– Она права, – согласился Леандр.

– Кончай, что ли, – поддержал его Радик. Марат саданул меня в последний раз и отер пот.

– Пошли, короче, попьем пивка, – предложил он. Оставив меня лежать на земле, они пошли в дом. Начало дождить. Сначала упало несколько капель, потом капли стали крупнее и чаще, и вскоре пошел настоящий дождь, ливень. Сверкали молнии, громыхал гром, вода лилась сплошным потоком. Но у меня не было сил подняться, я лежала и думала, что умираю. Мне хотелось умереть. Только смерть могла освободить меня от этого ада. Боль была настолько сильной, что я потеряла сознание.

– Эй, поосторожней, – спустя время долетели до меня голоса.

– Я и так осторожно.

Девчонки… узнала я. Они пришли забрать меня в ад, откуда я хотела сбежать.

– Оставьте меня в покое, – с трудом разлепив губы, простонала я.

– Наташ, мы тебя отнесем…

– Не надо, я не хочу.

– Не будешь же ты тут вечно лежать, – сказала Эвелина.

– Еще простудишься, – вставила Татьяна.

Ну и глупые! Я чуть Богу душу не отдала, а они – «простудишься»… Но я не могла им сопротивляться, тело не слушалось.

Девушки поволокли меня к бане и там уложили на матрас. Татьяна принесла полотенце и вытерла мне лицо и волосы. Каждое ее прикосновение отзывалось болью. Я стонала. Эвелина сняла с меня мокрые джинсы и футболку и накрыла пледом.

– Бедная… – Она осторожно провела рукой по моей щеке. Щеку сильно жгло.

– И зачем ты только ударилась в бега? – спросила Татьяна. – Мы же говорили, что тебя поймают и будут бить.

– Оставь ее, – нахмурилась Эвелина. – Тебя тоже лупили.

– Но не так, – возразила Татьяна.

– Почти так.

– Лин, а почему они тебя не бьют? – удивилась Татьяна.

– А я после первой же порки усвоила урок. Знаешь, не выношу боли.

– Да ну… – Нет, правда. Я на что угодно могу пойти, только бы избежать боли.

– Эк, удивила. Все так делают, – пожала плечами Татьяна.

– Видать, не все. Взять тебя, к примеру. В тебе есть что-то такое, что их сильно раздражает. Марат бьет тебя часто.

– Видно, из-за того, что я его ненавижу. Он это чувствует.

– Может быть… – задумчиво произнесла Эвелина. – Он знает, что ему тебя не сломить… Трахать – трахает, а удовольствия не получает.

– Однажды я стану свободной…

– Никогда, – прервала Татьяну Эвелина.

Я застонала. Что за будущее ожидает меня! Бесконечные избиения и насилие… Эти люди, они хуже зверей. Звери не бьют своих самок и… не насилуют их. Наоборот, самцы соревнуются с другими самцами, чтобы добиться расположения самки, олени например.

Моя вера в людей, даже сейчас, когда я выбралась из этого ада, так окончательно и не восстановилась. Неужели мы рождаемся исключительно для того, чтобы удовлетворять свою похоть? Самое обидное, то, каким способом удовлетворяется эта похоть, не имеет значения. Главное – получить кайф. Я постоянно размышляю над этой темой. Вопросы роем кружатся в моей бедной голове. Доктора говорят, что я на пути к выздоровлению. По их мнению, было бы хуже, если бы я оставалась ко всему равнодушной. Но эти вопросы… Они не дают мне спокойно жить. Они воскрешают в памяти все то, что я безуспешно пыталась загнать внутрь.

Я была проституткой, рабыней, которую мог поиметь кто угодно. Поиметь – значит словить кайф. И не только физический кайф, но и моральный, связанный с унижением другого человека. Но они ошибались, эти ублюдки, они не могли купить мою душу. Они делали с моим телом все, что им хотелось, но я во всем этом не участвовала. Я была мертвой. Возможно, это прозвучит странно, но единственным способом выжить было… прекратить жить. Нет, не накинуть на шею петлю, а прекратить чувствовать, прекратить реагировать на все эти мерзости. Но я поняла это не сразу. Когда я лежала в этой гадкой бане, я думала, что не выживу вообще.

– Может, дать ей попить? – услышала я голос Татьяны.

