Я молча смотрел на него. Доводилось мне бывать на настоящей войне. Но даже я с трудом мог представить мировую войну с использованием осколков Монолита. Слишком уж это было страшно.

— Ситуация в мире и так была напряженной, — угрюмо продолжал папаша. — Россия вторглась на Кавказ и в Среднюю Азию, навстречу Китаю, который сделал то же самое с востока. Штаты оккупировали Боливию, Венесуэлу и Кубу, параллельно развалившись на Северо-Восточное Содружество и Юго-Западную Конфедерацию. Евросоюз, к власти в котором наконец пришли решительные люди, методично расчленял и поглощал Северную Африку. Достаточно было одной искры, чтобы этот тлеющий пороховой погреб взорвался, а тут — на тебе, целый факел. — Стрелок сплюнул. — В начале XXI века очень модной была теория о том, что демократические государства якобы никогда не воюют между собой. Оказалось, воюют, да еще как. Главное, как подать своего противника в СМИ: тоталитарной диктатурой, в которой власти убивают журналистов, или просто незрелой демократией, в которой разгоняют мирные демонстрации, на самом деле финансируемые враждебным государством… А может, настоящие демократии и правда не воюют друг с другом — вот только к тому времени, как был уничтожен Монолит, развитые либеральные государства, с трудом пережившие мировой финансовый кризис, уже давно переродились в общества омерзительного демократического тоталитаризма. А хуже всего было то, что осколки Монолита, как выяснилось, возможно использовать в качестве чудовищного оружия массового поражения, применение которого практически нельзя отследить. Они оказались зародышами новых Зон. Несколько недорогих и несложных манипуляций — и обширные территории противника превращаются в зачумленную, не предназначенную для жизни людей территорию, огромную Зону, а кто это сделал — неизвестно… Начались ответные удары по странам, подозреваемым в этих подлых диверсиях, а когда истерзанным коварными противниками членам Совета Безопасности ООН уже нечего стало терять, в ход пошло ядерное оружие.

О как. Жестко, однако. Впрочем, превратить часть территории противника в Зону — это, пожалуй, будет еще и похуже ядерной бомбардировки.

— Сейчас, пятнадцать лет спустя, Земля в моей реальности стала почти непригодна для существования рода человеческого. Она представляет собой практически одну огромную радиоактивную Зону, которой управляют самозваные Хозяева — бывшие мировые лидеры, уцелевшие в ядерной войне, главы транснациональных корпораций, международные военные преступники, имеющие доступ к осколкам Монолита. Как это ни парадоксально, существование Чернобыльской Зоны, в которой сумасшедшее «О-Сознание» надежно оберегало доступ к Исполнителю Желаний, оказалось гораздо лучше ее исчезновения. Выходит так, что отвратительная язва на теле Земли спасала планету от рака. — Он сухо кашлянул. — А что касается технологий… С того момента, как я уничтожил Зону, мировой науке стали широко доступны уникальные артефакты и феномены, которые ранее было слишком сложно добыть из-за непроходимых аномалий и установок зомбирующего излучения. А с тех пор, как началась война, гигантские ресурсы были вброшены враждующими сторонами в разработки, связанные с военным применением артефактов. По большому счету последние полтора десятка лет сохранившиеся остатки науки и промышленности ничем больше серьезно не занимались, кроме войны. Поэтому, разумеется, наша реальность оторвалась в этом отношении от вашей. Искусство массового убийства шагнуло далеко вперед, вместе с ним получила мощный толчок медицина катастроф, а также индустрия защитных средств вроде сферы Смидовича. Практически все современное оружие основано на аномальных эффектах Зоны. Но во всем остальном наш мир по сравнению с вашим — огромная отсталая помойка, гигантское зараженное кладбище, где хорошо живет уже даже не «золотой миллиард», а едва ли «золотой миллион», выжимающий последнее из старого, стремительно вырабатывающего свой ресурс механического оборудования, созданного еще предыдущим поколением. Остальные же роются в радиоактивных развалинах вокруг укрепленных городов «золотого миллиона» в поисках объедков либо отстреливают друг друга за лишнюю канистру бензина или пачку патронов, объединившись в моторизованные банды.

