По вопросу обеспечения вермахта сельскохозяйственными продуктами было разработано положение, по которому группы армий и отдельные армии должны были покрывать свои потребности за счет районов оперативного тыла, в которых они действовали, а если этого было недостаточно, то и за счет более глубоко расположенных областей, находящихся в ведении гражданской администрации. Так, например, округ Белоруссия, относящийся к имперскому комиссариату «Остланд», должен был поставлять большую часть учтенных сельскохозяйственных продуктов группе армий «Центр». В действительности же оказалось, что такая практика могла быть осуществлена только отчасти, так как группировки и передвижения войск проводились вне зависимости от количества сельскохозяйственных продуктов, которое могли дать те или иные районы.
Значительная часть обеспечения вермахта, а также поставок в Германию шла за счет Украины, которой оккупационные органы уделяли особое внимание как наиболее богатой в сельскохозяйственном отношении области.
По докладу гаулейтера Украины Коха Гитлеру, только из украинских областей, входивших в состав его рейхскомиссариата, до конца июня 1943 г. было вывезено свыше 3,6 млн т зерна, 500 тыс. т картофеля, 155 тыс. т сахара, 100 тыс. т бобовых, 50 тыс. т масла и большое количество другой сельскохозяйственной продукции [154].
Наряду с этим вопрос продовольственного обеспечения вермахта решался в основном за счет тыловых районов группы армий «Юг». Значение их с захватом районов Дона и Кубани летом 1942 г. возросло еще больше. В течение короткого периода времени все запасы этих районов были разграблены штабами по выявлению и учету сельхозпродуктов, за счет чего резко улучшилось снабжение фашистских войск. О масштабах этой деятельности свидетельствуют данные о количестве скота, поставленного 6-й немецкой и 3-й румынской армиям только в октябре 1942 г. из районов оперативного тыла группы армий «А». Через четыре войсковых сборных пункта тогда прошло 37 тыс. голов крупного рогатого скота и 84 тыс. овец. До 15 декабря группе армий «В», кроме того, должны были поставить 150 тыс. голов крупного рогатого скота и 350 тыс. овец [155]. Фашистские войска, находившиеся на германо-советском фронте, получили из южных районов оккупированной советской территории в течение 1942/43 и 1943/44 хозяйственных годов в общей сложности 3,5 млн т зерна и 267 тыс. т мяса [156].
При этом не нужно забывать и того обстоятельства, что официально отданные распоряжения о масштабах проведения подобных грабительских мероприятий, как правило, перевыполнялись на местах особоуполномоченными войск и другими оккупационными органами. Они приняли такой размах, что отдельные командующие армиями были вынуждены временами запрещать проведение самовольных реквизиций без согласования с хозяйственными органами, так как тем самым ставилось под угрозу снабжение войск. Однако реквизиции продолжались.
В результате этого продолжавшегося длительное время, фактически бесконтрольного грабежа была не только подорвана основа сельского хозяйства, в особенности животноводства, оккупированных районов, но и ухудшено и без того катастрофическое положение с питанием населения. Как и прежде, большие группы, прежде всего городского, населения оставались без снабжения продовольствием. Поскольку о каких-либо индивидуальных запасах к этому времени не могло быть и речи, смертность в результате голода и авитаминоза продолжала расти. Осенью 1942 г. детская смертность в Эстонии, по немецким данным, например, увеличилась в 8 раз по сравнению с довоенным уровнем [157].
