— Когда ты объявишь, что мы делаем? — спросил в машине Габриэль.

— Подробности расскажу дома. Но в основном это незаконное проникновение на частную собственность. — Желудок Кейтлин вновь скрутился.

— И что теперь? — спросила Анна. Они сидели в Тако Бел у Делай Сити. Тони пообещал найти им место, где они смогут остановиться. Квартиру какого-то его друга в Сан-Франциско. Но он ее еще не нашел, а Роб не хотел и дальше оставаться в доме Тони. Поэтому они много времени проводили в городе, в местах, где их будет сложно найти.

Впервые с тех пор, как пропала Кейтлин, у Роба появился аппетит.

Но он даже представить себе не мог, что вновь оставит ее в Институте. Маленькая ведьма… Роб до сих пор не был уверен в том, как ей удалось его убедить. Бесспорно она сообразительная, но там даже сообразительному человеку не составит труда умереть.

Кейт попросила его довериться. Хорошо, он ей доверяет. Было тяжело отпускать ее, хотя вряд ли кто-нибудь понял насколько. Он бы с радостью пошел вместо нее. Но…

«Я в тебя верю, Кейтлин Фэйрчайлд, — думал он. — Только, ради Бога, будь осторожна».

Роб настолько погрузился в свои мысли, что Анне пришлось стукнуть его и спросить мысленно:

— Я спросила, что теперь, Роб?

— Что? Ой, прости. — Заговорил он, перестав пить колу через трубочку. — Ну, мы постоянно наблюдали за Кейт, и не позаботились о Марисоль. Думаю, нам следует сделать это сейчас. Тони сказал, что его родители не пробудут в больнице до ночи, значит сейчас подходящее время.

— А нам нужно сообщать Тони, чтобы он пошел с нами? — спросил Льюис.

Роб задумался.

— Нет, думаю, нет. Если ничего получиться, ему будет очень тяжело. Нужно найти какой-то способ, чтобы они нас впустили.

Тони предупредил их, что к Марисоль не пускают никаких посетителей, кроме семьи.

Они подъехали к больнице Святого Луки в Сан-Франциско, затем Роб вынул осколок кристалла с перчатки. Это было ненормальное место для его хранения, но они должны всегда держать его при себе. Он засунул его в рукав своего свитера прямо до предплечья, после чего они вошли в больницу.

На третьем этаже Роб привлек внимание медсестры.

— Мэм? Можно задать вопрос? — пока Роб любезно с ней общался, Льюис и Анна проскользнули в палату Марисоль. Затем, когда все телефоны медсестры начали звонить одновременно, он присоединился к ним. Звонки устроил Льюис с помощью психокинеза. На взгляд Роба, это был оригинальный фокус.

В комнате он ощутил потрясение Анны. Она храбро пыталась это скрыть, но у нее плохо получалось. Роб пожал ее плечо, и она благодарно ему улыбнулась, затем прекратила, и настолько резко отошла, что он испугался.

Наверное, она расстроена. Марисоль выглядит плохо. Роб помнил ее как яркую, красивую девушку с долгими каштановыми волосами и надутыми губами. А сейчас…

Она выглядела мучительно истощенной. К ней крепилось множество трубок и шнуров. Ее правая рука лежала на шерстяном одеяле, запястье на ней было выгнуто под неправильным углом, повернуто к предплечью. Она немного шевелила головой, а ее коричневые ничего не видящие глаза, были наполовину открыты. Звук ее дыхания звучал страшно. Она казалось, втягивала в себя воздух сквозь сжатые зубы, при этом гримасничая.

— Я думал, люди в коме лежат спокойно, — слабо подумал Льюис.

Робу лучше знать. Он сам когда-то был в коме, после того как влетел в скалу на скорости восемьдесят километров в час. Роб летал на дельтаплане в Равен Руст, далеко от шоссе Блю Ридж, когда ветер резко поменял направление, и он упал. Он сломал обе руки, обе ноги, челюсть, пару ребер, которые прокололи легкое… и шею. Перелом палача, он так называется потому, что у человека, которого повесили, шея сламывается так же. Никто не думал, что он выживет, но спустя долгое время он проснулся в каркасе Стокера, о нем заботился дедушка.

