Однако Беранже сдержал себя и обед прошел без всяких инцидентов. Только я заметил, что барон насмешливо поглядывал то на жену, то на Савари. Легкомысленный и любезный рыцарь нисколько не скрывал восхищения, которое внушала ему благородная дама.
Несколько дней спустя Анжела позвала меня к себе и сказала:
- Отец мой! Попросите от моего имени сира де Савари, чтобы он уехал из замка. Сегодня я убедилась, что Беранже ревнует меня и следит за нами. Рыцарь, по обыкновению, пришел ко мне и, сидя у моих ног на табурете, пел мою любимую песню, как вдруг дверь отворилась и вошел мой муж. - У вас прекрасный талант, мессир!.. - заметил он. Затем ушел, взяв книгу, которую он будто бы забыл здесь. Но меня ему не удастся ввести в заблуждение. Я отлично знаю, сколько жестокости и злобы скрывается за этой нехорошей улыбкой и что значит взгляд, которым он нас смерил. Пусть Савари уезжает! Я не хочу, чтобы с ним случилось какое-нибудь несчастье под моей кровлей.
На следующее утро я отправился к рыцарю, чтобы передать ему это поручение.
К моему великому удивлению, я услышал какие-то крики и шум, доносившиеся из его комнаты. В ту же минуту Мариам, вытолкнутая сильным ударом ноги, растянулась передо мной на полу.
Мегера была похожа на фурию с растрепанными волосами. Быстро вскочив, она убежала, громко произнося угрозы и проклятия.
Я застал мессира Жилля страшно взбешенным. Он рассказал мне, что уже давно эта бесстыдная тварь преследовала его, сталкиваясь с ним в коридорах, на лестницах и даже проникая в его комнату под разными предлогами. Но сейчас ее дерзость перешла всякие границы. Он писал и даже не заметил, как вошла Мариам. Вдруг она обняла его и объявила со страстным поцелуем, что обожает его и что готова следовать за ним на край света, так как барон де Верделе ей ужасно надоел со своей ревнивой и жестокой любовью.
- Я поступил с этой гадиной, как она этого заслуживала, - прибавил он, бросая на стол бич.
Сердце у меня сжалось. Я невольно вспомнил влюбленного в Изабеллу художника, которому мщение этой злой женщины стоило жизни. Увы! То, что случилось, было только прелюдией целого ряда других несчастий.
Я передал синьору де Савари поручение Анжелы и, со своей стороны, умолял его уехать. Скрепя сердце, он обещал исполнить нашу просьбу. Но в этот же вечер благородная дама сильно захворала.
Рыцарь остался в замке и объявил, что он уедет не раньше, как Анжела настолько поправится, что ему можно будет проститься с нею. Но Анжела не выходила из своей комнаты и на пятнадцатый день утром произвела на свет второго сына.
Я благословил мать и новорожденного, а затем ушел в свою комнату, чтобы помолиться и немного отдохнуть, так как всю ночь не спал, молясь Богу о счастливом разрешении от бремени благородной дамы, которую любил, как собственную дочь.
Я уже спал несколько часов, как вдруг был разбужен стуком в дверь моей комнаты. Я открыл и увидел бессильно опустившуюся у порога Элизу, служанку Анжелы. Она дрожала всем телом, глаза ее выходили из орбит, а зубы стучали, как в лихорадке.
В страшном испуге я поднял служанку и стал ее расспрашивать. Сначала она только двигала губами и не могла произнести ни одного слова. Затем вдруг замахала руками, как безумная, и вскричала:
- Отец Амбруаз! Наш господин убил новорожденного и отравил благородную даму.
Мне показалось, что молния ударила мне в голову, и я, как пьяный, прислонился к стене. Затем, быстро поборов эту слабость, я бросился в комнату баронессы. В зале, смежной со спальней, лежала на полу, как мертвая, няня, а рядом с нею труп новорожденного. Посиневшее и искаженное личико ребенка указывало, что он был задушен. Голова у меня закружилась, и я должен был ухватиться за портьеру, чтобы не упасть. Голос Анжелы привел меня в себя.
Бедная женщина клялась своим вечным спасением, что она невинна и что никогда не позорила супружеской чести. Конвульсии помешали ей говорить, и она с пронзительными криками стала кататься по кровати.
