– Имоджен остановилась у лорда и леди Вэннек?
– Нет. Люси предупредила, что не может предложить ей остановиться в их доме, потому что лорд Вэннек не выносит гостей. Она предложила снять для Имоджен на несколько недель домик и позаботилась об этом.
Маттиас нахмурился:
– Имоджен отправилась в Лондон одна?
– Да. Я не могла сопровождать ее, потому что мой муж был в то время тяжело болен. Да Имоджен и не считала, что ей нужна компаньонка. У нее очень независимый характер.
– Я это заметил.
– Вину за это я целиком возлагаю на ее родителей, упокой Господь их душу, – вздохнула Горация. – Они души в ней не чаяли и все делали из лучших побуждений, но воспитали ее слишком независимой.
– Каким образом? – поинтересовался Маттиас.
– Мой брат и его жена были далеко не молоды, когда у них родилась Имоджен. Они уже совсем было потеряли надежду иметь детей. Рождение Имоджен было для них великой радостью.
– У нее нет братьев или сестер?
– Нет. Ее отец – Джон, мой старший брат, был философом и имел весьма радикальные взгляды на воспитание молодежи. Он увидел в Имоджен блестящую возможность воплотить на практике свои теоретические воззрения.
– А мать?
Горация сделала гримасу:
– Алетея была весьма своеобразная леди. В молодые годы она наделала шуму… Написала книгу, в которой вполне серьезно подвергала сомнению значение брака для женщины. Мой брат влюбился в нее сразу же, как только прочитал книгу. Они тут же поженились.
– Несмотря на ее взгляды на брак?
– Алетея всегда говорила, что Джон – единственный во всем мире мужчина, который подходит ей как муж. – Поколебавшись, Горация добавила: – Она была права. Во всяком случае, ее взгляды на женское воспитание были тоже весьма своеобразны. Она написала книгу и об этом.
– Другими словами, Имоджен – продукт радикального философского эксперимента?
– Боюсь, что именно так.
– А что случилось с вашим братом и его женой?
– Они умерли от легочной инфекции в тот год, когда Имоджен исполнилось восемнадцать лет. – Горация покачала головой. – Я часто говорила им, что их привычка курить этот мерзкий американский табак не доведет до добра. К счастью, Имоджен не унаследовала этой гадкой привычки.
– Вы собирались рассказать мне, что произошло три года назад, когда Имоджен отправилась в Лондон. – Маттиас замолчал, услышав шум приближающихся шагов в зале.
Имоджен заглянула в дверь и вопросительно посмотрела на Маттиаса и Горацию:
– Как идет инвентаризация?
Маттиас только что взял в руки переплетенный том «Квортерли ревю антиквитиз».
– Надеюсь, что инвентаризация идет успешно, мисс Уотерстоун.
– Отлично. – Имоджен взглянула на листок, который держала в руках. – Я составила график, и если мы будем его придерживаться, то закончим инвентаризацию первого этажа до нашего отъезда в Лондон в четверг. Тетя Горация и я завершим инвентаризацию оставшейся части дома после возвращения через несколько недель. Так что желаю успешной работы. – Она бодро помахала рукой и исчезла за дверью.
Маттиас задумчиво смотрел ей вслед.
– Удивительное создание.
– Я боюсь, что ничто не способно отвлечь ее от поставленной цели, милорд, – с грустью признала Горация.
Маттиас положил журнал на стол.
– Вы рассказывали мне, каким образом она была скомпрометирована три года назад.
– Если бы я могла тогда отправиться в Лондон с ней вместе! Имоджен считает себя дамой света, но вы, сэр, понимаете скорее всего не хуже меня, что, проведя всю жизнь в Аппер-Стиклфорде, она была совершенно не подготовлена к появлению в свете. Более того, ее родители питали отвращение к высшему обществу. Они вдалбливали ей в голову множество бесполезных предметов, таких как греческий, латынь или логика, но не обучали полезным вещам – например, как выжить в высшем обществе.
– Ягненок среди волков, – проговорил Маттиас. – Однако ягненок с зубками, я так полагаю.
– Ее подруга Люси также ничем ей не могла помочь, – с горечью сказала Горация. – Леди Вэннек определенно несла долю ответственности за инцидент. Но это лишь для вашего сведения… Я знаю, что Имоджен считала ее близкой подругой, однако, я уверена, она была эгоистка и думала только о себе.
– Вы знали Люси?
– Мне приходилось с ней встречаться, когда я навещала брата и его семью. Она была красива, может быть, даже очаровательна. Но красоту и обаяние использовала лишь для того, чтобы манипулировать другими. Она разбила сердца нескольких молодых фермеров здесь, в Аппер-Стиклфорде. Насколько я понимаю, Люси подружилась с Имоджен лишь потому, что в округе не было других молодых леди. Она даже не утруждала себя перепиской с Имоджен после того, как переехала в Лондон и прожила там целый год. А затем как гром среди ясного неба – приглашение.
– Так что же все-таки произошло в Лондоне?
– В первое время все шло нормально. Имоджен стала активным членом Замарского общества. Она буквально бредила Замаром начиная с семнадцати лет. В тот год вы и Ратледж вернулись из вашей первой экспедиции. Имоджен вступила в Замарское общество вскоре после того, как оно было образовано, но у нее не было возможности встречаться с его членами до приезда в Лондон.
– Как ни прискорбно, но должен заметить, что Замарское общество состоит преимущественно из любителей и дилетантов… К сожалению, Замар вошел в моду.
– Возможно… Тем не менее Имоджен впервые получила возможность общаться с теми людьми, которые разделяют ее интересы. Она была очень взволнована этим. Вы должны помнить, что она осталась одна после смерти родителей. Единственной ее подругой была Люси, а после отъезда Люси в Лондон Имоджен оказалась абсолютно одинокой. Боюсь, что изучение Замара значило для нее слишком много, если не сказать все. И естественно, что встречи с такими же увлеченными людьми весьма волновали ее.
– С кем именно она встречалась? – насторожился Маттиас. Мода на Замар привлекла в ряды Замарского общества скучающих франтов, молодых повес, ищущих развлечений.
– Люси представила племяннице молодого человека по имени Аластер Дрейк. – Горация сделала паузу. – Это было единственное доброе дело, которое Люси сделала для Имоджен. Мистер Дрейк разделял энтузиазм Имоджен в отношении Замара.
– В самом деле?
– По всем сведениям, у них сложились добрые отношения. Я слышала от друзей, что у мистера Дрейка появились даже нежные чувства к Имоджен. Поговаривали и о возможном предложении с его стороны. Но затем разразилось несчастье.
Маттиас перестал изображать, что он занимается инвентаризацией. Он оперся плечом о полки и скрестил на груди руки.
– Несчастье в лице лорда Вэннека, как я понимаю?
Глаза Горации, увеличенные линзами очков, были печальны.
– Да. Имоджен не имела ни малейшего понятия о том, как вести себя с развратником, который хочет соблазнить девушку. Некому было наставить или предостеречь ее. – Она внезапно замолчала, вынула платочек из кармана фартука и промокнула им глаза. – Об этой истории даже говорить трудно.
– Я должен просить вас завершить рассказ, мадам, – безжалостно проговорил Маттиас. – Я не могу принять решение, как мне действовать, пока не узнаю, что произошло.
Горация искоса недоверчиво посмотрела на него и, видимо, приняла решение. Она положила платочек в карман.
– Хорошо, сэр. Это никакой не секрет. Все в городе знали о происшествии, и когда Имоджен вновь появится, сплетня, без сомнения, оживет снова… Короче говоря, Имоджен застали в спальне с Вэннеком.
Маттиас не мог объяснить причины, но почувствовал себя так, как если бы ему ногой ударили в живот. Он был сам поражен такой реакцией. Ему понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что он не ожидал столь драматической развязки повествования.
Он предполагал нечто более невинное. Ведь подмочить репутацию молодой женщины в обществе ничего не стоит. Один неосторожный поцелуй, выход в магазин или выезд на лошади без сопровождения компаньонки, слишком много вальсов с одним человеком, какой-нибудь довольно безобидный промах – все это может стать для девушки роковым. В высшем свете соблюдать приличия – это альфа и омега поведения.
