– Пей, друже!
Ничего плохого не подозревая, Виталий глотнул и закашлялся:
– Доброе у тебя вино, дружище Бривас! Лучше сказать, злое.
– А я и сам такой! Где барышню подцепил? Чьих будет?
– Сама по себе, – Беторикс оглянулся на Весту, окруженную знакомыми и смеющуюся.
– Клевая девка! – одобрительно поцокал языком дубинщик. – Ой, извини, если не то сказал.
– Да ладно, – лениво отмахнулся Виталий. – Какие обиды между друзьями?
– Вот за это и выпьем! – расхохотался Бривас. – За дружбу!
Уже начинало темнеть, в лагере запылали костры, но в таверне народу не убавлялось: здесь были снявшие доспехи римские воины в коротких туниках, пара пижонов-аристократов в белоснежных тогах, народ попроще, из тех, что зовется «моль некрашеная». Таких было большинство, ибо в «варвары» нередко идут те, кому не хватает денег или желания морочить себе голову и тянуться за уровнем раннесредневековой реконструкции, за пару десятилетий своего существования выработавшей довольно высокие требования к антуражу и технике боя. Что, правда, не мешает обычным «ранятникам»[2], например викингам, посещать «варварские» фестивали, без чего здесь никогда не собралось бы столько народу.
Стучали по столам глиняные, кожаные, деревянные кружки, питейные рога, кое-где мелькали бокалы из бледно-зеленого мутного стекла, в точности скопированные с античных образцов. Многие пили из кувшинов, передавая их друг другу. То тут, то там слышались веселые возгласы, шутки, на дальнем конце стола азартно резались в кости, разложив вокруг серебряные арабские дирхемы, кто-то уже в увлечении тянул с плеч аланский шелковый кафтан, собираясь ставить его на кон… За спиной бурно спорили о правилах допуска.
– Шлема пятого века должны канать, если весь комплект на эпоху!
– Нет, давай разберемся! Что ты подразумеваешь под шлемами пятого века? Если «лейден», то клуб «Готский путь» во главе с Бродериксом ввел допустимость этих шлемов для германцев второго века. Хотя, конечно, они датируются концом четвертого и пятым веком. Сам Бродерикс такой шлем носит, и Варг, и Торольв!
– Ну, я не знаю за германцев, но думаю, да, такой шлем покатит. И «вендель» третьего века из Торсберга покатит. А вот дальше уже не очень понял. При чем тут Вендель и Меровинги? Как бы где Уппсала, а где Франция!
С другой стороны, безбожно перевирая глаголы, кто-то затянул «римскую» песню – о царе Аяксе и Троянской войне:
Ad bellum exit Ajax,
Edepol, edepol Ajajajax,
Ad bellum exit Ajax…
Виталий поморщился: в отличие от певцов, он сам латынь знал неплохо. Еще студентом учил, а уж потом, в аспирантуре, продолжил. Знать древние языки среди реконструкторов не обязательно, но, как говорится, это круто! Высший пилотаж – переход от материальной культуры к духовной, способных на это особенно уважают. С одеждой и снаряжением сейчас уже просто: все выкройки и образцы есть, украшения и оружие продаются в изобилии, а вот язык выучить – это ведь своей головой работать надо.
Я бегу по выжженной земле,
– ревели на другом конце стола.
Гермошлем захлопнув на ходу,
Мой «Фантом» стрелою белой
На распластанном крыле
С ревом набирает высоту!
– Вопрос с Венделем обсуждаем вполне, – продолжали сзади научный диспут, не обращая внимания на бедлам. – Но только в том случае, если это будет цельный, грамотный, качественный Вендель! Кошерный и со всеми прибабахами. Без обид, но неправильный «Вендель-четырнадцать» начала шестого века с закосом под германца времен войн с Римом не катит ни в коем случае…
– Торунн, ты наверняка знаешь, послушай: красила я тут льняную домоткань луковой шелухой плюс железосодержащие квасцы. Получился грязно-серый цвет с зеленоватым оттенком. Не знаешь, чем его можно позеленее сделать?
