— Тогда дай мне немного времени, Джоэл. Я так представляла себе эту поездку — нужно лучше узнать друг друга. Сойтись — всегда легко, а вот разойтись бывает сложнее. Так мне кажется, Джоэл. Так уж я устроена. И измениться не могу. Мне нужно самой решить, что я хочу.

Взгляд его затуманился, лицо стало задумчиво-сосредоточенным.

— Только никогда не лги мне, это все, о чем я прошу.

Она недоуменно взглянула на него.

— А не могли бы мы поговорить о чем-либо другом? Давай не будем ссориться в первый же вечер. — Губы ее неожиданно задрожали, и он почувствовал смущение.

— Прости меня Пейдж… это то, что называется техника натиска. Похоже, я потерпел неудачу. Давай лучше выпьем чего-нибудь холодненького. Я принесу. Присядь, подожди немного.

Проклиная свою больную ногу, он поспешил в дом, широко улыбнувшись ей напоследок.

— Не волнуйся, Рыжик. Все будет в порядке!

Оставшись одна в полутьме террасы, Пейдж не знала, что и подумать. Была ли она искренна с Джоэлом? Неискренна сама с собой? А с другой стороны, ей ведь не обязательно решить все за один день. Как там говорил Тай: «Не давайте Джоэлу завлечь себя, если сами этого не хотите!» Это верно. Он готов был пренебречь ее желаниями. Не из-за этого ли в Кумбале он показался ей совсем другим человеком? В городской суете одна лишь мысль о встрече с ним наполняла ее радостным предвкушением. А здесь, в Кумбале, хотя он показался ей даже более красивым и независимым, она чувствует некую удивительную отстраненность. Поцелуи его ей приятны, они очень чувственны. Может, это просто какая-то извращенная, чисто женская реакция, как бывает у невесты перед свадьбой? Какое-то блестящее насекомое запуталось у нее в волосах. Наконец Пейдж вызволила его, оно расправило у нее на ладони прозрачные крылья, и она стряхнула его изящным движением, отослав в буйство ночной жизни.

Внезапно до нее донесся хруст гальки, и Тай Бенедикт вступил в край света, падавший из окон комнаты. Он начал подниматься по лестнице, не заметив ее в густой лиловой тени. Но ей было хорошо видно его загорелое, зеленоглазое лицо, темные волосы, расстегнутую на груди светлую рубашку. Тай Бенедикт показался ей невероятно привлекательным. Она чуть заметно шевельнулась, и он с небрежной грацией обернулся к ней.

— А, привет, красавица. Как дела?

Мурашки пробежали у нее по шее, по спине, словно в сладостном предвкушении. Она сделала шаг к нему, выпустив из руки гроздь золотисто-красных ягод, которыми была увита вся терраса. Сладкие и пряные на вкус, они поразительно напоминали гранат.

Он окинул ее странным горящим взглядом.

— У вас вид девушки, которую зацеловали до бесчувствия!

Пейдж показалось, словно сама ночь слушает их, вбирая его слова. Она почувствовала, что краснеет, но голос ее не подвел.

— Поразительное заключение, могу ли я узнать, как вы к нему пришли?

Он подошел чуть ближе, легкой походкой, удивительной для такого крупного мужчины.

— Помилуйте, золотко! Кое в чем я разбираюсь и кое-что знаю. Что случилось?

Она глубоко вздохнула, но так, чтобы он ничего не заметил.

— Ровным счетом ничего. Откуда вы взяли? — Огромные глаза ее влажно блеснули в темноте. Он невесело рассмеялся.

— Это не такая уж большая загадка — ваше лицо говорит само за себя.

Она затаила дыхание.

— Вы не имеете права так говорить!

— В самом деле? — Протянув руку, он приподнял ее подбородок. — Кумбала принадлежит мне. Сейчас вы здесь, и я чувствую определенную ответственность за вас. Вы и сами не знаете, какой выглядите юной и одинокой.

Она насмешливо приподняла темные брови:

— Возможно, это вам только кажется. Но, уверяю, я вполне могу постоять за себя. Утонченная горожанка, помните?

Его зеленые глаза недоверчиво поблескивали за густыми ресницами.

— Пока что у меня создалось иное впечатление. Может быть, я старомоден, но хрупкие птенчики, вроде вас, взывают к моей отеческой жилке… Как мне это не противно!

