— А почему Майрону нельзя? — удивилась Дездемона.

— Сейчас я не могу ему доверять — вдруг его возлюбленная не способна держать язык за зубами? Скажи Софии, чтобы она нигде не оставалась одна, пусть держится поближе к одноклассникам и выходит из школы вместе со всеми. Красный «мерседес», который ей подарил Майрон, постоит в гараже! Машина слишком бросается в глаза. Поездит пока на драндулете моей мамы.

Дездемона поежилась.

— Как во времена Призрака, — сказала она.

— Да. Вся наша надежда исключительно на сообразительность Софии. Если ты расскажешь ей все начистоту, она поймет, что так надо.

Наибольшее впечатление история с Софией произвела на Джона Сильвестри, у которого несколько лет назад жестоко избили дочь Марию. Из мести Сильвестри. Это был для него тяжелый удар. К счастью, Мария выжила, вышла замуж, и все у нее наладилось; преступнику дали тридцать лет тюрьмы, двадцать без права досрочного освобождения. Зная это, Кармайн рассказал ему о покушении на Софию с глазу на глаз; не стоило всем видеть, как рыдает Сильвестри.

— Ужасно, настоящий кошмар! Такой милый ребенок! — Комиссар утер слезы. — Мы должны поймать этого ублюдка, Кармайн. Вы получите все, что вам нужно.

— Может быть, я не прав, — сказал Кармайн, садясь, — но у меня такое чувство, что мы порядком его разозлили. Как-никак за девять дней нам удалось раскрыть некоторые из двенадцати убийств — Джимми Картрайта, декана Денби, Бьянки Толано, — а также понять, что трое чернокожих убиты киллерами.

— Внушительно продвинулись, — одобрительно заметил Сильвестри, восстановив самообладание. — Кто на очереди?

— Питер Нортон, банкир, которому подсыпали стрихнин в апельсиновый сок. Мучительная смерть.

— От цианистого калия не лучше.

— Да, но цианид действует быстро. Как только достаточное количество гемоглобина крови лишается кислорода, наступает смерть. Со стрихнином агония длится двадцать — тридцать минут, в зависимости от дозы. Нортону всыпали огромную дозу, он выпил только половину. Он был обречен, но еще жил некоторое время. Рвота, диарея, судороги — не знаю, остается ли жертва в сознании, но его жена и маленькие дети это видели. Отвратительный способ убийства.

— Считаешь, убийца именно этого добивался?

— Вообще-то мне это не приходило в голову, но такое вполне возможно.

— Если страдания жены и детей Нортона были частью замысла преступника, то это позволяет взглянуть на всю серию убийств по-новому, Кармайн, — задумчиво сказал комиссар. — Возможно, нам следует внимательнее присмотреться к семьям жертв.

— Мы снова все тщательно проверим, — пообещал Кармайн.

Миссис Барбара Нортон за прошедшие дни несколько оправилась, хотя Кармайн подозревал, что доктор прописал ей какие-то сильные транквилизаторы. Ее глаза были пустыми, и двигалась она, будто пробираясь через море патоки.

Тем не менее говорила она вполне логично.

— Это какой-то псих, которому он отказался дать ссуду, — сказала она, подавая капитану чашку кофе. — Представьте себе, люди воображают, что банк обязан выдавать им деньги без всяческих гарантий! Большинство клиентов в конце концов успокаиваются, но только не психи. По крайней мере полдюжины придурков засовывали нам в почтовый ящик собачьи какашки, сыпали щелочь в бассейн и даже мочились в молоко! Питер сообщал обо всех случаях в полицию Северного Холломена, можете справиться там.

«Полновата, — отметил Кармайн, — однако многие мужчины, несомненно, сочли бы ее округлости довольно привлекательными. Вдобавок симпатичное лицо с ямочками на розовых щеках, безупречная кожа…» Вошли дети, и капитан едва не присвистнул: ничего не скажешь, крупная семейка! Как видно, тучность у них в генах. В отчете Патрика тоже отмечался избыточный вес Питера Нортона: толстые руки и ноги, пухлые ступни и ладони, жир равномерно распределялся от плеч до бедер, а не только вокруг талии. По словам соседей, миссис Нортон попыталась ограничить рацион питания семьи, однако муж ее в этом не поддерживал. Он часто водил детей в кафе, где они всласть лакомились мороженым и молочными коктейлями.