– По-моему, ей надо поесть, – сказала Эвелина.

– Нет, есть она не сможет.

– Налей ей немного водки… Водка поможет.

– Девочки, дайте мне воды… – произнесла я слабым голосом.

– О’кей, – кивнула Татьяна и пошла к холодильнику за водой. – Помоги подержать ей голову, – попросила она Эвелину, когда вернулась.

Я сделала глоток из стакана, но больше не смогла. Сразу заболели грудь и живот.

– Мне скоро уходить. Марат велел к клиенту пойти, – сказала Татьяна, обращаясь к Эвелине.

– Он повезет тебя в Вильнюс?

– Нет, я поеду к той сволочи, которая привезла Наташу. Вознаграждение.

– Ну и подлец!

– Согласна.

– И надо же уродиться таким мерзавцем!

– Говно настоящее. Жалко, что я проеду мимо денег...

Они замолчали.

– Я вообще-то тоже ухожу, – сообщила Эвелина. – Наташка одна останется. Лучше бы Марату тут не появляться, а то он опять начнет ее бить.

Дверь захлопнулась. Голова и тело нестерпимо болели. Терпеть больше не было сил. Как же мне хотелось умереть в эти минуты, но я знала, что не умру.

Надо было выпить водки, как предлагала Эвелина. Водка бы меня оглушила. Я вспомнила, как пила мама. Она говорила, что водка помогает от всяких болезней, снимает боль. Она и мне поможет. Дорогая мамочка, помоги мне выбраться отсюда, попросила я про себя, хотя знала, что никто мне не поможет и мама – меньше всего. Я с ней не разговаривала уже сто лет, а еще раньше она перестала меня ласкать. Когда я была маленькой, я любила сидеть у нее на коленях и раскачиваться. Мама подбрасывала меня вверх и читала стишок:

Мы едем, едем, едем

По ровному пути.

Но вот попались кочки

И всякие бугры.

Мы прыгаем на двух,

Потом в канаву: «Бух!»

При этих словах она обычно раздвигала колени, и я с веселым смехом летела вниз. Коснуться пола я не успевала – мама подхватывала меня и опять сажала на колени. Я знала, что мама не даст мне упасть. Но все равно было страшно. И весело. И я чувствовала себя в безопасности. Тогда.

Я не помню, когда и по какой причине мама начала пить. Я уже ходила в школу – кажется, в первый класс, – когда кто-то из моих одноклассников обозвал меня дочкой алкашихи. Тому мальчишке здорово досталось, но дома мама, вздохнув, подтвердила, что так оно и есть. У меня было такое чувство, что она уронила меня на пол. Сначала подбросила с колена вверх, а потом не поймала, как ловила когда-то в раннем детстве. И я до боли ушиблась, но боль эта была особая – боль в душе.

– Нет, я не буду пить, – сказала я громко, обращаясь к самой себе. – Я не хочу. Я не хочу подводить саму себя, как это сделала мама. Лучше уж я умру.

– Наташ, ты выпей воды, – откликнулась Татьяна. Да, воды, немного воды. Воды, которая обмыла бы

мою душу. Мне вдруг захотелось пить, я бы выпила целое море воды – всю воду, которая только есть на Земле.

Таня принесла стакан минералки, от нее пахло лимоном.

– Сейчас я тебе помогу… – Она встала на колени и приподняла мне голову.

Я попыталась взять стакан в руку, но не смогла.

– Давай я, – Татьяна поднесла стакан к моим губам. Я сделала несколько глотков. Вода была вкусной.

Вскоре стакан опустел.

– Наташа, – начала осторожно Татьяна, когда я кончила пить. – Мне нужно с тобой поговорить. Я… Я не знаю, как выразиться… Но лучше тебе принять все, как есть.

– Никогда!

– Я тоже сначала думала, что никогда не смирюсь с этим.

– Сначала? И почему же ты сдалась?

– Если этого не сделать, то уж лучше кончить жизнь самоубийством. Но я хочу жить.

– Жить? Ты думаешь, ты живешь?

– Я надеюсь стать свободной.

– Да-а?

– Марат сказал, если я буду хорошо работать, он меня отпустит.

– И ты сможешь потом жить?

– Надеюсь. Как бы глупо это ни звучало.

– Нет, я не хочу, не могу!