— Да, это заметно! — Она отвернулась, глядя в сад, чтобы дать себе время подумать. Такая хрупкая, ускользающая, необычная в своем светлом платье, прелестно подчеркивавшем цвет волос.

Он мрачно взглянул на нее, словно пришел к каким-то своим выводам, ясным и окончательным.

— Знаете, малышка, этот край сломает вас, как сломал уже многих женщин. Это приграничная полоса, а вы не подходите для такой жизни!

Она повернула голову и сердито взглянула на него своими дымчатыми глазами.

— Вы хотите сказать, чтобы я уезжала?

— Я ничего не хочу вам сказать, — коротко отозвался он. — По крайней мере сегодня. У вас такой несчастный вид. Может быть, в другой раз!

— Нет, сейчас! — воскликнула она.

— Что? — Губы его расслабились в намеке на улыбку.

— О, Тай, не надо играть со мной, — хрипло попросила Пейдж.

Он улыбнулся ей так, что она мигом позабыла о всякой враждебности.

— Когда вы так произносите мое имя!.. Слушайте, малышка, и слушайте как следует. Вы должны быть точно уверены, что любите человека, прежде чем решитесь жить здесь. Одиночество! Для большинства женщин оно невыносимо. Мужчина покидает их слишком надолго. Он наслаждается жизнью…

— Такой мужчина, как вы, — бесцветным тоном произнесла она, сознавая, что его гордое и высокомерное лицо навсегда останется в ее памяти.

— Джоэл такой же, как я, детка. Не забывай об этом!

— Неправда! — Для нее это было очевидным фактом.

Но его голос звучал жестко.

— Пейдж, чего вы, собственно, хотите? Вы сами знаете? Вы так притихли за обедом! Что-то случилось?

— Похоже, Трейси я не очень пришлась по душе. — Она иронично усмехнулась.

— А так и бывает с красивыми женщинами. — Он нарочно уходил от ответа, и взгляд его был мрачным и загадочным. Она вздохнула, покачав головой.

— Джоэл говорил мне, что хотел бы управлять собственным пастбищем, ближе к побережью.

С задумчивым видом он прислонился к витой железной решетке.

— Возможно, со временем так и будет. Ему еще многому предстоит научиться.

— И все равно вы не думаете, что я буду ему хорошей женой? — Она не осмелилась взглянуть на него, не отрывая глаз от ночного сада.

— Нет, не думаю!

Тогда она посмотрела на него, мельком, почти против воли, пораженная его жестокостью, и он заметил блеск слез у нее на ресницах.

— Пейдж, глупышка! — Он двинулся к ней, но чей-то пронзительный крик остановил его.

— Мистер Бенедикт! Мистер Бенедикт! — Крича во все горло, худощавый подросток лет шестнадцати взбежал на террасу по лестнице. — Мистер Бенедикт!

Тай обернулся к нему, с трудом сдерживая нетерпение.

— Черт возьми, Джимми, ну ты и раскричался!

Что стряслось?

— Беда, босс, — задыхаясь выговорил Джимми. — Большой жеребец удрал!

Напускную беспечность Тая как рукой сняло.

— Джимми, ты, чертово отродье! Если это ты его опять упустил, я тебе шею сверну!

— И сверните, босс! — Глаза мальчишки пылали. — Только нечестно это! Он прямо через изгородь скакнул. Что твоя птица! — В голосе Джимми зазвучали смешливые нотки. — Ну и дела! Сиганул, как на крыльях. В жизни такого не видывал!

Тай выругался вполголоса, но он уже смягчился.

— Черт бы тебя побрал, Джимми, ты будешь смеяться, даже когда тебе уши отрежут! Куда поскакал жеребец?

— В сторону холмов, босс! — радостно отозвался мальчик, чувствуя, что худшее уже позади.

— Не хватало только, чтобы он нашел там табун диких лошадей, — пробормотал Тай больше для себя. — Придется с рассветом отправляться на поиски. Если он сцепится с Джумбали, добром это не кончится.

Пейдж выступила на свет и улыбнулась изумленному Джимми.

— А кто такой Джумбали? — с интересом спросила она.

Тай обернулся к ней:

— Вожак дикого табуна, — пояснил он. — Одичавший жеребец с пастбища. Очень злобный. Если наш малыш попытается отбить у него кобыл, будет большая драка.

— А можно мне поехать? — Возбуждение охватило ее.