– Кто? – развязно крикнул Максим. Куртку он сбросил на кровать, свитер валялся рядом, накрыв собой рюкзак.
– Конь в пальто! – гаркнули в ответ.
– Пошел ты… – Максим распахнул дверь в санузел.
– Открывай, или я дверь вышибу! – голос явно принадлежал крупной особи мужского пола. Максим ничего не ответил. Мужик за дверью продолжал бесноваться, дверь дрожала, Максим ждал. Люди по способу усваивания информации делятся на три типа: аудиалы – они воспринимают информацию на слух; визуалы – лучше усваивают зрительно и кинестетики – они усваивают информацию тактильно. По опыту Максим знал, что в мире больше всего кинестетиков – пока в морду не дашь, не поймут. Петр Сергеевич принадлежал к третьей категории. Он быстро дошел до кондиции и с ним уже можно было поговорить один на один. Максим повернул ключ в замке и отступил назад. Дверь распахнулась, ее ручка с силой грянула о шкаф, по зеркалу пробежала трещина. Но разлетелось оно в осколки позже, когда Петр Сергеевич, неповоротливый откормленный мужик лет сорока с небольшим, вломился в номер, пролетел мимо дверей санузла, но недалеко. Максим рванул его за рукав на себя, одной рукой сгреб за ворот, второй – за короткие редкие волосенки и швырнул башкой в противоположную стену. Пострадал кафель от удара или нет, в темноте было непонятно, зато оппонент сдулся мгновенно. Он даже не пытался сопротивляться, три удара лбом о край чугунной ванны вмиг остудили весь его пыл. Максим бросил тушу заместителя директора на пол, захлопнул дверь и повернул ключ в замке. Вроде, обошлось, в коридоре никого. Прошел в ванную, обшарил карманы куртки и штанов поверженного противника, нашел мобильник. Мужик лежал ничком и не шевелился. Максим перевернул его, посмотрел на оплывшее заросшее лицо. То ли дышит, то ли нет – непонятно, лоб и волосы в крови, нос тоже. Максим перешагнул через тело, повернул кран и плеснул Петру Сергеевичу в лицо холодной водой. Не помогло, пришлось повторить процедуру, потом еще раз и еще. Наконец, мужик очнулся, мотнул башкой, промычал что-то и заерзал на полу.
– Лежать, – Максим пнул замдиректора ногой в плечо, бросил ему на грудь мобильник. – Хозяину своему звони. Давай, давай, не спи, – поторопил он Петра Сергеевича. Тот захлюпал носом и попытался вытереть кровь со лба. Максим перехватил руку мужика за запястье, чуть вывернул ее и повторил негромко:
– Звони, скотина. Или сдохнешь прямо здесь.
Заместителя директора перекосило от боли, он грохнулся затылком об пол и выгнулся, как гусеница. Максим разжал пальцы и уселся на край ванной. Петр Сергеевич уже возился с телефоном, жал на все клавиши подряд, экран осветил его сморщенную окровавленную физиономию и проплешину надо лбом. Наконец, он нашел нужный номер.
– Что говорить-то? – еле ворочая языком, спросил он.
– А сам не соображаешь? Как есть, так и говори. Приехал тут не пойми кто, жену племянника директора изнасиловать хотел, про бордель, про рабов ваших все знает. Мало? Про квартиры стариков еще в курсе, – перечислил все грехи клана Гузиковых Максим. Мужик скривился, как от боли, и едва не выронил телефон.
– Слушай, дядя, – терпение Максима подходило к концу, – я ведь тебя могу прямо здесь и прямо сейчас. Фрагментами в канализацию. Полдня на это убью, но сделаю, без тебя воздух только чище станет. И потом хозяина твоего найду. А если сам позвонишь, то поживешь еще. Но как долго и счастливо – сказать не берусь. Тридцать секунд у тебя, двадцать уже прошло. Звони, падла! – Максим двинул мужика ногой по ребрам, тот хрюкнул и нажал на мобильнике кнопку вызова. Максим услышал длинные гудки – один, другой, третий.
