Мерроу поджала губы и стала судорожно засовывать эскизы в портфель.

— Я ухожу.

— Нет. Я — клиент и плачу, деньги, поэтому останься. Проблемы в команде создают плохие рабочие условия, и я этого не допущу. Жизнь чертовски коротка. Мне нужно выйти и обсудить с менеджером поездку в Штаты... А вы... — Он ткнул в их сторону пальцем. — А вы останетесь здесь как минимум на полчаса и все обговорите. Ожидаю положительного результата. Мне в царстве искушения не нужна плохая карма...

Он хитро подмигнул, потом повернулся и направился к выходу.

Оба долго смотрели на дверь после того, как она закрылась.

Наконец Алекс глубоко вздохнул, вынул руки из карманов и принялся складывать проекты.

— Мы не можем и дальше работать вместе вот так.

— Не по моей вине.

— Микки прав, нам нужно обсудить ситуацию, иначе дальнейшее сотрудничество окажется под большим вопросом.

— Ты не можешь меня уволить. — Мерроу гордо вскинула голову, чтобы не показать, насколько ее обидела ссора с ним.

— Мерроу, я не собираюсь тебя увольнять. Ты удивительно талантливая женщина и прекрасно выполняешь свою работу. Я уже не раз говорил тебе это. Проблема касается нас. И только нас двоих. Если мы все не уладим, нам придется искать способ, как продержаться еще несколько месяцев. После завершения проекта нам уже не придется встречаться друг с другом. Надо как-то протерпеть.

Ей стало в десятки раз больнее. Она не могла говорить, пока не проглотила комок в горле. Слезы наворачивались на глаза, и ей стоило неимоверных усилий сдержать их.

Но даже когда она заговорила, у нее по-прежнему дрожал голос:

— Я не знаю, как это уладить.

Он встретился с ней взглядом, застыв с чертежами в руках.

— А ты хочешь все уладить?

— Да, я хочу все уладить! — Она нервно рассмеялась. — Мне тоже все это не нравится!

Голос Алекса сделался более вкрадчивым.

— Поговори со мной, О'Коннелл.

— Я не знаю, с чего начать.

— Если я скажу, что думаю, это поможет?

Она ничего не ответила, а он расправил плечи, словно защищаясь.

— Потому что я много размышлял. Возможно, если я скажу, что думаю, тебе будет легче сказать Мне, прав я или нет...

Она продолжала молча смотреть на него. Алекс обреченно вздохнул и продолжил:

— Я думаю, источник наших бед надо искать в том, кто я такой.

— Архитектор?

Он ухмыльнулся и снова засунул руки в карманы.

— Нет, не архитектор. Фипджеральд.

Мерроу чуть не открыла рот от удивления. Оказывается, он тоже знал, что их неравное социальное положение станет неразрешимой проблемой. Видимо, он все время это понимал, как и она.

— Я понимаю, что ты можешь считать мою жизнь скучной. Есть определенные обязательства, связанные с тем, кто я такой, и тебе может быть трудно взять их на себя.

Подождите! Дело приняло неожиданный оборот... Но она ждала, что еще он ей скажет.

— Женщине, появившейся в моей жизни, не удастся скрыться от папарацци и тому подобное, ей автоматически придется взять на себя ответственность и обязательства семьи Фипджеральд. Надо пожимать руки, улыбаться для фотографий и так далее и тому подобное. Это непростая работа. Я всегда это понимал...

Мерроу напряглась. Разговор пошел совсем не так, как она ожидала.

— А тебе самому как живется? Тебе хорошо? Привык же ты к такому образу жизни?

Он улыбнулся в ответ.

— На самом деле я чувствую себя вполне комфортно. Но я всегда знал, чего от меня ждут окружающие, и стремился соответствовать их требованиям, а вот моя сестра всячески сопротивлялась. Может быть, если тебе доведется встретиться с ней и подружиться, она тебе сама об этом расскажет.

Мерроу подумала, что ей бы этого очень хотелось. Но она ничего не сказала.

— У меня есть цель, — продолжил Алекс. — Видела табличку на здании офиса на площади Меррион?

— Та, на которой написано «Фипджеральд и сын»?

— Да. — Он зашагал по комнате. — Я собирать к концу года убрать с нее надпись «и сын».

