— Простите…

— Ваша машина?

— Да.

— Вам известно, что это место для разгрузки товара?

Вивьен молча показала ему значок. Полицейский фыркнул и забрал бумагу:

— В следующий раз нужно оставлять знак. Тогда не будем терять времени. Ни вы, ни я.

Время — это как раз то, чего у Вивьен совсем не было. Даже для того, чтобы ответить на справедливое замечание местного полицейского.

— Извините. Я не нарочно.

Человек в форме ушел, проворчав «до свиданья». Вивьен села в машину и включила двигатель. И снова привлекла на помощь мигалку. На предельной скорости, которая, однако, не создавала риска для ее собственной и чужих жизней, направилась на север. Поехала по Бруклин-Квинс-экспрессвей, а потом по Двести семьдесят восьмой магистрали, которая за мостом превратилась в Брукнер-экспрессвей.

В пути, прежде как следует подумав, она пару раз позвонила Расселу. Телефон не отвечал. Чтобы как-то справиться с плохим настроением, попыталась убедить себя, что действовала ради благой цели. И все же не могла не признать, что какая-то часть ее последовала за Расселом, когда он ушел. И теперь она не знала, где они находятся и куда движутся.

Вивьен заставила себя снова обдумать все события, припоминая каждую подробность, чтобы проверить, не упустила ли что-нибудь. Зигги, письмо, Уэнделл Джонсон, Младший Босс, нелепый трехлапый кот. Вся эта взрывчатка, которую сумасшедший сумел разложить до своей смерти. Жертвы, которые были и которые еще могут быть, если они не задержат того, кто задумал мстить и безжалостно осуществлял свое намерение.

И наконец, эта сумасбродная кошатница Джудит. Можно ли верить ей? Рассел видел человека в зеленой куртке, выходившего из квартиры Зигги. Человек в такой же точно одежде приходил в этот дом. Вопрос: одно ли и то же это лицо? Если да, то это не мог быть новый квартирант, потому что капитан сказал — квартира оплачена на год вперед.

Причина не очень понятна. Если только вместе с письмом отец не отправил сыну и ключи от своей квартиры. В таком случае зеленая куртка была на человеке, которого они отчаянно ищут.

Она намеренно исключила из этого рассуждения тревожный, взволнованный голос отца Маккина, хотя он по-прежнему звучал в ушах.

Это связано со взрывами, да простит меня Господь…

Она не представляла, чего ожидать, и потому ей не терпелось добраться к нему как можно скорее.

Казалось, время и машина двигаются по-разному. Одно слишком быстро, другая слишком медленно. Она еще раз набрала номер Рассела. Просто чтобы убить время, а не ради интереса, убеждала она себя.

Никакого ответа.

Телефон либо выключен, либо вне зоны действия сети. Уступив своей человеческой природе, Вивьен позволила себе пофантазировать, будто она рядом с Расселом, где-то совсем в другом месте, где не слышны шумы большого города и крики жертв, и почувствовала, как вспыхнуло желание и промежность окатило жаром. Случайность, сказала она себе. Но это была единственная, первая за долгое время примета, что она еще жива.

Когда она свернула на грунтовую дорогу и через пару поворотов увидела здание «Радости», ее вдруг охватила тревога. Она подумала, что не так уж и хочет узнать, что собирается сказать ей отец Маккин. Притормозила, чтобы не тянуть за собой во двор тучу пыли.

Священник ожидал ее возле сада — черное пятно на фоне зелени и голубого неба. Вивьен обратила внимание на то, что он в сутане, в этом длиннополом одеянии, которое церковь со временем позволила священникам заменять иногда более удобной и современной одеждой.

Выйдя из машины и направившись к нему, Вивьен подумала, что на этот раз его выбор не случаен, что кроется в нем какой-то определенный смысл. Как если бы преподобному Маккину почему-то требовалось подчеркнуть свой церковный сан.

Подойдя ближе, Вивьен убедилась, что ее предположение недалеко от истины. Глаза человека, который оказался перед нею, словно потухли и избегали ее взгляда. В них не было ни тени столь свойственной ему обычно жизненной энергии и доброжелательности.

