— Вы не хотели бы раздеться? — мрачно предложил он. Затащить бы ее наверх, может, тогда и Мод проснется. Он уже понял, что любое словечко против Мод падет на бесплодную почву. — И посмотреть свою комнату?

— Что ж, ладно. — Этель отняла руку от головы и встряхнулась. — Головокружение уже прошло. По крайней мере, мне лучше. Заодно уж и чемоданы поднимем. Вперед, Макдуф [6].

Стэнли с трудом преодолевал ступени. Судя о весу чемоданов, она собирается гостить недели две. А может, так оно и есть… Не дай Бог, подумал он.

Пройдя в свою комнату, Этель сняла пальто, шляпу и положила их на кровать. Затем она расстегнула брошку на шарфе и осталась в шерстном платье канареечного цвета. Она оказалась почти такого же сложения, как Мод, только толще, и лицо у нее было краснее. Оглядевшись вокруг, она понюхала нарциссы.

— Я бывала в этом доме раньше, — сообщила она. — Вот, а вы не знали. Я приезжала сюда с Мод и Джорджем, когда они собирались купить его для Ви. — Стэнли стиснул зубы при этом напоминании, безусловно намеренном, кто здесь истинный хозяин. — Я думала, за это время вы перебрались куда-нибудь получше.

— А чем плох этот дом? Меня он устраивает.

— Как говорится, у каждого свой вкус. — Этель поправила прическу. — Я только взгляну одним глазком на Мод, осторожно, чтобы не разбудить ее. А затем мы снова спустимся. Хорошо?

Угрюмо подчиняясь судьбе, Стэнли сказал:

— Вам ее не разбудить. Для этого понадобилась бы бомба. Свои три часа она проспит.

С приторной улыбкой Этель поглазела на подружку, затем прикрыла за собой дверь. Выражение ее лица вновь изменилось и стало суровым и язвительным.

— Так говорить о матери Ви не годится. Всем, что у вас есть, вы обязаны ей. Когда я сюда ехала, я знала, что вы будете дома, так как сидите на пособии, и решила, что мы сможем немного поговорить с глазу на глаз.

— Вот как? О чем же мы будем говорить?

— Я не собираюсь беседовать на площадке. У меня опять начался приступ. Спустимся вниз.

— Мне тут пришло в голову, — сказал Стэнли, — что, быть может, вам лучше прилечь? Если вы так плохо себя чувствуете. Все равно мне пора идти, есть кое-какие дела.

Оказавшись в гостиной, Этель тяжело опустилась в кресло и молча откинулась на спинку, прерывисто дыша. Стэнли смотрел на нее с твердой уверенностью, что она разыгрывает перед ним спектакль. Наверное, полагает, что таким образом сумеет выпросить у него чашку чая.

Наконец гостья вздохнула, открыла большую черную сумку, откуда вынула кружевной платочек и провела по лицу. Казалось, она забыла о своем намерении призвать его к ответу, так как когда заговорила, ее дрожащий голос звучал не сурово, а все внимание сосредоточилось на фотографии Веры и Стэнли, стоящей на мраморной каминной полке. Снимок был сделан на их свадьбе, Вера не любила его, поэтому держала в ящике комода Но Мод, вознамерившись оживить эту мрачную комнату, снова извлекла фотографию на свет Божий вместе с парой зеленых стеклянных вазочек, пивной кружкой в виде толстяка и статуэткой обнаженной девушки — все эти предметы были свадебными подарками.

— У меня тоже есть такая фотография, — сказала Этель. — Она стоит возле моей кровати. Или лучше сказать — стояла, потому что теперь упакована вместе с другими мелочами в сундук, который я отправила.

— Отправили на Грин-Лейнс? — с надеждой поинтересовался Стэнли.

— Вот именно. Грин-Лейнс, дом пятьдесят два, к миссис Патерсон. — Она уставилась на фотографию. — Нет, кажется, это другая. На моей засняты подружки, если я правильно помню. Посмотрю-ка поближе.

