– Вас понял.

– Все, конец связи, скоро буду на базе.

Постараюсь успеть. Мне еще в балке нужно найти двух последних диверсантов.

Сбросив сверток у приметного дерева, я побежал к балке. Все как рассказывали – вырубка. Пришлось обходить вырубку, наверняка там наблюдатель сидит. Сделав крюк этак метров триста, пересек вырубку и стал заходить с фланга к балке. Все-таки прибор ночного видения – вещь великолепная. Свинтив с пистолета глушитель, спрятал его в кобуру, а из-за спины выхватил укороченный автомат Калашникова с глушителем, передернул затвор и взял его наизготовку.

Очень трудно подбираться к бодрствующему противнику, особенно ночью. У человека обостряются слух и обоняние, а если он внимательно наблюдает, то нужно быть десять раз осторожным, чтобы не выдать себя и к нему подобраться. Я, конечно, не специалист в таких вопросах, не охотник, и специально меня никто не готовил. Так, немного пришлось побегать по Крымским горам – и все. Так что страшно. Одно преимущество, что вижу в темноте лучше противника.

Так осторожно мне пришлось пробираться с полчаса. Видимо, наблюдатель нервничал, ожидая людей, посланных в деревню, и начал ворочаться, чем себя и выдал. Остальное дело техники. Но где же второй?

Потратив еще минут десять, чтобы подкрасться поближе, наконец-то рассмотрел и второго, он лежал в низине на нарубленном лапнике и тихо постанывал. Пришлось с трудом выбирать место, с которого видны обе мишени.

Как ни был осторожен, но под ногой все-таки хрустнула ветка.

Наблюдатель сразу обернулся, но оружие вскинуть не успел, слишком долго разворачивать громоздкий ППД в мою сторону.

Пришлось стрелять. Автомат дернулся у меня в руках, выдав короткую очередь. Наблюдатель захрипел. Но звук у автомата с глушителем, конечно, громче, чем у пистолета. Раненый зашевелился и попытался выхватить пистолет. Пришлось прыгать на него. Сильный, гад, конечно, даже через маскхалат основательно кулаком дал мне в грудь, хорошо, что там разгрузка с магазинами для автомата. После того как несколько раз коленом дал по сломанной ноге, он потерял от боли сознание. Я забрал у него оружие и по-быстрому обыскал. Пока он в отключке, поднялся на пригорок и, взяв за шиворот уже мертвого наблюдателя, стянул его в низину, к последнему оставшемуся в живых диверсанту.

Пока мне везло. Но нужно быть поосторожней. Насмотрелся в свое время на таких везунчиков – начинали верить в свою неуязвимость, теряли осторожность и погибали.

Тем более со временем проблема. Гауптман не пришел в себя, пошмонаю труп. Тот же набор документов и та же форма. Заляпанную кровью форму снимать не стал. Просто забрал документы и оружие.

Что-то раненый не приходит в себя, наверно, шок сильный. Похлопал его по щекам, не помогает. Можно, конечно, кольнуть ему противошоковое из аптечки, но жирно будет. Самим мало. Ну и ладно. Времени мало. Тут такие дела намечаются. Подняв автомат, дал короткую очередь в голову.

Странно. За сегодня погасил шесть жизней – и никаких эмоций. Там, в Крыму, все было иначе, наверно, что-то «перегорело». Надо будет с девчонками поговорить на эту тему, а то слышал, что такое «синдром войны», когда все проблемы хочется решить с помощью насилия. Или, может, это результат сидения в бункере или перехода через портал. Но все же в памяти поставил галочку, тема серьезная. Психологическое состояние нельзя запускать.

Собрал все свои трофеи, разбросанные по лесу, пришлось устраивать марш-бросок до портала.

Светка, предупрежденная по рации, дожидалась меня. Велико было ее удивление, когда я приволок целый тюк с формой и оружием. Все, уходим. Поднявшись по стремянке, с трудом закинул в портал тюк и перебросил свое тело. Набегался сегодня. Там уже ждали объяснения.

– Девушки, дорогие, все потом. Дайте отдышаться и перекусить, набегался я за ночь.

