«Нехило здесь работают, – восхитился Никита, – в натуре коммунизм. Половина нормального рабочего дня, и такие хоромы на пенсии. Вот только поговорить дядя Саша большой любитель, и неудивительно.

Здесь благодарных слушателей, как и в его цеху, не наблюдается. Не удивлюсь, если я первый».

– Это ведь не обычная картошка из линии доставки, – вещал между тем хозяин.

«Очередная непонятная хрень, – затосковал Никита. – Автолавка что ли ездит с заказами? И ведь не спросишь. Каждый нормальный житель планеты наверняка знает».

– Я уже второй год лучшие образцы отбираю и потом снова высаживаю. Все, что похуже, сам и ем. – Александр Павлович гордо посмотрел на Никиту, и тот на всякий случай изобразил максимальное уважение, закатив глаза. В чем причина гордости, до него опять не дошло. И почему он не супермен, ловящий смысл с одного намека? – До следующего урожая хватает. И все своими руками! Посадка, удобрение, прополка, обработка ботвы раствором двойного суперфосфата в тридцатипроцентной концентрации…

– А это зачем? – показывая, что внимательно слушает, поинтересовался Никита.

– А как же, Ник, – с явным удовольствием, что может просветить собеседника, отозвался дядя Саша и начал чесать как по писаному: – Метод прекращает рост стеблей, конкурентноспособность ботвы снижается, а растущих клубней – повышается, усиливается отток продуктов фотосинтеза из ботвы в клубни. Сразу заметно по увеличению размеров. Я первоначально даже сравнивал. Одну грядку обработаю, другую нет. В клубнях увеличивается содержание крахмала и белка, а доля нитратов и различных солей тяжелых металлов снижается до уровней, безопасных для здоровья человека. И вкуснее тоже. Обладая более прочной кожурой на момент уборки, клубни меньше травмируются, урожай повышается на пятнадцать- двадцать пять процентов, снижается степень поражения ботвы фитофторой и ризоктонией, замедляется скорость распространения вируса X, снижается поражаемость клубней паршой обыкновенной.

«Ужас, – подумал Никита. – Еще и парша какая-то. Это исключительно здешняя проблема, или наши колхозники с нею тоже боролись? Вернусь, непременно проверю. А то, может, они на базаре продают горожанам с этой самой… ризоктонией. Про нитраты слышал, колорадских жуков видел, а эти гадости – для меня изрядные новости. Интересно, долго дед сможет продолжать в том же духе? – через несколько минут, прикинул Никита, краем уха прислушиваясь к не интересной ему лекции. – Это ж не человек, а клад. Поет как соловей, знай поддакивай и задавай наводящие вопросы. Что бы ему ни надо было, я с великим удовольствием. Посидим, покалякаем. Нет, брать языка хорошо во фронтовой обстановке, а такого доверчивого и открытого мужичка обижать не стоит. Буду действовать в лучших традициях русского народа. Терпение, терпение и еще раз терпение. Пусть себе болтает, надо уши пошире развесить и поменьше рот открывать. Может, что интересное проскочит. Надеюсь, как положено хорошему хозяину, накормит, напоит и спать уложит».

Дядя Саша продолжал заливаться, излагая свои взгляды на преимущества естественных удобрений перед химическими. Насколько Никита был способен понять, разница заключалась все больше в цене, а она здесь роли не играла. Продавать продукт хозяин не собирался.

– Так в чем проблема? – терпеливо дождавшись окончания саги о количестве удобрений, необходимых для почвы, и преимуществе навоза обыкновенного перед химическими добавками и даже биологическими, спросил он.

– В сводке погоды обещали ранние заморозки. Надо срочно все убрать, пока урожай не пострадал, – смущенно объяснил дядя Саша, – а у меня как на грех нога разболелась. Не могу долго в согнутом состоянии.

– Какие проблемы! – бодро заявил Никита. – Времени у меня навалом. Конечно, помогу.

– Потом еще требуется все просушить, – смущенно уточнил хозяин, – и отнести в дом.

– И это нам по силам. Все будет в самом лучшем виде! Ведро и лопату предоставьте. А потом душ, желательно с горячей водой, и кормежку для работника. – Про деньги он заикаться не стал, не в батраки нанимается, чисто помочь хорошему человеку. Да и неизвестно, что за цены в этом странном государстве.