Роб долгие месяцы провел в кровати, и за эти месяцы открыл в себе свои способности. Наверное, они были у него всегда, просто Роб не сидел без дела, чтобы обнаружить их, или, может, это дар от Бога, которому стало жаль сельского мальчишку, который влетел в скалу. В любом случае, это изменило его жизнь, заставило увидеть каким неразговорчивым, эгоистичным и непредусмотрительным мальчишкой он всегда был. Раньше Роб стремился быть охранником Блю Девилс в герцогстве. А после того случая он всегда стремился помогать другим.

Сейчас он чувствовал, как его охватывает стыд. Как он мог оставить Марисоль в таком состоянии на день дольше, чем следовало бы? Он не должен был ждать, даже ради того, чтобы наблюдать за Кейт. Этому нет извинения, он до сих пор неразговорчивый мальчишка, эгоистичное ничтожество. Он никак не помог Марисоль.

На этот раз Анна пожала его плечо.

— Никто из нас этого не сделал, — подумала она. И мы даже не знаем, сможем ли помочь ей сейчас. Но попробовать стоит.

Роб кивнул, увидев ее практичность. Затем, быстро взглянув на картину Девы Марии с ребенком над кроватью, вынул кристалл со своего рукава. Он был тяжелым и холодным в его руках. Роб не знал, как им пользоваться, ЛеШан об этом ничего не говорил. Немного подумав, он аккуратно приложил его к ее лбу, на место третьего глаза. Мощного энергетического центра.

Ничего не произошло.

Роб все ждал и ждал. Кончик осколка находился между вялыми прядями каштановых волос. Голова Марисоль продолжала двигаться. С ее энергетическим запасом не произошло никаких изменений.

— Не действует, — прошептал Льюис.

Страх уколол Роба, словно тонкое жало шершня. Его ли это вина? Может уже слишком поздно?

Затем он подумал, что возможно кристаллу необходима небольшая помощь.

Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и сконцентрировался.

Роб никогда не мог объяснить, как лечит, или как знает, что нужно делать. Но он как-то чувствовал, что в человеке не так. Он чувствовал в них разные энергетические потоки, бегущие, словно разноцветные реки, а иногда и не бегущие темные пятна. Марисоль почти вся была такой. Между мозгом и телом у нее словно стоял барьер, через который ничего не протекало.

Как же все наладить? Наверное, стоит начать с третьего глаза, пропускать энергию через кристалл, пока он пробьет все барьеры.

Золотистая энергия наполнила кристалл. В нем она закручивалась в воронку и усиливалась с каждым поворотом. Значит, так это работает!

Больше энергии. Еще больше. Продолжай его наполнять. Он видел, как она протекает в Марисоль, или, по крайней мере, пытается. Ее третий глаз останавливал поток, словно кто-то заткнул его корком. Энергия собиралась за ним, вертящаяся и золотая, она ставала горячее с каждой минутой. Роб ощутил, как с его лба скатывается пот. Он капал ему в глаза и горел.

«Не обращай внимания. Отошли больше энергии. Больше, больше».

Роб задышал с трудом, немного испугавшись того, что происходило дальше. Энергия стала потрескивающей вертящейся массой, настолько горячей, что он с трудом удерживал ее в кристалле. Это походило на удерживание пожарного рукава под высоким давлением. А попытки отослать больше энергии походили на попытки продолжать надувать колесо велосипеда, которое уже и так заполнено больше чем надо. Что-то должно произойти.

И это что-то произошло. Словно корок из бутылки, барьер вылетел с третьего глаза Марисоль. А накопившаяся за ним энергия прорвалась через ее тело к самым ступням с такой скоростью, что Роб не успел проследить за ней взглядом.

Золотой свет был повсюду. Тело Марисоль было словно в золотом коконе, пока по ее венам и капиллярам на бешеной скорости циркулировала энергия. Она вихрем омывала ее изнутри. Боже, это может ее убить. Ни у кого не было так много энергии.

Роб быстро убрал кристалл с ее лба.

Тело Марисоль сгорбилось и напряглось, когда в нее втекла энергия. А сейчас она расслабилась и лежала полностью неподвижно, впервые с тех пор, как они зашли. Ее глаза закрылись. Роб заметил, как один из мониторов возле нее начал пищать так, словно сигнализация.

Затем увидел, что ее правая рука начала двигаться. Пальцы разжались, и запястье расслабилось. Теперь оно выглядело вполне нормальным.