Что в одной, что во второй избе нас синхронно послали… на хутор.

В конце деревни, на границе с лесом, раскинулся хутор – огромное хозяйство. Да и здесь забор был редкий.

Хозяйка, крепкая пожилая женщина, как будто ждала нас. Мы подъехали к ограде, когда она вышла из дома и оттащила в сторону створку длинных невысоких ворот. По территории бегали и бесновались две здоровенные овчарки, всласть облаивая нашу машину. Сдерживала их цепь, прикрепленная к толстой проволоке.

– Много вас, – недовольно сказала хозяйка. – Придется по двое в кроватях умещать.

Собаки заливались лаем, соревнуясь между собой в преданности хозяйке.

Толя высунулся из окна.

– Куда машину ставить?

– За дом заезжай, там площадка забетонированная.

Она обернулась к псам.

– Цыть, собачье отродье! Уши от вас позакладывало. Цыть!

Площадка за домом оказалась не просто бетонной, но и с навесом. Здесь приткнулись синие «Жигули», что для глухой деревни равно хорошей иномарке, и мини-трактор. Для моей «табуретки» тоже места отказалось достаточно.

Я выпрыгнула на землю. Яркий фонарь освещал пространство перед домом, все остальное растворялось во мраке. Лес стоял черной стеной. Очень красиво… и жутко.

Сбоку от площадки сушилось белье на веревках. Немного, и в основном женское. Хозяйка, поглядывая на нас, начала снимать белье. Мне стало любопытно, и я, чтобы не кричать в гулкой тишине, подошла к ней ближе.

– Одна живете?

Я рассматривала женщину, она – меня.

– Когда как. Круглый год работники нанимаются. Иногда оставляю кого-нибудь из них, кто понравится, тело потешить.

Женщина говорила не смущаясь. Вот бы мне так.

Хозяйка застегнула на своей теплой кофте пуговицы.

– Холодает к вечеру. Чего не спрашиваешь, сколько за постой возьму?

– Сколько?

– По пятьдесят рублей. Дорого, конечно, но я чистое белье постелю. Ужинать будете?

– Будем.

Оранжевый голос обрадовался: «Пустячок, а приятно. В любом мотеле расценки начинаются с двухсот рублей». «А не нравится – жмись в машине», – добавил зеленый голос номер три.

Я доставала из сумок пиво и продукты, Кирилл перекладывал в сумку оружие. Толя оглядывался и мялся. Хозяйка перехватила его ищущий взгляд.

– Гостевой нужник у меня вон там. – Хозяйка махнула в сторону леса. – Если по-маленькому, то лучше за ограду.

– Далековато.

– А в свой пускать брезгую. Да и нечего по двору ходить, собак моих беспокоить, злые они очень. Вдруг сорвутся и откусят чего-нибудь жизненно важное?

Последней из машины вышла Анна. Хозяйка ойкнула, глядя на нее.

– Вот это да… И откуда взялась такая краля?

Анна тихонько улыбнулась.

– А у вас сеновал есть?

– Есть, конечно.

– Тогда покажите после ужина ребятам, где матрас лежит, пусть на сеновал отнесут, я там спать буду. Можно?

– Можно, если мышей и ужей не боишься.

– Не боюсь.

Ребята на их разговор внимания не обращали. Как-то само собой подразумевалось, что Анна глупостей не скажет и не сделает.

Ужин прошел в дружеской, сонной обстановке. Пили чай с бутербродами и по очереди зевали во весь рот. Из последних сил расстелили кровати и отнесли матрац на сеновал.

Две кровати распределили на троих просто. Меня положили отдельно, а Кирилла с Толей мы решили засунуть в одну койку и даже не пошутили по этому поводу, настолько сильно хотелось спать.

Анна пожелала всем «спокойной ночи» и пошла на сеновал. Серый кот, весь ужин просидевший у нее на коленях, поплелся вслед за ней. Хозяйка хотела оставить кота, но тот упорно рвался из избы. Я забралась в кровать и заснула через полминуты.

Первое, что я услышала утром – мужской двухголосый храп. Мальчики «работали» каждый в своей тональности. Спать под такой аккомпанемент можно, а вот заново уснуть – нет.

Теплое солнце светило в глаза, за окном слышалось: «Цыпа, цыпа, цыпа. Иди сюда, тупая дура».

