Военные власти в тесном сотрудничестве с намеченным на пост рейхскомиссара Кавказа Шиккеданцем, протеже Розенберга, стремились использовать в своих целях контрреволюционные явления, имевшие место в период гражданской войны в этих районах, и собрать вокруг себя коллаборационистские элементы. Так, организованный штаб «К» (Кавказ) развернул активную деятельность по вербовке кавказских военнопленных. А бывшие царские казачьи атаманы Краснов и Шкуро по согласованию с Верховным главнокомандованием вермахта были доставлены на Кубань. Оккупанты надеялись с их помощью привлечь на свою сторону хотя бы часть казачества Дона и Кубани и сформировать из него вспомогательные части. Одновременно из белогвардейских эмигрантов-контрреволюционеров различных кавказских народностей были созданы специальные группы, а сформированное еще осенью 1942 г. кавказское подразделение включено в состав дивизии особого назначения «Бранденбург». Батальон (позднее полк) «Бергман» под командованием Оберлендера предназначался вместе с ними для осуществления диверсий и организаций путчей на Кавказе, причем фашистские органы делали ставку на «взаимную неприязнь» части кавказских народностей.
Министерство иностранных дел также приняло деятельное участие в этих приготовлениях. По его указке в конце апреля 1942 г. в берлинском отеле «Адлон» состоялось совещание белогвардейских эмигрантов, преимущественно с Кавказа, которое должно было подготовить своего рода «прокламацию независимости» кавказских народов (идея эта, по-видимому, исходила от бывшего посла Германии в СССР графа Шуленбурга), чтобы тем самым поддержать продвижение фашистских войск психологическими средствами. Более того, министерством иностранных дел был даже подобран грузинский «престолонаследник» в лице белогвардейского эмигранта графа Багратиона-Мухранского.
Однако оккупантам даже с помощью измененной таким образом политической тактики не удалось ввести в заблуждение сколько-нибудь значительную часть населения этих районов. Их надежды на «контрреволюционные традиции» и национальные конфликты оказались несостоятельными. Десятки тысяч новых добровольцев из числа жителей этих районов вступили в Красную армию. Из представителей кавказских народностей были сформированы целые соединения и части, которые, так же как и покрывшие себя славой в боях под Москвой казачий корпус Доватора, 4-й кубанский казачий корпус и 5-й донской казачий корпус, проявили высокую воинскую доблесть. На Дону, Кубани, Тереке и Кавказе так же быстро, как до этого в других районах страны, развернулась борьба советских партизан и подпольных групп сопротивления. Только в районе Краснодара действовало 87 партизанских отрядов, насчитывавших 5500 бойцов. Партизанские подразделения создавались в Кабардино-Балкарской АССР, Карачаевской и Черкесской автономных областях. В Чечено-Ингушской АССР действовало 28 партизанских отрядов.
Видя провал своих широко задуманных планов, фашистские органы очень скоро сбросили с себя маску и начали жестокую расправу над населением. При этом наряду с командами убийц службы безопасности своими зверствами особенно выделялся батальон «Бергман». В Пятигорске, Нальчике, Кисловодске и других населенных пунктах личным составом батальона были варварски убиты тысячи жителей, в том числе и раненые красноармейцы. Подобные же жестокости совершались батальоном и при отходе фашистских войск зимой 1942/43 г.
Не случайным было то, что, наряду с представителями министерства по восточным вопросам и пропагандистских органов, целый ряд военных инстанций, и в первую очередь начальники оперативных тылов войск, ответственные за обеспечение порядка в своих тыловых районах, настаивали на изменении пропагандистской оккупационной тактики, так как постоянно сталкивались со становившимся все более тяжелым положением не только на фронте, но и в тылу фашистских войск. Решающим толчком в данном вопросе послужила военная катастрофа на Волге. 18 декабря 1942 г. Розенберг и руководящие сотрудники его министерства обсудили на уже упомянутой конференции начальников оперативных тылов войск и представителей центральных военных управлений, ответственных за проведение работ на оккупированной территории, ситуацию в оккупированных советских районах. На этой конференции присутствовали также: полковник Типпельскирх от штаба оперативного руководства вермахта, подполковник Альтенштадт от управления тыла, майор Штауффенберг от организационного отдела Генерального штаба сухопутных войск, генерал Штапф от штаба экономического руководства «Восток», а также представители командования групп армий «Центр», «А» и «Б», в полосах действий которых положение было особенно тяжелым.
Эта конференция характеризует трудное положение фашистского режима. Ее основной темой был вопрос о возможностях привлечения советского населения к активному сотрудничеству с немцами. При этом речь шла не только об упомянутых Розенбергом первоочередных мероприятиях по повышению производительности труда советских граждан в военно-экономической области. Военные представители недвусмысленно заявляли, что вермахт срочно нуждается в непосредственном использовании населения оккупированных районов для ведения боевых действий и восполнения потерь личного состава войск. И борьба со все расширяющимся партизанским движением также не могла быть успешной без привлечения к ней сил местного населения. Поэтому населению необходимо было дать такую политическую цель, которая пришлась бы ему по вкусу, а кроме того, пойти на определенные уступки в обращении. В качестве таких средств назывались прежде всего разрешение на ограниченное участие населения в решении управленческо-административных вопросов, ускоренное восстановление частной собственности, в особенности на землю, улучшение положения с питанием и свертывание принудительной депортации.
Даже из приведенных примеров видно, что в основе требований об изменении политической тактики находился страх проигрыша фашистской агрессивной войны. Участники совещания, впрочем, высказывались недвусмысленно о том, что речь шла лишь о мероприятиях временного характера, которые сразу же после окончания войны могли быть подвергнуты любой ревизии [179].
В качестве руководящей основы этих и подобных им предложений могут в известной степени рассматриваться указания Геббельса по вопросам «обращения с европейскими народами», отданные им в середине февраля 1943 г., в которых он, как и Розенберг, подчеркивал необходимость избегать в пропаганде, обращенной к «восточным народам», всех дискриминирующих их высказываний и ни в коем случае не упоминать колонизаторских и поработительских целей, предусмотренных в рамках фашистского «нового порядка», поскольку каждая «оплошность» в этой области дала бы новую пищу вражеской пропаганде. Более того, вся пропаганда должна была вестись таким образом, чтобы обеспечить использование контингентов этих народов в «борьбе против большевизма». Этим же целям должен был служить и оставшийся без последствий проект, поддерживавшийся кроме пропагандистских органов еще и Генеральным штабом сухопутных войск. Его сторонники пытались склонить Гитлера к объявлению «восточной прокламации». В ней советскому населению при условии его участия в «борьбе против большевизма» должно быть дано обещание на введение в последующем широкого «равноправия». Но и поборники этой «прокламации» исходили из того, что в действительности такое заявление не должно быть связано с какими-либо изменениями фашистской политики в отношении населения оккупированных советских районов.
Во всех этих устремлениях наряду с характерной для фашистских органов скрупулезностью проявилась и их в корне неправильная оценка характера борьбы, которую вело население оккупированных районов против оккупантов. Они оказались не в состоянии понять, что эта борьба имеет нерасторжимую связь народных масс с социалистическим советским общественным строем. Руководит ею ведущая сила Советского государства — КПСС, и поэтому все тактические маневры фашистов с самого начала обречены на провал.
