Интерьер, выдержанный в спокойных бежевых тонах, консервативный и чисто утилитарный, свидетельствовал о работе дизайнера. Ничто не указывало на то, что Скепс коллекционировал произведения искусства или какие-нибудь безделушки. Картины на стенах представляли собой посредственные акварели, вероятно, выданные дизайнером за первоклассные работы. Только для спальни было сделано исключение — там неизвестный оформитель предпочел гравюры, выдранные из викторианских книг большого формата и помещенные в рамки. Счет наверняка был астрономическим, но, как решил Кармайн, справедливым — тот, кто в упор не видит разницы между шедевром и второсортной подделкой, другого не заслуживает.

Скепса убивали не на кровати, а на массажной кушетке, высокой и узкой — для пыточного ложа она подходила как нельзя лучше. Либо он лег на нее добровольно, либо убийца достаточно силен, чтобы поднять взрослого мужчину. Безусловно, Скепс не стал бы смаковать «Гленливет» с хлоралгидратом, лежа на своем будущем смертном одре. «Да, убийца силен, — отметил Кармайн, вспомнив медвежий капкан. — Эти два убийства совершены лично, и оба требовали большой физической силы. Ищи типа, который купается в деньгах, сложенного как «Мистер Вселенная», и вряд ли ошибешься. Легко сказать. А если не найдется никого с таким набором качеств?»

Ребята Патси тщательно обследовали место преступления на предмет улик, и Кармайн не собирался делать это вторично. Ему хотелось получить представление о Дезмонде Скепсе, опираясь на обстановку его квартиры.

Пока Кармайн знал о нем лишь то, что было известно всему свету, и из тех же источников: глянцевых журналов, газетных колонок, редких серьезных статей в «Уолл-стрит джорнал» и «Нью-Йорк тайме». Отец Скепса, владелец процветающей фабрики по производству автомобильных деталей, сумел вовремя разглядеть облака войны, клубившиеся над Европой и Юго-Восточной Азией. В 1938 году он основал «Корнукопию» — название, как он говорил, попросту означает «Рог изобилия» — предприятие, выпускавшее вначале только артиллерию, потом авиационные двигатели и другую военную технику. После Перл-Харбора «Корнукопия» превратилась в целую империю и уже не прекращала своего роста. Теперь, в 1967 году, она производила хирургические инструменты и оборудование, пушки и гаубицы, турбины, генераторы, атомные реакторы, ракеты, стрелковое оружие и даже пластмассы, особенно для военных целей. Корпорация имела громадный научно-исследовательский центр, занимала ведущие позиции во всех областях своей деятельности и постоянно получала заказы от вооруженных сил.

В общем, работы у Скепса хватало, хотя осуществлял он, разумеется, только общее руководство. Пятьдесят управляющих директоров также имели мало касательства к производственным вопросам. Ими, подозревал Кармайн, вплотную занимались те, кто стоял по меньшей мере на три-четыре ступеньки ниже, — как и в любой многопрофильной корпорации, неплохим образчиком которой являлась «Корнукопия».

Скепс, высокий, стройный, слегка нескладный брюнет, очень нравился женщинам. Роль тут, как и в случае с Майроном Менделем Мандельбаумом, играла власть. Красавица жена Скепса сбежала от него, не выдержав постоянных попреков и ревности, и в повторный брак он не вступал. Их ребенку, мальчику, исполнилось уже тринадцать; он учился в школе Тринити-Грей. Звали его, как и следовало ожидать, Дезмонд Скепс Третий. Мать получила право полной опеки над ним — очевидно, за Скепсом-старшим значились какие-

то серьезные проступки.

Как Скепс относился к сыну и его матери, понять было трудно — ни фотографий, ни портретов ни одного из них в квартире не было. Кармайн, разумеется, планировал увидеться с матерью, но это потребует поездки в Орлеан, на мыс Код, где жила Филомена Скепс. Там же сейчас находился и мальчик, выздоравливал после какой-то тяжелой болезни. В школе он отсутствовал уже пять недель, и до конца учебного года его там не ждали. Скорее всего придется ему остаться на второй год. Не повезло.

— Какие есть соображения? — спросил Кармайн Эйба и Кори после осмотра квартиры.