— Значит, ты для этого и решил прийти сюда из другого измерения? — спросил я. — Потому что у нас курорт по сравнению с вашим миром?

— Не только, — сухо проговорил он. В сотый раз за последние пять минут перевел взгляд на мою подругу и внезапно впервые обратился непосредственно к ней: — А ты выросла настоящей красавицей… — Он сделал паузу и добавил: — Червячок.

Динка продолжала изучающее и молча смотреть на него. Я ее вполне понимал: вчера она от радости уже повесилась на шею человеку, который совершенно этого не заслуживал. И он тоже называл ее «червячок».

— А у вас она что — не растет? — тупо спросил я, уже, кажется, начиная догадываться, в чем дело.

— У нас ее нет, — глухо сказал Стрелок. — После уничтожения Монолита я вернулся домой, поэтому она не поехала меня искать и тоже осталась дома. А через два месяца Дину изнасиловал и убил ее бывший парень.

Глава 7

Меченый

Сказать, что я в конец офигел — значит ничего не сказать. Папаша словно неожиданно и подло, с развороту врезал мне каблуком под дых. Те чудеса, что он рассказывал до сих пор, я лишь принимал к сведению, мысленно раскладывая по полочкам «логично — не логично», «правдоподобно — не правдоподобно». Однако ошеломить меня по-настоящему он сумел только этой информацией. И я несколько мгновений молча смотрел на него, как окончательный дурак, прежде чем наконец сообразил: ловить твою рыбу, да ведь речь-то не обо мне! Это не я тот бывший парень, который убил Динку. Раз Зона там, у них, прекратила свое существование и тамошний я сюда не приехал, значит, там я не познакомился не только с Енотом, Мухой и Патогенычем. Я не познакомился еще и с Динкой. А без меня у нее, соответственно, образовалась другая личная жизнь. У нее, в общем-то, и со мной была другая личная жизнь, как выяснилось. Девочка своего в любом случае не упустит… Впрочем, я изо всех сил надеялся, что эта страница наших взаимоотношений уже навсегда перевернута.

— Вот же гадство, — только и смог выдавить я.

— И еще какое, — скорбно кивнул Стрелок и замолчал.

Молчали все. О чем тут было говорить вольному бродяге?

Молчала и Динка, задумчиво разглядывая химический костер. Переваривала причудливую информацию. Не так-то просто, наверное, с ходу уложить в голове сначала то, что тебя на самом деле больше одного, а через пять минут — еще и то, что другого тебя уже давно зверски убили. И никто не знает: может, убили как раз первого, настоящего, а дубликат — это именно ты и есть?..

— Это ж у какой скотины рука поднялась… — все же решился нарушить затянувшееся безмолвие Гусь.

— Нашлась одна сволочь, — буркнул папаша. Недобро глянул на парня, словно через оптический прицел, снова перевел взгляд на химический костер, который как следует припекал и даже переливался в глубине пластиковых трубок как настоящий. Помолчал. — Ты его знаешь, наверное. Некий Пархоменко Вячеслав Георгиевич.

На сей раз очередь подавиться пришла Гусю.

— Это шутка такая, да? — хрипло проговорил он, сумев наконец глотнуть воздуху. — Что за хрень ты тут несешь, папаша?! Я женщин не убиваю!.. — Он беспомощно пожал плечами, все еще не в силах собраться с мыслями после такого чудовищного обвинения. Обвел взглядом примолкших ребят. В мою сторону он даже не глядел, видимо, опасаясь увидеть выражение моего лица.

— Хотел бы я, чтобы это было просто дурацкой шуткой, — размеренно проговорил Стрелок, не отрываясь от костра. — Тогда все было бы гораздо проще…

Снова воцарилось зловещее молчание.

Я тряхнул головой. Ладно. С этой мутной историей разберемся потом. Сейчас есть более срочные и насущные вопросы.

— Послушай-ка, Стрелок, ты вот говорил, что осознавал личность Меченого, когда Монолит разделил реальности, — на всякий случай решил уточнить я. — Но не сказал, что потом это прекратилось. И что же, все эти годы?..