— Toltott paprika, — ответил Золтан, внимательно глядя на нее. — Вам нравится?

— Очень!

Элла встретила взгляд его задумчивых серых глаз, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы повторить про себя заготовленную заранее фразу: «Так когда мне можно будет надеть бальное платье?»

Фрида внесла очередной восхитительный десерт и вышла. Сейчас ланч закончится, подгоняла себя Элла. Осталась последняя возможность удивить Золтана. Памятуя о том, как он огорошил ее, просив, катается ли она на коньках, Элла решила действовать так же.

— Мне скучно, — внезапно заявила она, глядя в глаза художнику.

Лицо его мгновенно окаменело, взгляд стал недружелюбным. За всю неделю она ни разу его таким не видела.

— Могу я предложить вам, чтобы вы нашли себе какое-нибудь занятие?

— Уже нашла — позировать для портрета! — вспыхнув, съязвила она. — Я здесь именно для этого. Боюсь, мне исполнится сорок, когда вы, наконец, возьмете кисточку! — Ей пришлось замолчать, так как Золтан вскочил, взбешенный, и быстро вышел из комнаты.

Негодяй! — подумала она и, почувствовав внезапное отвращение к роскошному десерту, тоже покинула столовую. Негодяй, негодяй, негодяй! — твердила она, несясь вверх по лестнице. Я немедленно возвращаюсь домой, в Англию!

Она вошла в свою комнату, достала из шкафа чемоданы и принялась укладывать свои вещи, мечтая как можно скорее оказаться в аэропорту. Но вдруг остановилась, поняв, что не полетит первым же рейсом в Лондон, и на топ есть две веские причины. Окна из них — реакция ее отца, а другая — тот что несмотря на свой гнев и бессильную ярость, она не хочет расставаться о Зоятаном Фазекашем. Она никуда не хочет уезжать! Как же быть?

Спустя десять минут Элла разложила все на прежние места, уже более спокойно думая о том, что в любую минуту может снова собрать свои чемоданы и уехать. Она надела свитер и жакет и решила пройтись.

Дом Золтана находился в очень живописном месте. За эту неделю она узнала, что озеро Балатон — самое крупное в Центральной и Восточной Европе, линия его берега растянулась на сто двадцать миль. Она также узнала, что на южном берегу расположены знаменитые песчаные пляжи, но дом Золтана стоит на северном берегу, между Ба-дачонью и деревней Сиглигет. Бадачонь — это район погасших вулканов и целебных источников, там производят вино из особых сортов винограда, растущих на склонах гор. А Сиглигет — это древнее селение, раскинувшееся возле развалин замка тринадцатого века.

В какую сторону пойти? — думала Элла, выйдя из дома. И до деревни, ж в Бадачонь слишком уж далеко. А вокруг так красиво-Ничего не решив, она дошла посмотреть на озеро. Она уже гуляла там и знала, что у подножия холма, на котором стоит дом, есть небольшая пристань, где привязаны две лодочки и большая шлюпка с веслами. Однако на полпути Элла увидела прислоненный к дереву велосипед. Наверно, Освальд, подумала она, ездил куда-то и теперь вернулся. Она уже было прошла мимо велосипеда, не, почувствовав, что раздражение снова овладевает ею, вспомнила слова Золтана: «Найдите себе какое-нибудь занятие» — и заколебалась. В последний раз она ездила на велосипеде, еще когда была подростком.

В этот момент из кухонной двери вышел Освальд и направился к велосипеду. Если он собирается отвезти его в сарай, подумала Элла, тогда есть надежда, что он не скоро заметит его исчезновение… Но нет, так нельзя, одернула она себя.

— Сервус, Освальд! — Элла улыбнулась, подошла к велосипеду и взялась за руль. — Кёрек эдь… э… — она пыталась вспомнить, как будет по-венгерски «кататься» или «ехать», чтобы закончить свое «мне хотелось бы».

Но Освальд и так понял, чего от него хотят, и специально для гостьи подвез велосипед к дорожке возле дома.

— Кёсёнём, Освальд, — поблагодарила она, мечтая, чтобы он исчез, когда она будет делать свои первые после длительного перерыва попытки езды на велосипеде.