— Наших криминалистов опередили, — сказал Кори.

— Я тоже так думаю, — согласился Эйб, указывая на вазу, которую, судя по разному цвету напыляемых порошков, проверяли на наличие отпечатков пальцев дважды.

Кармайн нахмурился:

— Это я виноват. Решил сначала разделаться с мелкой рыбешкой, а уж потом заняться китом. Побоялся, что иначе мы за ним ничего не увидим. Теперь главный вопрос: были ли устранены какие-либо улики и если да, то какие, кем и почему?

— Без министерства юстиции не обошлось, — сказал Эйб.

— Угу, ФБР. Комиссар что-то такое слышал и намекнул мне. Похоже, сам он узнал недавно и не из официального источника. Черт, как меня это достало! Почему не прийти к нам и не объяснить нормально, что их интересует. Так нет — прут внаглую, будто тараканы на свадебный торт.

— Наверное, сейчас внизу, в конторе, шарятся, — предположил Кори, злобно играя желваками.

— Ничего, парни, главное спокойствие, — подбодрил Кармайн.

Поднырнув под натянутую перед конторой Дезмонда Скепса ленту полицейского ограждения, полицейские убедились, что ФБР уже здесь. Тип под два метра ростом и весом за сто кило стоял посреди главного офиса, наблюдая, как два корнукопских вахтера выкатывают из дверей тележку с установленным на ней металлическим шкафом для документов. Каким образом этот красавец с густой черной шевелюрой и темными глазами ухитрился стать агентом Бюро расследований, трем холломенским полицейским оставалось только гадать. Кому нужен оперативник, которого любая собака запомнит раз и навсегда по одним только габаритам?

— С вашей комплекцией, мистер, вы могли бы запросто вынести шкафчик в одиночку, — дружелюбно начал Кармайн. — Или достоинство не позволяет?

Великан вздрогнул, попытался принять командирский вид, но не сумел.

— Надеюсь, вы не собираетесь мне мешать, — сказал он, взмахнув удостоверением. — Я специальный агент Тед Келли из ФБР. Шкаф — важное доказательство.

— У вас и ордер есть? — поинтересовался Кармайн.

— Нет, но я получу его быстрей, чем ваша кошка окотится. Так что не тратьте время даром.

— Можете поздравить кошку, агент Келли, она уже окотилась. Мой ордер при мне, так что, как говорится, властью, данной мне округом Холломен, штат Коннектикут, важное доказательство забираю я. Меня зовут Кармайн Дельмонико. Это — сержанты Эйб Голдберг и Кори Маршалл. Давайте, ребята, беритесь за ручки и покатили. Вынужден заметить, агент Келли, что посторонним на месте преступления делать нечего. Почему бы вам не раздобыть вначале все бумаги, чтобы ваши действия выглядели законными?

Лицо Келли вспыхнуло.

— Ладно, мы с вами еще встретимся. Спасибо за совет.

Кармайн поднял ленту полицейского ограждения.

— До свидания, мистер Келли. Приходите, когда будете готовы сотрудничать с нашим управлением.

«Черт! — мысленно произнес Кармайн, оставшись победителем на поле брани. — Теперь с этим шкафом до вечера домой не выберусь, а Майрон тем временем неизвестно, что учудит; однако до завтра федералы наверняка нажмут все рычаги, чтобы вернуть свой вещдок. Не зря ведь из всех шкафов агент Келли выбрал именно этот — что- то в нем важное. Да и неспроста тут ФБР оказалось, чует мое сердце».

Он подошел к ближайшему телефону и набрал номер.

— Делия? Отыщи наши допуски к работе с секретными документами, умничка. Твой пусть будет у тебя, а мой срочно пришли сюда. А то нехорошо выйдет, если федералы меня арестуют. Боюсь, заполучить «откидную» карточку будет потруднее, чем при игре в «Монополию».

Он с ухмылкой нажал отбой, не дослушав причитаний Делии, и набрал другой номер.

— Алло, Дэнни? Тут федералы крутятся, и, я чувствую, не зря — подгнило что-то в корнукопском королевстве, тянет душком. Скажи Сильвестри, что битва предстоит серьезней, чем мы думали. Дай-ка мне теперь опять Делию.

Перестав возмущаться, та резко отрапортовала: