– Мы уже умерли?

Я нервно хихикнула, а потом патетически возопила:

– Да! И ангел возносит тебя на небо, сын мой, где ты узришь рай и поймешь, чего лишился, греша на земле дни и ночи напролет!

Мышь завозился и высунул из-за ворота рубашки нос. Увидев облака, икнул и с ужасом уставился на меня. Но так как мое лицо было поднято вверх, да и солнце светило сверху – с перепугу не узнал.

– Да-а-а… А где Кэт? Ее тоже в рай?

Я, стараясь не рассмеяться, грустно кивнула:

– Она улетела раньше, с другим ангелом, попросив позаботиться о тебе и соскрести с камней твои бренные останки.

Мышь еще раз икнул и судорожно принялся ощупывать себя со всех сторон.

– Как это – соскрести?!

– Лопатой, – добила я его и гомерически расхохоталась.

Пых окончательно перепугался, брякнув что-то вроде «я так и знал, что даже ангел мне достанется ненормальный», и решительно полез на волю, заявив, что дальше он полетит сам!

Я уже рыдала от смеха над парящим невдалеке мышом, решительно поднимающимся ввысь. Пых не обращал на меня никакого внимания, озираясь по сторонам и пытаясь сообразить – где же тут рай. Наконец, ничего не поняв, он привычно обернулся, чтобы спросить… Минуту-другую пушистик ошарашенно разглядывал знакомую хохочущую персону, а потом, возмущенно что-то пискнув, полетел ко мне с намерением как минимум укусить, а как максимум – загрызть. Я несерьезно от него отбивалась, одновременно с этим пытаясь вразумить этого кусаку не обижаться. Пася же как стоял, так и продолжил невозмутимо возвышаться над обрывом, не обращая на наши разборки ровным счетом никакого внимания.

– Так, ладно, давай, что ли, оглядимся для начала.

Пых тяжело вздохнул:

– А чего тут оглядываться?

Я обернулась и увидела, что мы находимся на самом краю зеленого пышного луга, а за ним невдалеке виднелся лес.

– Странно, – хмурясь.

– Ну, чего еще не так? – Мышь уже сидел между прядающими длинными ушами Паси и держался за прядь его довольно длинной гривы, пытаясь то ли обвязаться ею со всех сторон, то ли заплести в косичку.

– Если мы на вершине горы, то почему тут так тепло? А если нет, то мне непонятно, откуда тут обрыв, да и облака прямо у самых ног. Слушай, а может, ты поднимешься вверх и посмотришь, где мы, собственно говоря, находимся.

Мышь, уже успевший обвязаться пучком гривы Паси со всех сторон, возмущенно на меня уставился. Но я состроила такое жалобное выражение лица, что он сдался и, пыхтя, принялся обратно развязываться.

– Только ты там недолго, – заволновалась я, – а то мало ли что.

– Ладно, – буркнул он и, спрыгнув с моих ладоней, воспарил вниз. То есть рухнул вниз, проорав, что сначала посмотрит – что там внизу.

В ожидании Пыха решила все-таки слезть с лошади и провести ревизию мешков, ибо большая часть наших запасов была безвозвратно утеряна вместе с осликом. И теперь надо хоть узнать – что у нас еще есть и на сколько этого хватит. Кстати, наверняка вбежавший в комнату Дрейк увидел мир, в который мы так неожиданно для него сбежали. А летящие повсюду облака и голубое небо со всех сторон – вполне могли навести его на мысль, что мы погибли. Но тут я уставилась на палец и кольцо на нем. Как он там говорил? Пока кольцо на мне, он всегда знает – жива я или нет. Хм…

Избавиться от кольца не удалось. Чем сильнее я пыталась его снять, тем плотнее оно обхватывало палец и сильнее врезалось в кожу, доводя меня чуть ли не до слез. В итоге палец распух и сильно покраснел. Немного подумав, я решила отложить решение этой проблемы и сосредоточиться на ревизии двух небольших сумок.

Когда вернулся запыхавшийся Пых, ревизия была окончена. Итого, мы имеем: небольшая головка сыра, связка чеснока, буханка хлеба, три ножа (два из которых я тут же заткнула за пояс), пакет сушеной вяленой рыбы, две внушительные фляги с водой, сухофрукты (полпакета), шоколадка, котелок, жестяная кружка, ложка, немного соли, ну и мое сменное белье. Да, негусто…

– Я вернулся.

