— Это все предрассудки. Я знаком с некоторыми, у кого мышь не прошмыгнет! — возразил Эйб.

«Они счастливы, — думал Кармайн, слушая их вполуха. — Еще бы! Мы только решили еще одну загадку, теперь их осталось десять. И я тоже счастлив, — признался он себе. — А как Дуг Туэйтс обрадуется! Вот же нюх у канальи!»

Полину Денби Кармайн увидел только к концу дня, в камере для допросов.

— Вы знаете о своих конституционных правах? — спросил он.

— Да, вполне. — Она выглядела спокойной и еще более привлекательной; одна из трех женщин-полицейских по просьбе задержанной принесла одежду и полный набор косметики. Великолепные золотисто-рыжие волосы пышными локонами обрамляли лицо Полины, желтые глаза львицы были подведены тушью и карандашом. Желтовато-коричневое платье строгого покроя настолько шло доктору Денби, что всякие излишества оказались бы только во вред. Если бы Полина сама не сообщила Кармайну, что она фригидна, он никогда бы об этом не догадался по ее виду. И никто другой тоже.

— Вам требуется присутствие адвоката? — поинтересовался он, делая знак женщине-полицейскому пересесть в дальний угол помещения.

— Пока нет, — ответила Полина и, досадливо махнув на коллегу Кармайна, спросила: — А этой бедной девочке обязательно быть здесь? Я бы предпочла побеседовать с вами конфиденциально.

— Сожалею, мэм, но ей придется остаться. Она наблюдатель и должна следить, чтобы я не нарушил никаких правил.

— Вы для меня загадка, капитан. То вы сыплете просторечием, а в следующее мгновение говорите как хорошо образованный человек.

— Просторечие — замечательная штука, доктор Денби. Оно доказывает, что наш язык живой и постоянно развивается. — Он сел, включил магнитофон и произнес стандартную формулировку начала допроса. — Итак, доктор Денби, во время обыска квартиры декана мы обнаружили ваш тайник в одной из стен кухни.

Желтые глаза удивленно округлились.

— Тайник? В стене? Я ничего не знаю ни о каком тайнике.

— Ваши отпечатки пальцев утверждают обратное, мэм. Вы оставили их на каждом предмете в сумке, а также на трубе и дверце. Нет смысла отпираться.

Не прекращая борьбы, доктор Денби изменила тактику.

— После того как я все подробно расскажу, капитан, вряд ли отыщется суд присяжных, который признает меня виновной.

— Вы хотите суда присяжных? Но для этого необходимо, чтобы обвиняемый считал себя невиновным, а вы уже фактически признались. В таком случае нет смысла созывать присяжных.

— Я не сознавалась в убийстве! Я действовала в целях самообороны.

Кармайн подался вперед:

— Доктор Денби, вы совершили предумышленное убийство! Тщательно спланированное и исполненное. Умысел исключает самооборону.

— Чушь! — фыркнула она, словно поражаясь его тупости. — Страх за жизнь, сэр, порождает различные реакции у людей, потому что все люди разные. Будь я забитой домохозяйкой, я бы воспользовалась молотком или топором. Но я — адъюнкт-профессор в Университете Чабба, а мой муж, источник моего страха, был в нем деканом. Естественно, я надеялась, что моя причастность к его смерти не будет раскрыта, но то, что меня уличили, не делает меня автоматически хладнокровным убийцей. Каждый день я жила в страхе, потому что была единственным человеком, знавшим о сексуальных развлечениях Джона. Если я что-то и замышляла, так это сохранить себе жизнь, в то время как Джон стремился с ней покончить! То, что я рассказывала вам сразу после смерти Джона, было правдой, но это лишь вершина айсберга отвратительных подробностей. Мой муж пытался меня убить шесть — да, шесть! — раз. Автокатастрофа, несчастный случай на лыжном курорте, три попытки отравления и еще один случай, когда он чуть не пристрелил меня из дробовика. На охоте в Мэне. Джону доставляло удовольствие прикончить несчастную косулю и потом поедать жаркое из нее!

Кармайн смотрел на нее как завороженный и благодарил Бога, что не так много найдется убийц, настолько умных и красивых. В свои тридцать два года доктор Денби была женщиной в самом расцвете сил.