— Ну вот и хорошо, что приехала.

— Майкл, отчего такая срочность? Что случилось?

Маккин огляделся. Двое ребят в другом конце сада чинили ограду. Третий стоял рядом и подавал им инструменты.

— Не здесь. Пойдем.

Он направился к дому. В вестибюле остановился возле двери в небольшую комнату, служившую медицинским кабинетом, и открыл ее.

— Вот, заходи. Тут нам никто не помешает.

Вивьен прошла в комнату, где все сияло белизной: стены и потолок, простыня на металлической кушетке, старая медицинская ширма, чуть подальше, в углу, стеклянный шкафчик для лекарств. Одежда священника выглядела здесь словно чернильное пятно на снегу.

Отец Маккин остановился, не в силах взглянуть Вивьен в глаза.

— Скажи, ты веришь в Бога?

Вивьен удивилась такому вопросу. Не мог же он вызвать ее, да еще так срочно, только для того, чтобы узнать, верит ли она в Бога. Но решила, что раз спрашивает, то, наверное, не случайно.

— Несмотря на мою работу, я мечтательница, Майкл. Это самое большее, что я могу себе позволить.

— И в этом разница между нами. У мечтателя есть надежда, что его мечты сбудутся.

Он помолчал и постарался заглянуть ей в глаза.

— А верующий человек верит.

Потом он отвернулся, подошел к шкафчику и некоторое время разглядывал упаковки с лекарствами.

Заговорил, не глядя на нее:

— То, что я хочу сказать тебе, противоречит этой вере. Противоречит всем наставлениям, которым я следовал многие годы. Всему, во что верил, что разделял. Но бывают случаи, когда церковные догмы поистине непостижимы перед человеческими страданиями. Перед многими, слишком многими человеческими страданиями.

Он повернулся к ней. Она увидела мертвенно-бледное лицо.

— Вивьен, человек, который взорвал бомбы в Нижнем Ист-Сайде и на Гудзоне, приходил ко мне исповедаться.

Вивьен словно рухнула в ледяные воды Арктики. И долго оставалась там, прежде чем смогла выбраться на поверхность и глотнуть воздуха.

— Ты уверен?

Вопрос вырвался непроизвольно и подразумевал множество других. Ответ она услышала спокойный и осторожный, какой может дать человек, способный объяснить то, во что трудно поверить.

— Вивьен, у меня диплом по психологии. Я знаю, что мир полон безумных мифоманов, готовых признаться во всех грехах на свете, лишь бы обрести минутную известность. Знаю, что одна из трудностей в работе полиции как раз в том, чтобы отличить действительно виновных от тех, кто выдает себя за них. Но в данном случае все иначе.

— Что заставляет тебя так думать?

Священник пожал плечами:

— Все и ничего. Детали, подробности, слова. Но после второго взрыва я уже не сомневаюсь, что это он.

Вивьен с трудом оправилась от первоначального смятения и, придя в себя, ощутила только сильный выброс адреналина. Она понимала всю важность того, что сообщил священник. Но догадывалась и о том, какую внутреннюю борьбу он выдержал и какую проиграл, чтобы сделать это.

— Можешь теперь рассказать все по порядку?

Преподобный Маккин кивнул в знак согласия, ожидая вопросов. Теперь, когда сосуд распечатан, он понимал, Вивьен знает, что спросить и как сделать это наилучшим образом.

— Сколько раз ты видел его?

— Один.

— Когда это было?

— В воскресенье утром, на другой день после первого взрыва.

— Что он сказал тебе?

— Признался, что это его рук дело. И добавил, что намерен продолжать.

— Как сказал? Помнишь точные слова?

— Разве такое забудешь. Он сказал, что в первый раз соединил свет и мрак. В следующий раз соединит землю и воду.

Он дал ей время подумать. Потом заключил:

— Так и было. Первый взрыв произошел в сумерки, когда встречаются свет и мрак. Второй — на берегу реки, где соединяются земля и вода. Знаешь что это означает?

— Сотворение мира, но только с обратным знаком — разрушение.

— Совершенно верно.

— Он сказал, зачем это делает?