– Да? – прозвучал раздраженный голос, и Петр Сергеевич гнусаво доложил в трубку:
– Здесь ты нужен… нет… да, пробовали… пока здесь… понял, – разговор оборвался. Петр Сергеевич уронил телефонна грудь:
– Приедет. Сказал, что приедет. И что мы…
– Вот и молодец. Спасибо тебе, – улыбнулся Максим. Первый удар пришелся заместителю Гузикова в челюсть, второй – в висок, третий по ребрам, дальше в пах, в живот. Петр Сергеевич отключился после второго или третьего и признаков жизни не подавал. Максим выдрал у него из штанов ремень, перевернул тяжеленную тушу на живот и скрутил мужику руки. Загрузил тело в ванну, умылся, вытер лицо, край полотенца затолкал связанному в рот. Нашел под раковиной отлетевший туда мобильник и вышел в гостиную. Прошел к окну, уселся верхом на стул и проверил записи в журнале звонков. Последний был сделан четверть часа назад на имя абонента «Феогност». «Почти как отец Федор» – Максим вытащил из мобильника аккумулятор, выбросил его в заросли за окном. Телефон пихнул себе в карман – надо будет выкинуть мобильник потом, подальше отсюда. Натянул свитер, куртку и рюкзак положил рядом. Теперь ждать, только ждать. А времени уже третий час дня. Обед, скорее всего, закончился, на ужин тоже рассчитывать не приходится. При мысли о еде в желудке заурчало. Раздобыть пропитание в ближайшие часы не получится, придется довольствоваться сухим пайком. Максим вытащил из рюкзака шоколадку и яблоко, неторопливо сжевал все это, глядя в окно. Жаль, ворота отсюда не видно. Высунулся почти по пояс, перегнувшись через подоконник. Клумба и часть забора из «рабицы» как на ладони, а также двор и вся движуха в нем.
Из ванной послышался стон. Максим смял шоколадную обертку, бросил ее в рюкзак и направился в ванную. Заместитель директора приходил в себя, мычал сквозь кляп.
– Молчи, тварь, а то воды налью. И потонешь, как Му-Му, – Максим приоткрыл кран, и на разбитую рожу замдиректора потекла струйка ледяной воды. Мужик дернулся всей тушей, ударился макушкой в смеситель и снова застонал. Максим закрыл воду, но неплотно, и Петру Сергеевичу на плешь продолжала капать холодная вода. Максим вернулся к окну, уселся на стул. Со времени звонка директору дома престарелых прошел уже почти час. «Давай уже, приезжай, сволочь. Откуда ж ты едешь, не с Мальдив ведь летишь…» Ох, не дай Бог, если Гузиков умотал куда-нибудь в теплые края, тогда весь концерт впустую. И что дальше прикажете делать – держать оборону, отстреливаться до его приезда? А что – место удобное, закрытое со всех сторон, вход, он же выход только один. Надо только дыру в заборе забить или человека там поставить…
Петр Сергеевич снова завозился в ванной, пришлось подниматься со стула и идти к нему. Максим посмотрел на мокрого, дрожащего мужика с кляпом во рту и поплотнее прикрыл дверь в ванную. Ничего с ним не будет, выживет. Можно дать ему по башке, чтоб часа на полтора-два ушел в туман ежей ловить, но обойдемся без наркоза. Максим вернулся к окну, взялся за спинку стула, но тут же отшвырнул его в сторону, схватил куртку, натянул ее на себя, подхватил рюкзак. На клумбе, почти в самом ее центре красовалась изумительной красоты и цены белая иномарка, и из нее – с водительского места и переднего сиденья – уже вываливались двое. Один – коротышка в костюме и лакированных ботинках, второй – громила, жирный, сутулый в грязно-голубых джинсах, растянутом свитере и кроссовках. Мелкий орал что-то и размахивал короткими ручонками. Второй топтался, как слон, и слушал крики первого. Вот и начальство пожаловало, теперь не тормозить, надо перехватить господина Гузикова первым. Максим распахнул окно, вскочил на подоконник и прыгнул вниз, в заросли сирени под окном. Ветки согнулись, хрустнули, одна больно хлестнула по щеке. Он приземлился, как кот, на все четыре лапы, и с низкого старта рванул к клумбе. Двое стояли рядом с иномаркой и смотрели на свои мобильники.
– Не отвечает! – сказал тот, что поменьше ростом. – Ты ему звонил?
– Ну, да, только что! – ответил второй. Хоть и превышал он своими габаритами первого раза в полтора, а то и в два, но обращался к нему почтительно, даже подобострастно. Похоже, это и есть первый заместитель, или телохранитель. Значит, Гузиков, опасаясь за свою задницу, еще и «личника» себе завел. Это что же получается: мы с Тамарой ходим парой, два шакала мы с Тамарой, так что ли? Максим выбрался из зарослей, промчался по дорожке под окнами гостиницы, сбросил скорость и вразвалочку направился к клумбе. На него никто не смотрел, все внимание паломников заняла громоздившаяся на клумбе блестящая иномарка. Максим достал из кармана рюкзака красную «корку» – наследство одного из VIP-охотников – выставил ее перед собой и направился прямиком к перепаханной колесами машины клумбе.