Беранже наклонился к ней. Он положительно имел вид безумного.
- Ах! Мариам обманула меня! - неожиданно вскричал он и, бросившись к шкафу, поспешно вытащил оттуда флакон. Затем он вернулся к умирающей и пытался влить ей в рот содержимое флакона. Но, очевидно, Анжела слышала его восклицание, так как она выпрямилась, дрожа от ненависти и презрения.
- Негодяй! - сказала она, отталкивая барона. - Дай мне спокойно умереть и будьте вы оба прокляты!
Она откинулась назад и замерла в последней конвульсии. Барон, как безумный, поднял ее, тряс, желая оживить, и пытался разжать посиневшие губы, чтобы влить ей в рот противоядие. Я бросился к нему и хотел увести его, но Беранже отчаянно отбивался. Я не знаю, что произошло бы дальше, если бы в эту минуту не вошел в комнату бледный и взволнованный старик Феррари.
- Что ты сделал, несчастный! - вскричал он, хватая барона за руку. - По звездам и по священным числам я прочел, что твоя жена невинна и что этот ребенок действительно твой сын.
Барон, без сопротивления, позволил увести себя своему отвратительному сообщнику. Но вид убитого ребенка, по всей вероятности, пробудил в нем страшный гнев и жажду мести, так как я слышал, как он крикнул пронзительным голосом:
- Схватить цыганку и повесить ее на самой высокой башне замка!
Я горько плакал, склонившись над Анжелой, радостью моих старческих дней. Она скончалась. Милосердный Господь призвал к Себе ее невинную душу. Я закрыл глаза умершей и ушел к себе, желая собраться с мыслями, но не мог этого сделать, так как несчастья этого дня еще не кончились. От слуги сира де Савари я узнал, что Беранже прежде чем убить жену и сына, покончил с рыцарем. Обманутый клеветой Мариам и ослепленный страстью и ревностью, Беранже пришел утром к мессиру Жиллю и стал его жестоко упрекать за то, что он обольщением его жены и адюльтером отплатил за его гостеприимство. Наконец, он обвинил его даже в том, что он отец новорожденного ребенка.
Слуга слышал, как Савари протестовал против этого обвинения и ответил барону:
- Вы сами себя позорите своими словами, барон! Благородная дама чиста и невинна, как ангел. Своими подозрениями вы доказываете только вашу неблагодарность и несправедливость.
Верделе, по-видимому, успокоился, так как слуга слышал, как они стали мирно разговаривать и затем вышли на маленький балкон. Но вдруг ужасный крик привлек его в комнату, и он увидел, как Беранже поднял рыцаря де Савари и бросил его в пропасть.
Хриплое восклицание заставило вздрогнуть присутствующих. С невольной дрожью все устремили взгляды на Ренуара, который выскочил на середину комнаты с искаженным лицом и с безумными глазами.
С тех пор, как в хронике стало упоминаться имя рыцаря де Савари, несчастный больной выказывал знаки необыкновенного волнения. Темный румянец разлился по его лицу, и жестикулируя обеими руками, он заговорил, все более и более повышая голос:
- Правда, все правда! Последние тени рассеиваются, и прошлое снова оживает!.. Да, камни проклятого замка открывали мне правду... О! Теперь я все вспоминаю! - Ренуар сжал голову обеими руками и упал на свой стул.
- Да, я помню, - продолжал он, пронзительным голосом. - Проклятый барон неожиданно схватил меня и, несмотря на мое сопротивление, поднял над балюстрадой. В этот ужасный момент я пережил целую вечность! Пока я висел над пропастью, пока обезумевшая от ужаса душа моя твердила: "Все кончено!.. Ты сейчас умрешь"! - перед моим умственным взором вихрем пронеслась вся моя жизнь... Затем... О!.. Я падаю, все тело мое горит - со страшным страданием разлетается на тысячу атомов!
Со страшным криком Ренуар, как мертвый, упал на пол.
На минуту в комнате воцарилась мертвая тишина. Все, как парализованные, смотрели на несчасного молодого человека. Наконец, Гюнтер и старый барон бросились к Ренуару и с помощью других мужчин перенесли его на диван. После долгих усилий его удалось привести в чувство, но он был страшно слаб и совершенно не помнил причины, вызвавшей его обморок.
