Сергей Кощак спел свои коронные песни: "По струнам поперек" и "Вот и осень во дворе". Он был уже опять немного навеселе, поскольку за ужином с нами не отставал присоединяться к тостам. Да и вообще вся публика была прилично поддатая. Но вела себя вполне прилично!
На площадке творилось веселье и ширилось творческое массовое гулянье. Певцы сменяли друг друга у микрофона. Были даже хлопцы с баяном, которые пели под баян и гитару, довольно - таки интересно. Удалось и мне пару песен спеть. Не знаю только, для кого? Наверное, для себя больше. Все слилось в единый поток веселья, где пелись в основном уже известные песни. Кое-где уже образовались свои компании, которые пели прямо на эстраде, пытаясь петь одновременно с теми, кто пел в микрофон, но уже другие песни, стараясь перекричать друг друга. Мы все разбрелись по турбазе. Вадим слушал Костю в нашем домике, но, поскольку это были Костины авторские песни, а не Розенбаум, то они Вадиму быстро надоели. Тогда он тоже, взяв свою гитару, пошел на эстраду, пробился к микрофонам и сбацал от души своего Розенбаума перед всеми зрителями. Но скоро его оттеснили хлопцы с баяном. Потом снова пела компания Жаркова. И так почти всю ночь до трех часов утра.
Мне довольно быстро это все наскучило. Я попытался разыскать Сергея, послушать его песни. Но не тут-то было. Когда я его нашел, они сидели с Костей в сторожке, допивали бутылку, не знаю, какую по счету, и крыли друг друга матом, только что до драки дело не доходило. Каждый спорил, что он лучше играет на гитаре и лучше поет, чем другой. Увидев меня, они обрадовались, давай мне наливать, и себе тоже. И все опять закружилось в их споре, где каждый пытался доказать другому, что он главнее в авторской песне. Я просил Сергея спеть что-нибудь, но он сказал, что сейчас у него ничего не получится, поскольку он даже струн не видит, и пальцы у него не слушаются, и даже продемонстрировал, как у него это все так в действительности. То ли он притворялся, то ли нет, но я понял, что песен я от него не дождусь. Пришлось их оставить в покое, в компании с бутылкой, в сторожке, где они потом благополучно расправились с остатками самогонки и уснули на одной койке, без одеяла, без подушки, так, как их застал сон.
Времени было уже около двух часов ночи. На эстраде все еще пели отчаянные головы. Когда я зашел в наш домик, то обнаружил, что Валера и Саша уже спали. Потолкавшись еще минут пять, решая, куда же мне направиться, я направился в свою койку. На подвиги меня уже не тянуло.
Вадим вернулся только под утро, около шести часов. Я сквозь сон слышал, как он с эстрады вдохновенно пел своего Розенбаума. Потом, как выяснилось, он подружился с хлопцами, у которых был баян, и они, раззадоривая себя песнями, баяном, гитарами и самогонкой, просидели всю ночь. Это была уже не авторская песня, а чисто народный жанр, когда душа просит простора.
Часть 24.
«Дорога на Кут»
(Дураки или романтики?)
"...И что путь пройдешь достойно,
Ты, наверное, не знал,
Лишь промолвишь вдруг спокойно:
"Вот и я там побывал!..."
Небольшое отступление:
Едем в автобусе домой с работы. Слышу разговор двух девушек: "Что-то Сив у хин в "Нефтехимике" давно не печатается, мне так нравятся его стихи". Я сижу н е далеко и ушам своим не верю, говорят обо мне, не подозревая, что я все слышу. Забавно. Потом они огл я нулись, узнали меня, стали извиняться. А чего там извиняться, спасибо им. Они вдохнули в меня надежду, что я кому-то еще могу быть инт е ресен.
После расставания с Сергеем и Людой, следуя указанному маршруту, и проехав на велосипедах километра два, мы поняли вдруг, что едем не по той дороге, какую нам объяснял Сергей, провожая нас возле мостика. Оставалось надеяться на свою интуицию, придерживаясь восточного направления, так как все равно железная дорога находилась в той стороне. Мы выбрали дорогу получше, с остатками бетона и асфальта. Неужели здесь когда-то была дорога? Может, еще до войны? Сейчас же здесь, спустя много лет, в период расцвета технического прогресса, не было ни дороги, ни леса. Не уберегли.
