– …Придет время, и ты снимешь погоны, и будешь служить другому хозяину. С тобой по жизни идут два друга, которые, как тени, всегда будут рядом. Когда окончательно потеряешь то, что уже потерял, ты прольешь кровь врагов мечом дедов. Ты будешь ждать смерти, но судьба тебе даст шанс…

Я часто потом вспоминал эти слова. Как-то ради интереса навел справки про эту цыганку, но оказалось, что она давно умерла и никаких дополнительных разъяснений получить не смог.

Потом началось реформирование, а точнее сокращение армии и соответственно пропорционально сокращались органы военной контрразведки. Мне предложили перевестись из Севастополя далеко и надолго, но это не устраивало, поэтому перед самым рождением сына я уволился и с женой переехал в Симферополь, где по рекомендации Мишки Логинова устроился в компьютерную фирму. Потом были несколько лет съемных квартир и безденежья, скандалов и нервотрепки. Новое место работы – мы с двумя друзьями организовали свою фирму. Будучи одним из учредителей, я стал заниматься любимым делом – корпоративной безопасностью. Вот тут как раз с напарниками повезло. Юрка Панков, надежный и простой человек, один из лучших в городе специалистов по оргтехнике, и Серега Оргулов, бывший морпех, с двумя высшими техническими образованиями. Серега, так же как и я, закончил севастопольскую Нахимку, только на три года позже. Мы с энтузиазмом раскручивали свою фирму, но первые три года, конечно, были очень трудными. Жена вышла на работу, и с сыном дома сидела теща. Пока я поднимал свой бизнес, со скрипом, со стоном и ночными переработками, эмоционально теща выдавила меня из семьи, и, когда материальное положение стабилизировалось и позволило купить свою квартиру, оказалось, что мне в этой семье уже нет места. Моя роль была проста и незавидна: просто добытчик, человек, который приносит деньги, но не более того, без права голоса и без своего мнения. К удивлению, в отношении ко мне со стороны жены я увидел все стандартные схемы поведения, которые наблюдал в семье тещи и тестя, мастерски заклеванного и из нормального военного превратившегося в затюканного алкоголика. Попытки достучаться до разума жены как-то не увенчались успехом, и в итоге после одного из скандалов науськанная тещей Ленка послала меня далеко и надолго, а я, уставший быть человеком-бумерангом, которого посылают, а он возвращается, собрал вещи и ушел. Сначала было тяжело, от одиночества выл по ночам, потом пошел в загулы, менял подруг, как перчатки, но это было недолго, поэтому месяца через два успокоился и полностью погрузился в работу, периодически удивляясь женской недальновидности. По сути дела, «любимая» теща ради того, чтобы не возвращаться к себе в деревню, все перевернула так, что ушел я, а она надолго осталась возле дочери и внука, не думая об их дальнейшей судьбе. Замучившись отбиваться от наглых материальных претензий, я выставил жене неплохие алименты и периодически старался встречаться с ребенком, который, несмотря на все, скучал по отцу. Первое время я держался, потом звонил, упрашивал, пытался достучаться, но все это расценивалось как признак слабости и эмоциональной зависимости и вызывало у жены только презрение. Ответом были только увеличивающиеся суммы, которые по совету тещи Ленка старалась выдавить у меня. В последнее время я уже названивал для того, чтобы утвердиться в своем решении менять жизнь, хотя было трудно – пока еще любил я эту стерву и сына. Со временем устал, перегорел от этого всего и успокоился.