Однако Освальд по-прежнему стоял на месте, и Элла пожелала себе, чтобы ему не пришлось поднимать ее с гравиевой дорожки. После нескольких неудачных попыток она поехала, и уже хотела помахать ему, но руль у велосипеда оказался более подвижным, чем она ожидала, и ей пришлось держаться за него обеими руками.

Спустя пятнадцать минут она крутила педали и двигалась в неизвестном ей направлении.

И зачем только она сказала Золтану, что ей скучно! Катаясь по холмам, проезжая мимо прекрасных рощ, она и думать забыла о скуке. Элла вспомнила сцену за ланчем, свой гнев и желание немедленно уехать из Венгрии, и ей стало неловко.

Заметив, что попала в какой-то населенный пункт, где стояли несколько коттеджей и маленькая гостиница, она решила, что освежающий напиток ей не помещал бы. К счастью, в кармане жакета нашлась и купюра.

Успешно объяснившись с официантом, Элла вышла со стаканом лимонада на улицу. Погода была не очень теплая, но поездка разогрела ее. Интересно, сколько миль она проехала? Вдруг в баре появился еще один клиент. Он подошел к столику, за которым сидела Элла.

— Не возражаете? — спросил он вежливо. — Я слышал, вы говорите по-английски. Мне тоже хотелось бы поговорить на этом языке.

Несколько мгновений Элла разглядывала его, а потом заключила, что этот симпатичный светловолосый юноша не представляет никакой опасности. Если она правильно поняла, все, чего он хочет, — это. поупражняться в английском.

— Пожалуйста, — пригласила она, показав жестом, что он может сесть.

За следующие пять минут она узнала, что зовут его Тамаш и он музыкант, а по понедельникам обычно у него выходной. Она в ответ на это сообщила что зовут ее Элла и что она живет у друзей, недалеко отсюда.

— Вам нравятся моя страна? — спросил он, и Элла смутилась. Ей настолько понравилась Венгрия, что она не хотела уезжать домой.

— Очень, — ответила она и, стремясь уйти от щекотливой темы, задала первый пришедший в голову вопрос: — А что вы пьете?

— Barack pаlinka, — ответил он, и Элла внимательно посмотрела на прозрачную жидкость в его бокале. — Абрикосовый бренди. Я принесу вам тоже, — предложил Тамаш и исчез прежде, чем девушка успела отказаться.

Пока он отсутствовал, Элла спрашивала себя, должна ли она заплатить за палинку. Ей очень не хотелось поднимать суету из-за денег, и она интуитивно чувствовала, что новый знакомый угощает ее от чистого сердца.

Когда он вернулся, Элла предложила:

— Можно я заплачу?

— Вы моя гостья, — ответил он, и теперь ей не оставалось ничего, кроме как потягивать приятный бренди и надеяться, что концентрация алкоголя в нем не слишком высока. Она представила себе, что случится, если она опьянеет и ее заберут в полицию вместе с велосипедом. Интересно, какое будет лицо у Золтана, когда, позвонят из полиции?

— А что вы делать, когда не жить в Венгрии у друзей? — прервал ее фантазии Тамаш.

— Работаю в магазине, — ответила она, но не добавила, что только два раза в неделю.

Следующие пятнадцать минут она разговаривала со своим новым знакомым, пытаясь понять те английские слова, которые он употреблял, а он силился объяснить ей, как называется их загородная гостиница.

Однако пришло уже время возвращаться.

— Было очень приятно познакомиться с вами, Тамаш, но мне уже пора.

— Если вы здесь следующий понедельник, то я вас видеть? — спросил он и улыбнулся. Он был так мил, что Элла улыбнулась в ответ.

— Возможно, — сказала она вслух, а про себя добавила: ничего не случится в резиденции создателя портретов, если в следующий понедельник я возьму велосипед Освальда и покатаюсь без спроса.

Она уже была готова окончательно распрощаться с улыбающимся Тамашем, но в этот момент поблизости кто-то с яростью хлопнул автомобильной дверцей.

Случайно она посмотрела туда, откуда раздался звук, и все слова застряли у нее в горле. С перекошенным от ярости лицом к ее столику направлялся высокий мужчина, и это был не кто иной, как Золтан Фазекаш!

О Боже, испугалась она, какое неприятное положение! Она не понимала, почему он так рассержен. Но вот он увидел пустой бокал из-под бренди, и повод появился. Он, наверное, подумал, что она сидит здесь два часа и осушает одну бутылку за другой…