Мышь с трудом вскарабкался на плечо, всем своим видом демонстрируя усталость и полный упадок сил.

– Вот. – И сунула ему под нос кольцо.

Пых удивленно обнюхал палец.

– И чего?

– Сними это с моего пальца, а то у меня не получается. А по нему Дрейк узнает, что мы выжили.

– Дрейк? А-а-а, ты имеешь в виду графа…

Мышь покорно коснулся пальца лапкой. Кольцо вздрогнуло, камень потускнел, и серебряный ободок, тут же став больше на пару размеров, скатился и упал в траву. Брезгливо подняв его двумя пальцами, я кинула «подарочек» вниз с края обрыва, искренне надеясь, что теперь с прошлым покончено раз и навсегда.

– Ну, рассказывай, чего ты там увидел?

Пых рассказывал недолго, но эмоционально, сжимая в лапках кусочек сыра и вещая с набитым ртом.

– А ефе там внифу, мням, конец и снова небо. – Поймав мой удивленный взгляд, пояснил: – Это, наверное, остроф, потому как офень уф больфой! Но парит в небе, по крайней меве, под ним тофе небо.

– Ты сначала прожуй, – предложила я.

Мышь согласно затолкал себе в рот остатки сыра и вдохновенно продолжил, бурно жестикулируя:

– И фифошо, фушая фиф кусафая!!! Фуфаф, мух, а я ее фифаля мушкафяная!

Я старательно кивала, не понимая ничего, кроме того, что ему повстречался кто-то кусачий, и от него Пых смог убежать… то есть улететь. Проглотив сыр, мышь с моими выводами согласился.

– Так ты не видел, где кончается этот остров, парящий в небе?

Он отрицательно покачал головой:

– Не-а, но один раз в разрыве облаков мне показалось, что я вижу еще один такой же остров, а может, и не остров. Но, по крайней мере, он точно был большим и зеленым.

– Понятно. – Я встала с зеленого ковра луговых трав, подхватила и не думающего подниматься мыша. – Поедем через лес, может, выйдем к деревне какой-нибудь, а если нет – грибов насобираем или живность какую-нибудь подстрелим на ужин. А там посмотрим по обстоятельствам.

Пых не возражал.

Лес встретил нас разнообразием звуков, пением птиц и яркими брызгами света сквозь листву. Я тронула пятками бока лошади и, стараясь разглядеть просвет среди деревьев, решительно поехала туда, где, как мне казалось, был просвет. Пару раз перед мордой Паси выпрыгивали из кустов зайцы, с интересом на нас косились, а потом бежали себе дальше по своим заячьим делам. Мышь чуть голос не сорвал, доказывая мне, что нельзя вот так просто отпускать идущую в руки добычу! Я только пожимала плечами, похлопывая Пасю по шее и размышляя о том, что мы будем делать, если тут нет людей.

– Слушай, Кэт, а куда подевалась твоя безразмерная сума?

И только тут я вспомнила о своем таком полезном имуществе.

– Пых…

– Я Пыхторий!

– Ладно, ладно. Пыхторий… я забыла ее у графа в замке.

Большие глаза и ужас на мордочке.

– Ну, я же не знала, что осел вырвет поводья, а рассказывать о свойствах сумы Дрейку не хотелось, это бы вызвало лишние вопросы.

– Ты что, это серьезно?

– Угу, – расстроенно.

– Все, считайте меня трупом. Кошмар! С кем я связался? А голову свою ты в замке не забыла? Можешь не отвечать!

Я только выдохнула, решив не встревать со своими мудрыми высказываниями насчет того, что мышь мог бы и сам подумать о суме, а то сгрузил на меня все, а теперь еще сидит и возмущается. Но тут мои размышления неожиданно прервали: прямо перед нами в землю воткнулась изящная тонкая стрела с золотым оперением. Пася послушно остановился, прекрасно поняв намек. Мы с Пыхом синхронно задрали головы вверх.

На толстой ветке ближайшего дерева сидела и лениво болтала ногами девчушка, целясь в нас из длинного тугого лука с наложенной уже второй стрелой.

– Ты кто такая? – спросила я, чувствуя, как браслет на запястье ощутимо нагрелся. Дзынькнула тетива, вторая стрела сорвалась в полет и… тут же отскочила от невидимой преграды. Я почувствовала себя чуть ли не самой счастливой в мире, оттого что браслет все-таки признал меня своей хозяйкой! А это – еще один шанс не пропасть в чужом и странном мире.