Как не складывалась личная жизнь, так успешно развивался бизнес. К тому времени Серега Оргулов, которому просто наскучила наша фирма, уже свалил в службу безопасности коммерческого банка, где прописался один из его дружков, а я с Борисычем, так друзья называли Панкова, продолжал дальше тянуть фирму к процветанию. Своя квартира, потом машина, сначала «жигуленок», потом «Шевроле» и как венец моих фантазий джип «Митсубиси Паджеро» с дизельным двигателем. Оргулов, с которым мы поддерживали дружеские отношения, умудрился меня заразить тягой к охотничьему оружию. Как бывший и потомственный военный, в качестве первого своего оружия, которое должно быть простым и надежным, с большими трудностями при оформлении приобрел себе карабин «Форт», гражданскую переделку легендарного АКМ, которые снимались с консервации и после определенной вивисекции продавались населению, помешанному на стиле «милитари». Как истинный военный, я долго выбирал сам ствол, ходил по оружейным магазинам и в итоге стал обладателем новенького карабина 1964 года производства в еще консервационной смазке. Техническая красота, надежность и дух той страны, в которой было произведено это оружие, завораживали, и частенько я его просто брал в руки и разговаривал как с боевым товарищем. Уже тогда знал, точнее – чувствовал, что карабин сыграет в моей жизни определенную роль. Я не стал его переделывать, менять цевье, пистолетную рукоятку на новомодные пластиковые прибамбасы, оставляя оружие в первозданном виде. Только договорился с оружейным мастером, который приделал боковой кронштейн для крепления оптического и коллиматорного прицела. Достал самопальный глушитель, который в принципе не был запрещен, и чтоб не привлекать особого внимания, частенько выезжал на природу один или с друзьями, расстреливал десятками недорогие патроны 7,62´39, а потом вечером с особым удовольствием разбирал оружие и тщательно его вычищал, как новорожденного ребенка.

Так и протекала моя жизнь: фирма развивалась, сменялись подруги, росло благосостояние, но все было как-то серо и однообразно. В последнее время стал задумываться о смысле такой жизни. Да поездил по стране и миру, холодильник в своей квартире был забит дорогой жрачкой, на улице стояла шикарная блестящая машина. Вроде как все основные атрибуты успешной жизни имелись в наличии, разве что длинноногой блондинистой подруги для полного комплекта не хватало, но тут я себя не мог пересилить и опуститься до такого уровня. Одно радовало – Мишка Логинов и Димка Березин все еще оставались друзьями, с которыми я поддерживал отношения, и по возможности мы собирались, гудели, как в молодые годы, и вспоминали совместную службу.

Все перевернулось весной, когда, вернувшись из командировки, я на домашнем автоответчике услышал рыдающий голос тещи, которая что-то пыталась сказать про Ленку. Давние чувства шевельнулись в душе, и я немедленно перезвонил и узнал, что Лены больше нет. Как в тумане, я гнал на джипе через город и вот сижу на кухне, где постаревшая теща сквозь слезы рассказывает, как это случилось.

Ее нашли на обочине дороги за городом. Она истекла кровью. Сначала расследование пошло быстро и резво, нашли свидетелей, видевших, как она вступила в перепалку с группой молодых татар, которые ее затащили в машину и увезли в неизвестном направлении. Их нашли, в машине обнаружили следы тщательно замытой крови Лены; подозреваемые, пойманные по горячим следам, стали давать признательные показания. Но потом все изменилось – подтянулись юристы Меджлиса, которые быстро нашли общий язык со следователями, дело освещалось как очередное «преследование крымско-татарского народа», и со временем подозреваемые были отпущены под подписку о невыезде. Домой к теще постоянно звонили с угрозами, а милиция как будто оглохла и никак не реагировала на заявления об угрозах. Частенько возле дома дежурила машина, в которой всегда сидели три-четыре человека с характерной внешностью. В прокуратуре, где половина состава следователей уже состояла из крымских татар, только посмеивались и открытым текстом посылали тещу подальше, сопровождая оскорблениями на своем языке.

Я не стал идти в милицию и светить свое присутствие. То, что оттуда идет прямая утечка информации – не сомневался, поэтому чтоб что-то предпринимать, надо было сначала собрать всю информацию и провести рекогносцировку.

Я забрал тещу и сына к себе домой, отзвонился на работу Борисычу, который уже знал про то, что случилось с Леной, и сообщил ему, что беру срочный отпуск. На следующий день снял с депозитных счетов все деньги, купил пару простеньких мобильных телефонов и несколько левых симкарт.