Лежать под шерстяным одеялом было жарко. Я встала с железной койки, заглянула в соседнюю комнату.

Кирюха и Толик спали друг к другу спинами, свесив головы по обе стороны старой кровати. Я только на миг представила, что на месте Толи могла быть я… Голова так закружилась, что пришлось прислониться к косяку. Никогда, никогда стройный красавец и умница Кирилл не посмотрит на меня иначе, чем на вечно командующую сестру своего друга и, что самое страшное, старшую сестру.

Солнце августа длинными полосами лежало на полу, на столе, на простынях расстеленных кроватей. На высоких окнах висели занавески из старого тюля, подштопанные, но чистые. Чистыми были и пол, и печь. Мебель пахла необычным полиролем. Подойдя ближе к буфету, в котором за стеклами хранились хрустальные бокалы и праздничный чайный сервиз, я принюхалась. Буфет пах воском.

Гомон птиц, звон отъевшихся за лето мух, блеяние овец… Звуки детства из пионерского лагеря и деревни, где жила наша с Толиком бабушка. Захотелось на улицу.

Ставни окна открылись без скрипа. Давно я не видела таких старинных оконных запоров, да и ставен тоже. Около хозяйки копошилось кур двадцать, не меньше.

– Доброе утро, – сказала я негромко, но женщина услышала. – Хотела вам деньги отдать и заказать яйца. Нам нужно штук тридцать. Десять для яичницы на завтрак, остальные в дорогу. Найдется у вас столько?

Обрадовавшаяся хозяйка высыпала остатки корма на голову ближайшей курицы.

– Да за хорошую цену, милая, у меня много чего найдется. Уже иду.

Достав из дорожной сумки пакет с принадлежностями для умывания и кошелек, я вышла в коридор и столкнулась с хозяйкой. Я тут же стала отсчитывать деньги за ночлег, ужин и завтрак, но хозяйка, взяв деньги, приложила палец к губам.

– Тихо, иди за мной. Я такого давно не видела.

Мы пришли на сеновал. На копне, укрывшись одеялом до подбородка, спала Анна. Волосы выбились из косы и прядями извивались на подушке. Выглядела Анна земным ангелом и была необыкновенно хороша. Но хозяйка позвала меня не умиляться, а удивляться.

Над подушкой, в волосах Анны спал серый хозяйский кот, у левого плеча две мыши. В ногах тихо похрапывали оба злобных пса. Чуть выше, на деревянной лестнице, ведущей на второй ярус сеновала, кемарили пять голубей и неизвестная мне яркая птица, а под лестницей, свернувшись клубком, недвижно лежали две змеи.

Хозяйка протянула мне пятьдесят рублей.

– С блаженных денег не беру.

– Не поняла…

Женщина нагнулась и зашептала мне в ухо:

– Полудикие и дикие звери, а у нас других не водится, могут мирно спать только с блаженными.

Мне стало не по себе, и от этого я выдала дурацкую шутку:

– А я думала, они съели что-нибудь.

Хозяйка оглядела меня с жалостью.

– Больше думай о духовном.

– Спасибо, но не раньше первого января две тысячи десятого года. До этого времени я зарабатываю деньги, без перерыва на благотворительность.

Женщина усмехнулась.

– Ой, какие слова громкие. Но учти. Человек предполагает, а судьба располагает. Яичницу с колбасой сварганить или омлет зажарить?

Очень, очень люблю покушать. Ценю вкус еды, разбираюсь в совместимости продуктов и диетах. Хорошей колбасой в доме не пахло, это я поняла еще вчера.

– Колбаса домашняя? Только честно.

– Магазинная. Своя будет через месяц, рано еще животину забивать, а с прошлого года все поели, – извинилась хозяйка.

– Тогда омлет.

После завтрака Кирилл сел на заднем дворе, где у хозяйки был огорожен небольшой выгон, и зарисовывал лениво пасущуюся живность. Овцы с барашками, четыре козы и трое поросят, привязанных за ногу. Мне кажется, это не рисовать, это на видеокамеру снимать надо. Зря на ней сэкономила, не подумала, что много интересного в пути встретится.

Толик мылся на заднем дворе, Анна разговаривала с хозяйкой о травах. Дикий серый кот лежал рядом с Анной на лавке, урчал от удовольствия, делая вид, что все понимает.