– А это откуда? – не сдавалась Светлана. Развернула тюк и рассматривала сапоги, форму. На одной гимнастерке были видны следы крови. Особое внимание привлекли документы сотрудников НКВД, изъятые у диверсантов

– Твоя работа? Ты что, там отряд энкавэдэшников уничтожил?

Я, стянув с себя маскхалат, устало сел на стул.

– Нет, радость моя, напоролся на немецких диверсантов. У них при высадке командир ногу сломал, вот они у одного предателя в том поселке пытались его пристроить. Предатель перевербован, диверсанты уничтожены. Все в ажуре. Давай сначала перекусим, потом поговорим.

Светка все поняла и уже доставать не стала. Знает ведь, что когда я голодный, меня лучше не доставать. Конечно, послать не пошлю, но вот изысканно нахамить и нагрубить – это мы можем.

После плотного обеда наконец-то собрали совещание. Кратко рассказав про события ночи, получил целую гору упреков, наездов и недовольства. По большому счету они правы – разведка есть разведка, а устраивать охоту с сомнительным исходом – это верх непрофессионализма. Попытка сослаться, что я все-таки не разведчик, а банковский служащий, вызвала новую бурю упреков. Что ж, они правы.

После того как девчонки вывалили на меня свои «нервы», все успокоились и наконец-то начался нормальный диалог.

– Сережа, что ты думаешь делать дальше? Ты сказал, что у нас мало времени.

Мне пришлось провести маленький ликбез по истории Великой Отечественной войны, особенно уделяя внимание обороне Могилева и разгрому наших войск под Смоленском.

– Таким образом, где-то в середине июля эта территория станет фронтом, причем бои тут будут очень тяжелые, а потери просто ужасающие, и после двадцать пятого здесь будет тыл немецких войск. Учитывая, сколько тут будет разбито частей и соединений, через эти леса пройдет много окруженцев. Значит, наши выходы в это время могут быть сопряжены уже с большим риском. Поэтому начинаем нашу операцию по внедрению и влиянию на исторический процесс. Света, что там с письмом? Думаю, можно написать и на принтере, пусть ломают голову, что за новая такая печатная машинка. Марина, тут просьба к тебе, мне на завтра нужна чистая и отглаженная форма сотрудника НКВД, из тех, что я принес. А я пока займусь оружием и документами.

После распределения заданий все принялись за дело – времени оставалось мало.

К обеду следующего дня я уже был на месте. В наглаженной форме. В наличии имелись документы, выполненные лучшими немецкими специалистами и немного подправленные нами. На ремне висела кобура с пистолетом ТТ. В планшете лежал конверт с очень важным письмом, которое нужно было обязательно отправить, ради чего это все и было затеяно.

Около одиннадцати нарисовался Силантий. Как бы случайно он прошелся к лесу. Я его окликнул. Он испуганно смотрел на меня. Видимо, и в балке побывал, увидел там мои художества.

– Ну, здравствуй, Силантий, как спалось? – Дедка аж передернуло. – Мое задание выполнил?

– Все сделал, товарищ командир. Все сделал, как вы приказывали.

– Ну и ладушки, что там, пришла машина с сопровождающими?

– Да, только недавно, целый капитан приехал и с ним старшина.

– Хорошо, пойдем. Идем раздельно. Нечего тебе со мной светиться. Сиди дома и не высовывайся, пока машина не уйдет. Как пройти к сельсовету?

Он вполне толково объяснил, и мы расстались.

Идя по селу, я с интересом глядел по сторонам. Люди смотрели на меня заинтересованно, но без страха, с которым, как писали в наше время, относились к сотрудникам НКВД. Я, представитель другого времени, смотрел на этих людей, и мне было грустно, я думал о том, что многих из них скоро не станет: кто от голода погибнет, кого на работы угонят, кого живьем каратели сожгут, кто в партизанах будет сражаться.

Увидев молодую женщину, я поздоровался.

– Добрый день. Не подскажете, как к сельсовету пройти? А то я немного заблудился.

Женщина улыбнулась и стала рассказывать, а потом предложила проводить. Вот так, в приятной компании я подошел к сельсовету. Человек тридцать мужчин призывного возраста и куча родственников и знакомых толпились около машины. В машине копался водитель, солдат средних лет. Увидев меня, он встал по стойке «смирно» и отдал честь. Козырнув ему в ответ, я спросил: