Но где же Халид? Наверняка он на платформе — и, к сожалению, со своей позиции я никак не мог его увидеть. Однако и он не мог увидеть меня. На минуту мне пришла в голову скверная мысль: что если он сидит где-то в засаде и ждет, пока я сунусь на платформу? Но я тут же покачал головой — он побоится пропустить прохождение над Меккой и никуда не уйдет от передатчика.

Я поднялся к самому преобразователю, ухватился за балки, соединяющие аппарат и платформу, и подтянулся на руках. При этом я старался не удариться о преобразователь даже кончиком ботинка. В вакууме звуки не распространяются, но металл проводит их прекрасно, а у Халида хватит ума сообразить, что означает внезапная вибрация конструкции у него под ногами.

Подтянув колени, я перекинул ногу через балку, освободил таким образом руку и вытащил револьвер.

Всем известно, что в космосе нет кислорода, а значит, там невозможно горение. Пожелай вы зажечь сигарету, у вас ничего бы не вышло. Однако малокто знает, что обычное огнестрельное оружие а безвоздушном пространстве не менее опасно, чем в атмосфере, ведь кислород, необходимый для выстрела, содержится в связанном виде в самом порохе. Выстрел будет беззвучным, но его разрушительная сила от этого ничуть не уменьшится.

Я потратил несколько секунд на то, чтобы поудобнее захватить рукоять перчаткой скафандра и пристроить палец на спусковой крючок. Потом я снова подтянулся на левой руке и закинул ногу на платформу.

Сейчас, как в старом вестерне, все зависело от того, кто первым увидит противника и выстрелит. Любая рана в космосе неизбежно окажется смертельной.

На платформе царила полутьма. Я смог разглядеть белоснежный сенсор, принимающий лазерный луч с Земли, увидел агрегаты, поворачивающие передатчик и приборы, осуществляющие точную наводку. Халида нигде не было.

Меня прошиб холодный пот. Может быть, мы ошиблись? Может быть, мы забыли что-то важное?

Почему его здесь нет?

Нет, мы не ошиблись — он был здесь. Внезапно фигура в таком же, как у меня, белоснежном японском скафандре выпрыгнула из-за передатчика, как чертик из коробочки. Я успел заметить его лишь уголком глаза, а он уже обрушил сокрушительный ударна мою правую руку. Перед глазами вспыхнуло ослепительное пламя боли, мне показалось, что я слышу треск ломающихся костей. Мои пальцы разжались, и револьвер полетел в бесконечную темную глубину космоса. Скоро он вспыхнет метеором в атмосфере Земли.

Я едва не последовал за ним. Но пальцы левой руки непроизвольно сомкнулись вокруг балки, и это помогло мне удержаться. Халид медлил — почему-то он копался в висевшей на груди сумке. Я не видел его лица — только блеск иллюминатора скафандра, Внезапно я понял, что он ищет,— свой собственный револьвер. Он положил его в сумку, так как не ожидал, что кто-то из членов команды станции полезет за ним на башню. Я раскачивался на левой руке, как шимпанзе, и пытался зацепиться ногами за балку. К счастью, в невесомости двигаться было легче, но я боялся, что от слишком резкого поворота я вылечу с платформы, как камень из пращи.

Халид наконец вытащил свое оружие — на этот раз без глушителя. Я увидел маленький черный револьвер в белоснежной перчатке скафандра, и в этот момент носок правой ноги наконец-то нащупал опору.

Я успел заметить вспышку у дула револьвера как раз в то мгновение, когда разжал пальцы и снова повис, зацепившись за балку согнутыми в коленях ногами. Пуля, невидимая и неслышимая, пролетела мимо. Я рывком согнулся в поясе и снова ухватился за платформу. Я оказался на другой стороне конструкции — нас с Халидом разделял передатчик. Но теперь я был безоружен. Очень осторожно я угнездился под платформой и ощупал свою правую руку. Было уже не очень больно — видимо, все еще действовал анальгетик, который вколола Ёсико. Хуже было другое — рука потеряла чувствительность. Мне удалось согнуть только указательный палец — остальные меня не слушались.