Даже плановые нормы выдачи продуктов, в том числе населению, привлеченному на принудительные работы, рабочая сила которого должна была поддерживаться «в рамках возможного», были значительно ниже прожиточного минимума. Они колебались в 1942/43 хозяйственном году для работающего городского населения в пределах от 800 до 1250 калорий в сутки [158]. (Немецкий же средний потребитель получал даже в 1944 г. суточную норму 1930 калорий.) Но и эти голодные пайки зачастую не выдавались, так как предусмотренные поставки продуктов конфисковались экономическими органами. Так, например, экономическое управление района Ростова докладывало 7 августа 1942 г., что выдача хлеба населению Таганрога, насчитывавшему 90 тыс. человек, через несколько дней будет полностью прекращена из-за отсутствия подвоза зерна. В оперативном донесении 194-й полевой комендатуры V округа в январе 1943 г. говорилось, что продовольственное снабжение населения весьма неважное. Мяса часто не бывает, поэтому оно выдается лишь 3-й и 4-й группам (рабочим, занятым на тяжелых и очень тяжелых работах). Употребление в пищу сельским населением растительного и животного масла, лука, картофеля, птицы, молока и т. п. категорически запрещено. Эти продукты подлежат обязательной 100-процентной сдаче [159]. К этому следует еще добавить, что оккупационные органы в 1942 г. повсеместно перешли к выдаче продовольственных пайков в форме производственного питания и лишению рабочих продовольствия в качестве наказания и штрафа, используя эти меры как дополнительное средство принуждения населения к работе.
Все эти мероприятия характеризуют жестокую политику грабежа и уничтожения, проводившуюся господствующими кругами фашистской Германии в области сельского хозяйства и снабжения населения продуктами питания.
Борьба советских партизан наряду с отпором местного сельского населения, пытавшегося всеми средствами воспрепятствовать принудительному учету своей продукции, приводила к срыву значительной части запланированных мероприятий оккупантов. Уже в августе 1942 г. рейхскомиссар «Остланда» Лозе вынужден был признать на вышеупомянутом совещании, проводившемся Герингом с руководителями оккупационных управлений, что в большей части Белоруссии вряд ли можно рассчитывать на урожай, пока не удастся окончательно разделаться с «партизанскими бесчинствами». 10 месяцев спустя Кох был вынужден сделать подобное заявление в отношении районов Украины, подчинявшихся его гражданской администрации.
В каких масштабах действия партизан, в том числе и в оперативном тылу сухопутных войск, уже в 1942 г. затрудняли грабеж сельскохозяйственной продукции, видно из доклада начальника оперативного тыла группы армий «Центр» от 7 ноября 1942 г. командованию группы армий. Даже по осторожной оценке, в результате партизанских действий на территории, находившейся в его ведении, было недополучено 21 тыс. т зерна, 22 тыс. т картофеля и 96 тыс. голов крупного рогатого скота, что обеспечило бы армию в 300 тыс. человек хлебом в течение одного года, картофелем — четырех месяцев и мясом — трех месяцев [160].
Поскольку сельское население стремилось уклониться от принудительных работ на оккупантов, многие участки земли оставались необработанными или с них не собирался урожай. Поэтому оккупационные органы были вынуждены в 1942 г. и отчасти в 1943 г. направлять войсковые подразделения на посевные и уборочные работы в армейские и войсковые тылы. Эти подразделения выгоняли население на принудительные работы. В июле 1943 г. приказом главного командования сухопутных войск на группы армий была непосредственно возложена задача по проведению уборочных работ в оперативных тылах [161]. Однако вследствие тяжелого положения на фронте им становилось всё труднее выделять необходимые силы как для осуществления этих работ, так и для охраны тыловых районов вообще. Более того, стали учащаться донесения из различных мест оккупированных районов о том, что фашистские экономические органы изгонялись из сельских местностей и могли дислоцироваться лишь в крупных опорных пунктах, откуда под сильным полицейским или войсковым конвоем предпринимали вылазки для сбора сельскохозяйственной продукции. Руководитель Житомирского округа Лейзер докладывал в июне 1943 г. Розенбергу, что деятельность немецких сельскохозяйственных органов возможна лишь в 5 из 18 районов округа. Поэтому в их распоряжении оставалось только от 30 до 40 % поголовья скота. О подобном же положении докладывал генеральному комиссару Кубе районный комиссар Слуцка, подчеркивая, что он смог выполнить сельскохозяйственные поставки на 70 % лишь благодаря проведению вооруженных экспедиций [162].