Как только она встала с кресла, у нее снова закружилась голова. С большой неохотой Стэнли был вынужден приподняться и протянуть ей руку, но Этель отмахнулась, изображая независимость. Она сделала шаг вперед, но тут же лицо ее исказилось и послышался глухой стон, почти нечеловеческий. Стэнли показалось, так могло стонать только животное.

На этот раз он шагнул к ней, вытянув обе руки, но Этель Карпентер снова застонала пошатнулась и тяжело рухнула на пол, прежде чем он сумел поймать ее.

— Боже мой, — прошептал Стэнли, опускаясь на колени. Он взял ее запястье, пытаясь нащупать пульс. Рука Этель безвольно повисла в его руке. Затем он сделал попытку прослушать ее сердце. Глаза старухи были широко открыты и смотрели немигающим взглядом. Стэнли поднялся. У него не было никаких сомнений, что она мертва.

Без двадцати пяти три.

Первой мыслью Стэнли было пойти к миссис Блэкмор. Он постучал в дверь дома номер пятьдесят девять, но никто не ответил. Стучаться к миссис Макдональд не было необходимости. Под цифрой 63 развевалась приколотая записка:

«Ушла по магазинам. Буду дома в три тридцать».

Улица была пустынна.

Когда Стэнли вернулся, его вдруг осенило. Кто, кроме него, знал, что приехала Этель Карпентер? И сразу за этой мыслью последовала другая — ужасная, смелая, великолепная и отчаянная.

Мод проспит по крайней мере до четырех. Он бесстрастно посмотрел на тело Этель Карпентер. Задумался, что-то подсчитал, не испытывая ни малейшей жалости. Без сомнения, она умерла от удара Перетрудилась. Давление у старухи было высоким, а три четверти мили с такими чемоданами совсем доконали ее. Чудовищная несправедливость. Никто не выиграет от ее смерти, ни один человек не станет ни на йоту счастливей, тогда как Мод, которая может столько дать…

К тому же умерла она от удара, той смертью, которой должна была умереть Мод, чтобы ему достались двадцать тысяч. Ну почему здесь сейчас лежит не Мод? Стэнли сцепил руки. А почему не сделать этого? Почему? У него впереди добрых полтора часа.

А вдруг не удастся? Вдруг его выведут на чистую воду? Но что они могут сделать, если кто-то из них, Мод или Вера, или какой-нибудь любопытный сосед, войдет как раз, когда он будет занят делом? Ну, засадят его за решетку ненадолго. Пара месяцев в тюрьме — все равно лучше, чем теперешняя его жизнь. А если дело сойдет с рук, если полтора часа пройдут так, как надо, он станет богатым, свободным и счастливым!

В выпускном классе, когда ему было пятнадцать лет, Стэнли принимал участие в школьной постановке. Никто из мальчиков так и не понял, о чем пьеса, впрочем, если на то пошло, зрители тоже не поняли. Стэнли напрочь забыл об этом, но сейчас вдруг в его памяти всплыло несколько строк. На сей раз это уже был не просто вздор, который ему пришлось выучить наизусть, не вдаваясь в смысл. Теперь это был очень важный совет, имевший прямое отношение к его собственной дилемме.

Если кто теперь и плыл с приливом, то это был Стэнли Мэннинг. Ямбические пентаметры, в прошлом бессмысленные, вернулись в его памяти, как приказ. Будь он верующим человеком, он бы решил, что это глас Божий. Телефон стоял в гостиной, где распростерлась Этель Карпентер. Стэнли сбегал наверх, перескакивая через две ступеньки, убедился, что Мод крепко спит, затем заперся в гостиной, вдохнул поглубже и набрал номер телефона приемной доктора Моксли. Десять против одного, доктора не будет на месте, ему скажут обратиться в «скорую помощь», и тогда все будет кончено.

Но доктор Моксли оказался на месте, его последний пациент только что ушел. «Пока что везет», — подумал Стэнли, охваченный дрожью. Дежурная сестра соединила его с доктором.

— Я приеду сейчас, перед вызовами. Мистер Мэннинг, вы сказали? Ланчестер-роуд, шестьдесят один? И кто у вас умер?