Очень довольный, дядя Саша, прихрамывая, поскакал за орудиями труда, а Никита прикинул объем работ. Пожалуй, до темноты не управиться, но это и к лучшему. Пусть дед привыкает к его присутствию. Если уж такая пруха с легальной ночевкой и не требуется вламываться в особняк, надо осмотреться. Тяжело все-таки, ни хрена не понимая, делать правильное выражение лица. Ну что за счастье в этой несчастной картошке, что дед так возбуждается? Тут и на одного едва-едва, а на голодающего дядя Саша ничуть не похож. Хобби? Так выращивал бы цветы. Неприятно чувствовать себя идиотом, хлопающим глазами на непонятные странности. «Ничего – прорвемся. Мне, в конце концов, не в ставку здешнего главнокомандующего внедряться. За бесплатную информацию не жалко и повкалывать слегка».

Никита вышел на крыльцо. Ночью прошел дождь, и кругом стояли лужи. Слава богу, с огородными делами закончили, но бегать по грязи, как он сначала собирался, как-то не тянуло. Он упал прямо на доски, не спускаясь вниз, и начал отжиматься. Для начала полсотни, потом на пальцах. Мышцы с непривычки ныли, и размяться стоило.

Ночью ему приснился кошмар. Это бывало нечасто, но случалось. Бородатые скалящиеся рожи, по которым он палил короткими очередями, орущий команды лейтенант. Гранатометчик, стреляющий с колена. В жизни он тоже не успел и завалил его лейтенант, граната разорвалась в стороне – не то ехать бы Никите домой закрытом гробу. Во сне все возвращалось, и он пытался снова и снова уничтожить врага, и автомат бессильно щелкал, закончились патроны в обойме. Что-то еще мелькало, но уже не помнилось, и это, скорее всего, к лучшему. Давно его эти «радости» не посещали, но обычно после подобных снов впереди ждали перемены. Не обязательно плохие, но пока не произойдет, и не узнаешь.

Дядя Саша оказался настоящим кладом. Рот у него не закрывался, разве что на время сна, и картина окружающей жизни слегка прояснялась. Без особых подробностей, но стало легче и гораздо занимательнее.

Здесь в натуре построили коммунизм. Объединенным человечеством руководит Всемирный Совет, но он занимается исключительно глобальным планированием. Для решения мелких проблем существуют местные, региональные и производственные Советы. Последнее что-то вроде профсоюзов, только с гораздо большими правами. В принципе, это не особо и важно, главное, что если не считать всяких сложных и невероятно важных дел, в которых Никита толком ничего не понял, он таких слов типа «энтропия эмоционального искусства» раньше-то и не слышал.

Трудились здесь все больше многочисленные роботы. Они убирались в домах и на улицах, стирали, таскали тяжести и делали еще массу дел по обслуживанию. Обычно небольшие по размеру, подзаряжались и от сети, и от солнечных батарей или перерабатывали мусор. На свалку уже вывозить не требовалось. При необходимости самостоятельно меняли ноги на соответствующие манипуляторы. Потребовался скребок – будет. Появилась необходимость в граблях – присобачат без проблем. Нужно сохранить что- то вроде кучи навоза, привезенного на удобрение, сообщаешь роботу. Никаких проблем, все понимает. Почему столь «ответственное» дело, как уборка картошки, им доверить было нельзя, Никита так и не понял: судя по монологам дяди Саши такая работа не ценилась в глазах окружающих – производить продукцию исключительно собственными руками. Очень странное поведение вроде бы нормального человека, но категорически отказывающегося применять существующие инструменты.

Выпускали роботов тысячами на самопрограммирующихся и самовоспроизводящихся заводах по мере необходимости. Такие техники- инженеры, как дядя Саша, существовали больше для проформы: мелкий контроль эффективности и правильности выполнения планов, замена поломанных деталей сразу блоками. Ничего сложного, и достаточно нудно и скучно. Вчера имел он счастье наблюдать, как один такой многосуставчатый, смахивающий на паука старательно жрал ботву и прочий «мусор» вроде картофельной кожуры. По идее, с другой стороны у него должно вылезать нечто полезное, однако результата он не дождался. Не очень-то и хотелось.