Мерроу улыбнулась, так решительно звучал его голос.

— И почему это так важно?

Алекс оперся на высокий письменный стол, скрестив руки на груди.

— Каждое поколение Фицджеральдов вносит свой вклад в семейную историю. Мой отец основал компанию и создал себе имя как архитектор, и именно его имя написано первым на табличке. — Он пожал плечами. — И я не собираюсь с ним соперничать. Но я смотрю в будущее. У меня обязательно появится жена, сын... Ну, ты поняла мою мысль. Глупо, наверное.

Ее взгляд потеплел.

— Нет, — покачала она головой. — Я не считаю твои слова глупыми. И даже горжусь тобой.

— Ну спасибо, мисс О’Коннелл. — Он подошел ней. — Вернемся к предмету разговора. Давай с тобой договоримся о том, как будем впредь вести себя, пока не вернулся Микки.

Мерроу замерла. Сердце ее заколотилось от странных предчувствий.

— Мне кажется, что происходит что-то хорошее, — негромко произнес Алекс.

— Мне тоже.

— Но в отношениях между мужчиной и женщиной не может быть абсолютных гарантий... Мы оба это знаем.

— Да.

— Придется просто посмотреть, куда нас это заведет. И мое предложение таково — давай прекратим игру. Больше никакого плейбоя и его возлюбленной.

— А мне нравилось быть твоей возлюбленной.

— Хорошо, тогда ты ею и останешься. Я вообще не хочу, чтобы ты менялась, О'Коннелл. Особенно сейчас, когда я собираюсь познакомить тебя с моими родителями.

Мерроу сразу помрачнела.

— Ты еще не встречался с моей семьей.

На его лице появилось выражение недоумения.

— Ты же сказала, что я никогда не встречусь с твоей семьей.

— И почему, как ты думаешь?

— Существует какая-то страшная тайна, о которой тебе нужно мне рассказать?

Она ухмыльнулась.

— Ты забавный парень. Но правда заключается в том, что мои родители могут за одну встречу разрушить репутацию всей семьи Фицджеральд.

— Я как-то сильно сомневаюсь в этом.

— Поверь мне!

Алекс выпрямился и засунул руки в карманы.

— Объясни.

— А тебе не кажется, что ты слишком часто засовываешь руки в карманы. Это раздражает. Разве Фицджеральду позволительно вызывать раздражение?

— Я делаю это лишь по одной простой причине: чтобы не приставать к тебе и не хвататься за всякие твои части тела. Я достаточно откровенно выразился?

— Не помню, чтобы я хоть раз жаловалась на твои приставания.

Алекс вынул руку из кармана, посмотрел на часы, потом засунул ее обратно, подальше от искушения.

— У нас десять минут до возвращения Микки. По крайней мере пять из них я бы хотел потратить на поцелуй. Поэтому поторопись с объяснениями.

— Мои родители очень свободолюбивы, они не женаты... А твоя семья вращается в кругу политиков и бизнесменов, так?

— Да. Один из них лидер ирландского правительства, двое крупных военных, один — бывший президент. Ну и главы компаний.

Мерроу лишь корчила гримасы, слушая его признания.

— Вот видишь! Мои родственники на фоне твоих покажутся вторым сортом. А тут еще их сомнительная для многих работа. И если кто-нибудь из твоих близких вздумает спросить, чем они занимаются в жизни, мои родители обязательно скажут — сексотерапией. Ты этого хочешь?

Алекс усмехнулся.

— Все, пять минут прошло. Я вынимаю руки из карманов...

— Нет, Алекс... Не сейчас. Микки может вернуться в любую секунду. — Она отступила подальше от него... Попробуй понять то, что я тебе сказала. Это чрезвычайно важно. Собрать в одной комнате наши семьи равносильно тому, что поджечь фитиль под пороховой бочкой.

Алекс некоторое время спокойно стоял, и, когда она на него взглянула, у него было на редкость удивленное и в то же время задумчивое выражение лица.

— И в этом заключалась вся проблема? Я не могу поверить своим ушам.

— Черт! Ты ничего не понял! — Мерроу в ярости топнула ногой. — На страницах газет обязательно появятся фотографии моих родителей, что нанесет сокрушительный удар по репутации твоей семьи.