Мы крутили педали уже больше часа и, по нашим подсчетам, проехали уже больше 15 километров, вместо 5, а железной дороги все не было видно. Наконец, вдалеке показались дома какой-то деревни. Поднажали. Въехав в деревню и спросив ее название, с удивлением узнали, что ехали параллельно железной дороге, только в обратную сторону. Потом по карте, замерив лишнее расстояние, которое проехали, получили кусок, равный трем остановкам дизеля, что-то около 15 километров лишних. Но это еще не все. Когда подъехали к станции, то увидели огромную толпу народа, желающую уехать тем же дизелем что и мы. На перроне стояли в основном люди сельские или городские, имеющие родственников в селе. У многих из них в качестве багажа мы видели сумки, и даже мешки, набитые картошкой.
Когда подошел дизель, все рванулись на посадку. Нас, с нашими велосипедами, просто не пустили. Шансов влезть в вагон практически не было. Куда мы ни пробовали, в какой вагон, везде все тамбуры были заняты мешками с картошкой. Люди стояли в вагонах, свободных мест тоже не было. Бегая вдоль вагонов, мы бросились снова к первому вагону, где было поменьше людей, таща за собой велосипеды, но поезд нас ждать не стал, дал гудок, двери закрылись, а поезд, как испуганная борзая, рванул и исчез за поворотом.
Все произошло так быстро, что мы сразу еще не поняли, что случилось. Поезд ушел, а мы с велосипедами, рюкзаками, а у меня еще сумка с грибами, остались на перроне в деревне Краснопресненская. Несколько человек, провожавших своих родственников, махали вслед уходящему поезду, расходились.
Мы испытывали разные противоречивые чувства: разочарование, отчаяние, азарт, страх неведения, отвагу, авантюризм. Теперь нам ничего не оставалось делать, как, либо ждать следующего дизеля, который будет только вечером, либо набраться решимости и ехать домой своим ходом на велосипедах. Мы выбрали, естественно, второе.
В этот день судьба и наши дурные головы устроили нам хорошие испытания. Вместо того чтобы вернуться в Кут, потом выехать на асфальтовую дорогу, по которой ехали днем раньше до Сергея, распевая песни, мы выбрали неведомый путь, вдоль железной дороги, который по карте казался короче, надеясь таким путем сократить себе дорогу и попасть в Кременную пораньше. По карте это составляло около 16 километров. Тем более какие-то подвыпившие мужики, болтающиеся возле сельского магазина, уверяли нас, что до самой Кременной вдоль железки есть хорошая укатанная дорога. Шутка.
Купив в магазине: рыбных консервов, хлеба и минеральной воды, слегка перекусив невдалеке на скамеечке, чокнувшись полиэтиленовыми стаканчиками с минеральной водой за успех безнадежного дела, собравшись с духом, мы пустились в обратный путь, в город Лисичанск, вдоль железной дороги своим ходом. Это было роковое решение, достойное только глупцов или авантюристов. Кем мы себя считали, я уже не помню, наверное, героями.
Действительно, сначала дорога шла условно хорошая, бетонная полоса. Но по ней мы ехали недолго, за ней пошла укатанная грунтовка, еще дальше грунтовка не укатанная, наконец, дорога кончилась и пошла тракторная колея, по которой велосипедом ехать было невозможно. Пришлось идти пешком, ведя велосипеды за "рога". Пока силы были, мы как-то не очень унывали, и ждали, что вот-вот дорога будет лучше, и тогда рванем как на крыльях. Шли, а дорога лучше не становилась. Пройдя таким образом километра три, что-то начали уставать. Через час уже вышли к Новокраснянскому мосту, по которому шел железнодорожный путь. Пройдя под мостом, по воде и голым камням, неся велосипеды на плече, мы вышли на другую сторону насыпи, где вдалеке виднелись признаки дороги. Недалеко виднелась деревня. В нее заезжать не стали, а двинулись все тем же маршрутом, т.е. вдоль железной дороги. Кое-где нам удавалось вначале ехать велосипедами, потом и эти кусочки укатанной дороги кончились. Ничего, подбадривали мы себя, какие-то десять километров, одолеем! А потом выйдем на асфальт, и считай, что уже дома.