– Самый простой и доступный способ – это крапива с медным купоросом…
– Я его отовариваю бродексом по жбану, а он, гад, не ложится!
– Никак не получается зеленый цвет на льне, только бурый. И так и эдак пыталась, и в заварку крапивную медный купорос кидала, и на ночь ставила настаиваться…
– Крапива очень капризная. В идеале надо здоровущий котел, забитый доверху крапивой, долго варить, отжать, в ту же воду еще столько же крапивы, снова варить…
– Я бил-то в шлем, а он пригнулся, и у меня клинок – раз! – ему в основание черепа слетает…
– А она подходит и спрашивает: у тебя в спальнике еще место есть? Я говорю, залезай. И вот она залезает, а потом чувствую – руку мне в штаны начинает засовывать…
– Кстати, как рука твоя?
– Все отлично. Локоть на двух шурупах собрали.
– Ого! А Скалли тогда зашивать предлагал! Не болит уже?
– Нет. Только согнуть локоть полностью не могу, видишь – до плеча не достаю.
– Воевать уже пойдешь?
– Второй выезд воюю. На Ладоге Гери еще не пускал, а теперь меня никто не остановит. Кстати, почитал тогда перед Изборском про гипсовые перевязки немного в инете: на Википедии в статье про Пирогова написано, что это он впервые в мире начал применять гипсовые повязки в середине девятнадцатого века. Но также нашел я статеечку про Ар-Рази, иранца одного, который, мол, еще в те времена, девятый-десятый век, применял гипс в медицине для повязок. Так что вполне можно было предположить условную историчность моего лангета. Конечно, бинт из хлопка, но ведь и его можно за уши притянуть, с Востока-то…
Все громче звучали голоса, слышались уже и раскатистый хохот и самые сальные шутки.
Появились музыканты в коротких туниках и венках из полевых цветов, с флейтой, лирой, тамбурином, цимбалами и даже и скабиллумом – это две дощечки на шарнире, подвязанные под ступню, как подошва, чтобы отбивать такт. Три римские девушки в коротких туниках закружились в танце.
– Люблю античность, – с чувством произнес кто-то позади Беторикса; мельком оглянувшись, он увидел за спиной здоровенного мужика с бородой, в обычной раннесредневековой рубашке и с латунной пряжкой, выдававшими в нем викинга. Под рубашку уходила толстая серебряная цепь историчного плетения, на которой – к гадалке не ходи! – наверняка висел «молоточек Тора», без которых настоящие современные викинги не ходят даже в баню, но которые организаторы «варварских» мероприятий требуют убирать с глаз, заодно с иными слишком яркими приметами эпохи викингов. Взгляд бородатого был прикован к ногам танцовщиц, открытым «по самое никуда». – У наших такого не увидишь. У нас кто в жару подол до колен поднимет, сразу крик: это что за порнография?
– Здорово пляшут, – согласился Виталий. – Нет, в самом деле.
– Эй, красотка? А ты что стоишь? – раздался где-то в стороне пьяноватый мужской голос. – Чего не танцуешь? Что? Куда-куда ты меня послала?!
Виталий обернулся: какой-то черт-легионер, дылда под два метра ростом, норовил выпихнуть в круг Весту и даже сорвал с нее паллу. Стоящие поблизости пытались его урезонить, но пока тщетно, и ситуация явно требовала вмешательства. Как социолог, Беторикс понимал, что слова в такой ситуации бесполезны. Просто, будучи тоже парнем не хилым, подошел к нахалу да врезал по зубам!
– Вот это славно! – обрадовались вокруг. – А то что же за праздник без драки?
– Толян, там Марцелия бьют! – всполошились, видать, одноклубники дылды. – Не знаю, галлы какие-то!
– А ну, братва, бей галлов!
– Что тут такое, что?
– Галлы драку заказали!
– Галлы?
– Они, они…
– Мхх!!!
И понеслось! Драка вспыхнула, будто охапка соломы, к которой поднесли спичку. Народ, подогретый выпивкой, всей душой жаждал помахать кулаками.
Эх, раззудись плечо!
Девчонки перестали танцевать, а музыканты все наяривали, словно бы ничего особенно не происходило.
