А потом мой начальник исчез.
Случилось это безо всякого предупреждения. Утром, проснувшись и спустившись к завтраку на кухню, я заметил, что его место пустует. Госпожа Гражина без особого энтузиазма копалась в печи.
– Доброе утро! А где мэтр?
– Доброе, – отозвалась кухарка улыбаясь. – Уехал. Да ви не волнуйтесь, Згаш. Вызвали его куда-то по делам. Ще вже бувало… Он шибко приедет. Завтракать будэ?
Готовила госпожа Гражина вкусно, и, что оказалось самым главным для недавнего голодного студента, порции у нее были большие. Поэтому я с энтузиазмом кивнул, присаживаясь за стол.
Накладывая мне завтрак, подавая квас и убирая посуду, кухарка то и дело вскидывала голову, прислушивалась к звукам, доносившимся с улицы. И слепому было ясно, что она ждала мэтра Куббика. Стоило один раз заметить, как она смотрит на некроманта, как улыбается, просто слушая его голос, как старается предвосхитить его желания, и становилось понятно – мой начальник нравится ей. Вот поди пойми этих женщин! И что она в нем нашла?
После завтрака уже по привычке устроился у пустого камина в просторной гостиной. Пришла белая кошка, внимательно посмотрела на пустое кресло мэтра, после чего перевела взгляд на меня и вопросительно мяукнула – как будто это я куда-то подевал свое начальство.
И тут только до меня дошло. Я один! Оставлен наедине с целым городом! Если вдруг придет заказчик, то разговаривать он будет со мной!
«А чего ты хотел? – тут же заявил внутренний голос. – Сбылась, можно сказать, заветная мечта! Не весь век быть в роли носильщика вещей! Пора и самому показать, на что способен! В конце концов, тебя брали на работу как помощника – вот и помогай начальству избавляться от лишних проблем!»
От волнения можно было сойти с ума. Ведь сегодня наступил мой настоящий первый рабочий день. Наверняка первый случай будет каким-нибудь простым – что-то вроде очередного старичка, скончавшегося подозрительно быстро. Но зато это отличный повод показать себя!
Минуты ползли одна за другой. Госпожа Гражина, закончив дела по дому, попрощалась и ушла. Я остался один, если не считать кошки, которая полностью смирилась с отсутствием хозяина и дрыхла в кресле, раскинув лапы и хвост. Соскучившись от того, что надо просто сидеть и ждать, я прошелся по дому, побывал в кладовке, рассмотрел магические инструменты. Взял полистать пару книг, а потом осторожно снял со стены меч и вышел на двор потренироваться. Не то чтобы я так уж надеялся на встречу с агрессивно настроенным упырем – просто хотелось немного подвигаться.
От физических упражнений стало жарко – лето явно хотело побить все рекорды по температуре, – и я спустился к реке. Памятуя о лоскотухах, жертвой одной из которых чуть было не стал, купаться не полез – просто с берега немного поплескал на лицо и грудь водой, а потом растянулся на пряно пахнущей траве и…
Проснулся, как от толчка. Судя по тому, в какую сторону протянулась тень от ближайшего куста, полдень давно уже миновал. Эк меня разморило! Часа три продрых, не меньше! А что, если…
На ходу подхватив рубашку, бегом взлетел по склону и ворвался в прохладный полумрак длинного коридора. Дом был пуст. Мэтр Куббик не возвращался. Или, что вернее, приехал, не нашел меня… И что теперь будет? Хорош помощничек! Дом на него нельзя оставить!
Не зная, чем себя занять, я кругами ходил по комнатам, иногда выглядывал во двор, и в какой-то момент увидел, что по проходу между двумя заборами бежит, ничего не замечая от страха и волнения, женщина.
– Что случилось? – Я рванулся ей навстречу.
– Мне… нужна помощь, – выдохнула она, цепляясь за протянутую руку. – Мэтра Куббика… пожалуйста… скорее…
– Мэтра нет.
Всего два слова, но с женщиной произошла разительная перемена. Она застыла, открыв рот, потом обернулась к дому с распахнутой настежь дверью, но тут же остановилась:
– Как – нет?
– Вот так. Утром куда-то уехал. Его срочно вызвали.
Она вдруг надрывно застонала и рухнула на землю лицом вниз. Послышались сдавленные рыдания, перемежающиеся глухими причитаниями.
