Сердце Ильверса болезненно сжалось в груди, а потом, будто набравшись сил, весело заколотилось о ребра. Значит, он не ошибался! Был прав, когда отделял себя от простых рабов, когда просил Память Предков подсказать, как взять и обратить себе на пользу всю великую Силу!

– Мой господин, – слова тяжело, ершиком выползали из горла, – кто вы?

– Я Варна д’Кташин, маг правящего дома. Знаешь ли, твои способности впечатляют. И эта твоя попытка… взять Силу, она повлекла такой резонанс в слоях сущего, что я едва не потерял свой путь портала.

Ильверс помолчал. В его голове мелькали, кружились в дикой пляске обрывки мыслей, и дэйлор никак не мог привести их в порядок. Все это время он мечтал попасться на глаза какому-нибудь магу, чтобы попроситься в ученики, а тут силой случая маг сам нашел его… Но что теперь?

Этот вопрос Ильверс и задал Варне.

Тот чуть заметно пожал плечами.

– Ты же раб. Это осложняет дело. Но, пожалуй, я сегодня же отправлюсь к твоему хозяину, чтобы тебя выкупить. У нас слишком мало сильных магов, чтобы ими вот так разбрасываться!

– И вы… будете меня учить? – едва веря своему счастью, спросил Ильверс.

– Разумеется, – Варна скупо улыбнулся, отчего резко обозначились тонкие морщинки-лучики вокруг глаз, – я буду тебя учить. И я представлю тебя самому Великому Магистру. Разве мог ты мечтать об этом?

Ильверс ничего не ответил. Разумеется, он не раз и не два отдавался сладким мечтам о том, что когда-нибудь… Ну так ведь то были пустые грезы, а теперь все стало настоящим, живым. И происходило именно с ним, обычным рабом.

Варна, следуя указу Магистра, и в самом деле намеревался выкупить одаренного молодого дэйлор. Будучи привычным неуклонно следовать собственным планам, он вечером того же дня наведался к Эвору д’Аштам, главе дома и хозяину Ильверса.

Эвор принял гостя радушно, приказал подать легкий ужин, а затем, развалившись на диване, выслушал суть дела. Поразмыслив немного, спросил:

– И чего он сдался тебе, этот раб?

– Ильверс – одаренный маг, благородный Эвор. Сейчас все меньше и меньше магов рождает наша земля, и мы не можем позволить, чтобы столь одаренный дэйлор и дальше возделывал тамико.

Глава правящего дома задумчиво, с прищуром, глядел на огонек свечи.

– Как, говоришь, его зовут?

– Ильверс.

– Ильверс… Ильверс…

Внезапно Эвор усмехнулся, будто вспомнил нечто забавное. И – уж совершенно неожиданно – пробормотал:

– Вот что значит кровь высокорожденных!

– Я не совсем понимаю, о чем вы, благородный Эвор.

Выражение лица дэйлор вдруг изменилось, стало хмурым и отчужденным.

– Видишь ли, Варна… Я не могу тебе продать этого раба. Славно, что ты вообще о нем напомнил, а то я напрочь забыл о том, что он существует! И напомнил ты мне о нем как нельзя кстати… Так уж получилось, что сейчас у меня нет наследников мужского пола, кроме него.

Варна умел владеть собой. Очень хорошо, так, что никто не мог догадаться, что творится у него у душе. Но на сей раз новость оказалась столь ошеломляющей, что маг наиглупейшим образом вытаращился на главу правящего дома. Варна едва верил собственным ушам: кем же надо быть, чтобы забыть о единственном сыне и оставить его собственным рабом?!!

– Ну, что уставился? – промурлыкал Эвор, – В замке живут только те мои дети, чьи матери до сих пор доставляют мне наслаждение. Помнится, мать этого Ильверса ни на что не годилась, кроме как тамико полоть… Вот я и отправил ее туда!

И он ударился в воспоминания, от которых Варну едва не стошнило.

– Хорошо, что ты мне напомнил об этом рабе, – на прощание сказал Эвор, – надо будет взять его в замок. Все-таки других наследников нет. Пока нет.

Весьма впечатленный услышанным, Варна покинул гостевые покои. Но, когда уходил, заметил, как в потемках, среди полированных деревянных колонн, мелькнула стройная девичья фигурка в светлом одеянии.

