усмешкой спросила она.

– Нет.

Его спокойное признание слегка поубавило ее пыл. Оливия нахмурила брови.

– Ну, и что же ты предлагаешь в таком случае?

– Раз изменить ничего нельзя... а это так... я бы смирился и извлек из этого максимальную пользу.

Разве он смирился бы? Гил явно не из тех, кто подчиняется диктату других. Именно он ставил условия – всегда было так, а не иначе. Она готова побиться об заклад, что сам бы он боролся против того пункта из завещания, не уступая ни пяди. Тем не менее от нее он ожидает повиновения.

– Легко сказать, да трудно выполнить, – сказала она отрывисто.

Гил поднялся, вышел из-за стола и остановился перед ней, опершись бедром о край полированной поверхности.

– Да, гораздо легче, – согласился он, – но я заглянул в твое личное дело, – он указал на пачку документов, лежавших на столе, – и обнаружил, что согласно докладным запискам ты хороший работник. Очень хороший.

– Благодарю, – сказала Оливия высокомерно, ошеломленная неожиданной похвалой и недовольная тем, какую реакцию вызвала у нее его близость.

Едва заметные волоски на коже руки поднялись, словно по тревоге. Она не привыкла, чтобы ее организм реагировал на мужчин подобным образом – ни на работе, ни в обществе. От этого она почувствовала себя неловко, раздраженно.

– Благодари не меня, а своего бывшего начальника отдела. Это он так высоко оценил твои способности – не я, – сухо заметил Гил. – Я еще не имел возможности сделать выводы относительно качества твоей работы, но готов подходить к этому вопросу непредубежденно. Может быть, и тебе стоит поступать так же при сотрудничестве со мной?

Оливия уставилась на него, лишившись дара речи. Да этот человек просто возмутителен! Он заставил ее почувствовать себя какой-то кеглей, которую выставляют лишь для того, чтобы тут же сбить шаром.

– Ты до сих пор не объяснил мне конкретно, в чем будут состоять мои обязанности как твоего помощника, – заметила она сквозь стиснутые зубы.

Гил подошел к окну. Его манера держаться напоминала о гибкой грации черной пантеры. Глубоко засунув руки в карманы брюк, он произнес:

– Ты слышала, что я говорил на совещании сегодня утром. «Бофор» обладает солидным списком надежных клиентов в Англии, но агентству нужны иностранные заказчики, если оно хочет расширять свою деятельность. Ряд клиентов моей фирмы «Россаро эдвертайзинг» планируют начать кампанию в средствах массовой информации Англии. «Бофор» может заполучить соответствующие контракты, но только при условии, что мы сможем убедить их, что наше агентство способно обеспечить, так сказать, широкий размах, который они ожидают.

– И мы можем предложить им рекламные акции широкого масштаба?