– Нет… нет… О боги! – только и слышалось сквозь слезы. – Только не это… За что? Нет…
– Погодите. – Я присел на корточки, обнял несчастную за плечи. – У вас какое-то горе? Может быть, смогу вам помочь?
– Вы? – На меня глянули покрасневшие, распухшие от слез глаза. – А что вы можете сделать?
– Ну я тоже некромант. Дипломированный… Может быть, если вы расскажете мне, в чем ваша беда, я смогу…
Сердце колотилось где-то в горле. Что такого могло случиться у этой женщины, что она так убивалась?
– Сынок мой… – выдавила она. – На дворе играл… Упал, ушибся и… и… Я к знахарке – живем-то рядом! – так у нее поясницу скрутило… Пока с лавки встала, пока кое-как до дома доковыляла, он… он…
Разрыдавшись, женщина больше не могла говорить, села на траву, словно утратила последние силы. Меня же, наоборот, как подбросило. Ребенок! Единственный сын у матери, а она сама – вдова, если судить по отсутствию вышивки на одежде.
Мэтр Куббик уже поделился со мной кое-какими магическими атрибутами, так что собраться ничего не стоило. Недавний подарок, серебряный нож, я таскал на поясе, а похватать с полок все необходимое и как попало запихать в сумку было делом двух минут. Волоча за руку всхлипывающую женщину, поспешил к ее дому.
Воображение рисовало светловолосого малыша лет трех-четырех от роду, с нежными чертами лица и непременно в белой рубашечке с алой нитью обережной вышивки. Но в полутемной избе, притулившейся в конце улицы, на лавке лежал худощавый, жилистый, загорелый до черноты подросток лет тринадцати. Кудрявые рыжевато-русые волосы на голове запеклись от крови. Судя по всему, упал он с большой высоты и ударился головой. Серьезная травма. Грязная рубаха (то ли не нашлось чистой, то ли уже с утра успел испачкаться так, что дальше некуда) задралась, и на впалом животе виднелся застарелый шрам. Костяшки пальцев были содраны. Руки в цыпках. На скуле зеленым цветом «дозревал» полученный несколько дней назад синяк.
Увидев бездыханное тело, женщина опять залилась слезами.
– Сыночек мой… мальчик бедненький…
Сбросив сумку с вещами на пол, я присел возле подростка и сосредоточился. Очень осторожно провел руками вдоль тела, пытаясь собраться с мыслями. Получить такую травму можно было либо упав с большой высоты, либо ударившись головой о твердые камни.
– Он откуда свалился? – поинтересовался я, стараясь выиграть время, чтобы все обдумать. – С крыши?
– С… с де-эрева… – прорыдала женщина. – На дворе-э-э расте-от… Ветка слома-а-алась…
Дерево, кстати, было – мощный тополь, уже наполовину сухой. Лишь несколько веток упрямо распустили листья. Насколько я мог заметить в страшной спешке, это было самое высокое дерево на всей улице.
– Зачем он туда полез?
– Так ведь… гнездо-о-о… Посмотреть…
Гнездо? Я бросил взгляд в затянутое пленкой окошко – на слюду или тем более стекло тут денег явно не хватало. А, ну да! На сухой вершине виднелось массивное аистиное гнездо.
– А синяк откуда?
– С мальчишками дрался…
– А шрам?
– А это он… еще когда маленький был… – Женщина на миг даже перестала плакать, вспоминая прошлое. – На крутом берегу упал. На сухой сучок напоролся. С ним часто такое бывало – то с мостика упадет и простудится так, что три седьмицы в горячке мечется, то упадет неудачно, то еще какая беда приключится… Что же за судьба-то такая у тебя, сыночек, печальная? Ох, горюшко ты мое бесталанное… Да на кого ж ты меня покинул-то? Да как же я без тебя жить-то буду, свет мой ясный? Хоть самой тут ложись и помирай подле тебя… Да за что же, боги, вы последнюю радость у меня в жизни-то отнимаете?
Она опять начала причитать, прижимаясь мокрым лицом к безвольной руке мальчишки.
Я недолго думал. Одним движением отстранил убивающуюся мать, рывком перебросил тело подростка на пол.
– Что? – пролепетала женщина, ладонью вытирая слезы. – Что вы делаете?