— Ваши друзья были также друзьями вашего мужа, миссис Нортон? — спросил Кармайн.

— Да, конечно. Мы всегда проводили время вместе. Питер хотел, чтобы у нас были общие друзья.

— Чем вы занимались в свободное время?

— По вторникам ездили в кегельбан. По четвергам играли у кого-нибудь из друзей в канасту. В субботу ходили в ресторан, потом в кино или театр.

— Вы приглашали няню, мэм?

— Да, всегда одну и ту же девушку, Имельду Гонзалес. Питер сам заезжал за ней, а потом отвозил домой.

— Вы никогда не выходили куда-нибудь одна?

— Нет.

— Кто ваши друзья?

— Грейс и Чак Симмонсы, Хетти и Хэнк Шугармены, Мэри и Эрни Триполи. Чак работает в Холломенском национальном банке, Хэнк — бухгалтер-налоговик, а Эрни держит магазин «Ванные и спальни». Из женщин никто не работает.

«Руководители среднего звена…» — понял Кармайн. Сваренный миссис Нортон кофе был приправлен кардамоном, которого капитан не выносил, считая, что вкус хорошего кофе не требует никакого улучшения.

— Еще где-нибудь вы бывали, мэм?

Яркие локоны миссис Нортон подпрыгивали в такт ее механическим кивкам.

— Да, разумеется! Главным образом на благотворительных приемах, но не часто. Мы с Питером еще ходили на приемы в «Корнукопии» — ей принадлежит Четвертый национальный банк, — но большинство благотворительных мероприятий посещали все вместе, в восьмером. — Ее лицо вытянулось, подбородок задрожал. — Теперь, конечно, я мало куда смогу пойти. У нас хорошие друзья, но без Питера я им неинтересна. Он был шутник, душа компании!

— Все устроится, миссис Нортон. Вы заведете кучу новых друзей.

«Особенно со страховкой и пенсионным фондом Питера Нортона», — мысленно добавил Кармайн. Под обликом домохозяйки, позволявшей мужу властвовать над собой, скрывалась сильная женщина. Она не пропадет. Возможно, отправится в путешествие в поисках кого-то, над кем власть обретет уже она? Если бы не эта злополучная дата, третьего апреля, он, возможно, заподозрил бы, что миссис Нортон сама положила конец жизни человека, которого, кажется, любили не многие. Несмотря на ужасный способ убийства, определенному типу отравителя доставило бы удовольствие видеть страдания жертвы. Миссис Нортон, напротив, впала в такую истерику, что на крик сбежались соседи. Ко времени прибытия Кармайна дети уже оправились от шока, тогда как их матери потребовалась врачебная помощь и доза сильного успокаивающего, от которого она на несколько часов заснула.

Кармайн посмотрел на детей, пытаясь получить представление об этой семье. Девочка, Марлин, задиристая и умная, вряд ли пользовалась популярностью среди одноклассников. Ее брат Томми, похоже, жил ради еды: он сразу потянулся за печеньем, поставленным для гостя, и мать с раздражением хлопнула сына по руке.

— У вас нет никаких интересов вне дома? — спросил Кармайн.

— Нет. Томми, оставь печенье в покое!

Кармайн ткнул пальцем в небо:

— Женская эмансипация?

— Еще чего не хватало! — возмутилась миссис Нортон. — Что может быть глупее?! Хотя вы знаете, феминистки однажды пытались обратить меня в свою веру. Уж поверьте, я показала одной из них, где раки зимуют!

— Когда это было?

— Не помню, — сказала миссис Нортон, борясь с лекарственным дурманом и проигрывая. — На каком-то приеме, уже давно.

— Как она выглядела?

— В том-то и дело! С виду казалась совершенно нормальной: ноги побриты, макияж, элегантный наряд. Я вначале ничего не заподозрила, а потом она показала себя во всей красе! Настоящая эмансипантка, как из учебника. Когда я сказала ей, что о них думаю, она стала меня оскорблять! Ну и я в долгу не осталась. Потом она ушла — должно быть, страшно стало.

— Блондинка? Брюнетка? Рыжая?

— Не помню, — сказала миссис Нортон, зевая. — Я устала.