— Надеюсь, вы сможете доказать факт этих покушений.

— Разумеется. У меня есть свидетели, — сказала она спокойно.

— Что побудило вас избрать средством спасения вашей жизни цианистый калий в пакетике с чаем?

— Почему бы нет? Я нашла его на полке в комнате отдыха первокурсников. Искала одну из своих книг, ее позаимствовал у меня один студент — очень необязательный. Разрешения он, конечно, не спрашивал, но я подозревала его, потому что больше некому — не многие на первом курсе интересуются Рильке. Разумеется, я забрала баночку. Такой опасный яд! Потом мне пришло в голову, что это идеальный способ раз и навсегда убрать Джона из моей жизни. Проблема была в том, чтобы не подвергнуть опасности никого другого. Жасминовый чай, который он пил на своих идиотских консультациях по понедельникам, подходил лучше некуда. Дальше все просто. — Она пожала плечами. — Магазин находится в Манхэттене, чай фасуют в Куинсе.

— Вы нисколько не доказали свою правоту, доктор Денби.

— Здесь? Сейчас? Это еще зачем? Я буду доказывать ее в суде. Моим адвокатом выступит мистер Энтони Бера, — заявила Полина, облизывая губы. — И это все, что я могу вам сообщить до его прибытия. Думаю, я поступила честно, открыв вам, так сказать, свои карты. Теперь вы знаете, на чем будет основываться моя защита.

Кармайн остановил магнитофон.

— Благодарю вас за откровенность, доктор Денби, но предупреждаю, что обвинение будет настаивать на предумышленном убийстве и потребует максимального наказания.

— Спорим, что ей удастся выйти сухой из воды? — спросил Кармайн Сильвестри несколько минут спустя. — Чертовски умная женщина, скажу я вам.

— Зависит от того, насколько хорошо Бера подберет присяжных, — сказал Сильвестри, перекатывая сигару из одного угла рта в другой. — Он будет ходатайствовать, чтобы дело слушалось в другом округе, и там уж как фишки лягут. Всегда трудно добиться обвинительного приговора, если ответчик — красивая женщина. Казалось бы, женщины-присяжные должны быть настроены против нее, а на поверку оказывается — наоборот. Мужчины, те вообще тают как воск. Так что, Кармайн, похоже, ты прав. — Несмотря на неясный результат суда над Полиной Денби, холеная кошачья физиономия Сильвестри лучилась довольством. — Спроси меня, сильно ли меня это заботит, и я отвечу — ни капли. Главное — с убийством декана Денби покончено на сто процентов.

— Вряд ли остальные десять окажутся такими же простыми.

— Ты все еще веришь в одного убийцу?

— Больше чем когда-либо. Все остальные укладываются в одну схему, шеф, — сказал Кармайн и насупился. — Черт бы побрал эту женщину! Сбила меня с мысли своей чепухой о самообороне, и я забыл задать ей один важный вопрос.

— Ну так иди и спроси.

— В присутствии Бера? Он ей рта не даст раскрыть.

— Слушание об освобождении под залог назначено через час, капитан, поэтому доктор Денби не сможет уделить вам много времени, — сказал Бера следующим утром.

— Мне об этом известно, мистер Бера. — Кармайн сел и включил магнитофон. — Как вы себя чувствуете, доктор Денби?

— Спасибо, хорошо.

Она не подозревает, что судья Туэйтс, который будет решать вопрос о залоге, считает ее способной на все.

— Я бы хотел, чтобы вы ответили еще на один вопрос, мэм. Он не касается напрямую вашего случая или защиты, но это очень важно для расследования десяти других убийств.

— Моя клиентка не совершала убийства, — вмешался Бера.

— Десяти убийств, — поправился Кармайн, душа ярость.

— Задавайте свой вопрос, капитан Дельмонико, — сказал Бера.

— Была ли причина, по которой вы решили спасти свою жизнь, лишив жизни мужа, именно в понедельник, третьего апреля?

Бера склонил голову набок, взвешивая последствия, в то время как Полина Денби не отрываясь смотрела в лицо Кармайну.