«Подслушивала, что ли?» – маг покачал головой. На него вдруг нахлынула волна омерзения; стало душно. И не хотелось оставаться в этом замке ни мгновением больше.

«А что я скажу Ильверсу? Отказ убьет его, не иначе…»

Варна поморщился. Нехорошо получалось, ох, нехорошо… И красть раба и сына Эвора д’Аштам казалось не совсем правильным, и оставлять мальчишку гнить среди всей этой пакости тоже не следовало. Тем более, что Магистр…

– Да, я слышу тебя, Варна. Что нового ты мне скажешь?

– Учитель? – в который раз Варна поразился способностям старого мага. И в который раз с болью осознал, что самому ему никогда не достичь таких высот; магия уходила, ускользала, как вода в песок.

– Варна, не тяни. Что у тебя новенького?

В голосе Магистра скользнули первые нотки раздражения.

– Я нашел способного дэйлор, Учитель. Но все дело в том, что…

Мать не верила, с сомнением качая головой, и это злило.

Ильверс отставил миску с вареным тамико.

– Ты думаешь, я все это придумал? Матушка, но к чему мне это? Вот увидишь, не пройдет и трех дней, как я стану учеником мага!

– Рабов не берут в ученики, – спокойно возразила она, – над тобой просто посмеялись, мой бедный малыш.

– Да нет же! – дэйлор вспыхнул, – все это правда…

И он начал рассказывать все заново – о том, как попытался взять Силу, о том, как у него ничего не получилось, о том как…

Тряпку, что временно исполняла обязанности двери, решительно и резко дернули в сторону, и в хижину заглянул Кэйвур, надсмотрщик. Выпятив челюсть, он несколько мгновений рассматривал замерших мать и сына, а затем, ухмыльнувшись, проухал:

– Ну что уставились? Выходите. Мне приказали отвести вас обоих в замок.

Услышав такое известие, Ильверс едва не подпрыгнул на месте от радости. Бросил на мать многозначительный взгляд, мол, я ведь говорил, а ты не верила! К тому же, все складывалось гораздо лучше, чем он мог надеяться: похоже, Варна решил выкупить их обоих.

– Ну, живо, живо, – прорычал Кэйвур, – что вас, до восхода Малой луны ждать?

Растерянно ойкнув, мать вдруг залилась слезами. Ильверс досадливо поморщился – чего голосить, когда, наконец, в их жизни наступили перемены? Да еще такие?

– Матушка, поднимайся, – он осторожно обнял ее за костлявые, вздрагивающие плечи, – ну же, пойдем, пойдем! Хозяин не любит ждать…

Но дэйлор все никак не могла успокоиться; те слезы, что копились на протяжении долгих лет, вдруг решили выплеснуться наружу. Пришлось вести мать, придерживая под локоть, а она то и дело спотыкалась на ровном месте и дрожала всем телом, как загнанный в угол зверек.

Когда они отошли от хижины, Кэйвур указал свернутым хлыстом в направлении боковой дороги, что была проложена вдоль изгиба Эйкарнаса, пересеченного многочисленными порогами. Это и в самом деле была самая короткая дорога к замку, который рос почти на обрыве – так, что Эвор мог созерцать причудливую игру воды.

– Нам туда.

И быстро зашагал вперед, подавая пример. Ильверс поспешил следом, таща на себе мать, которая все никак не могла успокоиться.

– Ну, матушка, успокойся, – бормотал он, – зачем плакать? Все это к добрым переменам, непременно…

Стояла чудная ночь, одна из тех, что бывают только поздней весной – когда все вокруг усыпано цветами, а голова кружится от тонкого плетения запахов. Крупные цветки жасмина казались белыми звездами, упавшими с неба в пышную зелень, и лиловые ночные колокольчики чуть покачивали головками в шлейфе лунного света, как украшения на вуали новобрачной.

…Мать успокоилась, когда сквозь трели древесных лягушек пробился шум торопливо бегущей среди камней воды, и даже пошла самостоятельно, чуть-чуть опираясь на руку Ильверса.

– Я все еще не могу поверить, – пробормотала она, – неужели так оно и будет? И ты, мой малыш, станешь магом… А потом, если позволит воля Дэйлорона, и наследником Эвора? И мы будем жить в замке, Ильв. Ты ничего не помнишь, да… Там, в сплетении стволов, все резное, раззолоченное…