Но как Халид узнал, что я здесь? Он не был готов к нападению и все же среагировал быстро и правильно. И где он сейчас? Я чувствовал легкую вибрацию башни — вне всяких сомнений, Халид сейчас подкрадывался ко мне. Но откуда он появится на этот раз? Я не мог предсказать.

Я замер и стал осторожно осматриваться. Никого. Лишь холодный блеск металла да сверкание мириадов звезд вокруг.

Я взглянул на передатчик энергии, потом на преобразователь. Смогу ли я что-нибудь сделать с ними? Но на этот раз у меня не было даже отвертки. Внизу под нами проплывал погруженный в сон остров Мадагаскар. Драгоценные секунды уходили. Надо снова взбираться на платформу и принимать бой. Скорее всего, Халид уже вернулся к пульту ручного управления.

Боль постепенно возвращалась. Пока еще исподволь, вкрадчиво, но, вероятно, скоро я буду уже ни на что не годен. Я снова ухватился левой рукой за балку и начал подтягиваться, стараясь не ударить правую руку. Затем рывком забросил ноги на платформу. Вся башня отозвалась дрожью, и я заскрипел зубами от досады — Халид наверняка знает, что я снова здесь.

И тут же я увидел его — он вынырнул из-за передатчика, держа револьвер наизготовку. Проклятье! Я снова нырнул вниз, под платформу, и, ухватившись за балку левой рукой, потянулся к следу ющей. Боль была такая, как будто на меня плеснули кипятком, и все же я еще держался, еще пытался уйти от Халида. Он молча преследовал меня. Снизу я видел его белый скафандр и красный круг — символ солнца как раз напротив сердца. Я знал, что он видит такой же красный круг на моей груди. Вся разница была в том, что он был вооружен, а я безоружен. И он это отлично знал.

Болело каждое мышечное волокно в моем теле, каждый нерв. Сердце колотилось, как паровой молот, я глох от звука собственного дыхания и обливался потом — вентилятор кондиционера в скафандре крутился, как сумасшедший, и тихо подвывал. Иллюминатор скафандра покрылся каплями воды. А ведь производитель гарантировал, что этого не случится ни при каких условиях — я читал документацию. Если выживу — подам на него жалобу.

Внезапно я услышал щелчки в своих наушниках, а затем раздался спокойный, холодный, как свет далеких звезд, голос Халида:

— Леонард? Я знаю, что это вы, и знаю, что у вас нет оружия.

Казалось, он пытается загипнотизировать меня своим бархатным, бесстрастным голосом.

Наверняка на Земле он имел большой успех у женщин.

— Леонард, вы ведь понимаете, что у вас нет ни одного шанса. Рано или поздно я застрелю вас.

Я полз от балки к балке, а он гнался за мной.

— Я знаю, почему вы полезли сюда, Леонард. Речь идет о вашем сыне, не так ли? Вам наплевать и на станцию, и на священную войну, для вас важен только ваш сын. Это правда?

Да, Халид. Это правда.

Мы были уже над Восточной Африкой.

— И вы думаете, что можете спасти его? Но вы ошибаетесь, Леонард. Никто не мог спасти Хиросиму и Нагасаки, никто не спасет Мекку и вашего сына.

Может быть, он ожидал, что после этих слов я брошусь на него. Однако случилось нечто другое. Я наконец добрался туда, куда стремился, и дернул за нужный рычаг. Под платформой заработал, набирая обороты, могучий мотор. Передатчик энергии неожиданно повернулся вокруг оси, и край антенны ударил Халида в грудь. От неожиданности он взмахнул руками и упал на платформу. Револьвер вылетел из перчатки его скафандра, стукнулся о балку, срикошетил и полетел вниз.

В невесомости нет ускорения свободного падения, а импульс, полученный револьвером при ударе, был не слишком велик, поэтому револьвер падал неторопливо, как в замедленной киносъемке. Я рванулся к краю платформы. В ушах звенел крик Халида.

Стиснув зубы, я ухватился правой рукой за балку и переместился еще на полметра. Еще немного, еще... Моя жизнь и смерть, жизнь и смерть Халида, жизнь и смерть миллионов людей, жизнь и смерть Нейла — все зависело от этого проклятого куска металла, который равнодушно плыл навстречу звездам. От нескольких сантиметров, которые разделяли мою протянутую руку и оружие. Я не мог, я просто не имел права его упустить.