Из кармана донесся резкий звук. Ливиус достал передатчик.

– Ливиус? – спросил робот.

– Он самый.

– Вы можете принять участие в миссии или отказаться от нее, – сообщил робот, четко выговаривая слова. – В случае согласия завтра отправляетесь на Игону.

– Кто командир? – хриплым голосом осведомился Ливиус.

– Координатором назначен Йоргенсен.

– Согласен.

Лицо Ливиуса просветлело.

– Да будет благословенно имя Арчимбольдо Урцайта, – тихо пробормотал он.

– Простите? – поинтересовался робот.

– Ничего. Я отблагодарил некоего Арчимбольдо Урцайта.

– Мне не известен ни один живой человек, носящий это имя, – проговорил робот. – Но пять веков назад существовала историческая личность с таким именем. Доктор Арчимбольдо Урцайт разработал математический принцип и провел первые практические опыты по путешествиям во времени.

Роботы не упускали случая щегольнуть своими знаниями, и это бесило Ливиуса. Он весьма сожалел, что кибернетики сочли необходимым снабдить роботов небольшой долей разума.

– Именно его я и имел в виду, – сказал Ливиус и не без злорадства подумал, какое смятение вызвал в мыслительных цепях робота.

Робот помолчал, затем после паузы проговорил:

– Я регистрирую ваше согласие. Да будет вечным величие Арха.

На Шенгран опускался вечер. В терминах универсального времени у него было в запасе еще двадцать часов. Он посмотрел на небо, где уже зажглись искусственные луны. Двадцать четыре уровня улиц сплелись в громадной сверкающий лабиринт. Из подвесных садов исходил пьянящий запах. Над астродромом темной гигантской тенью висел пузатый коммерческий корабль с потушенными ходовыми огнями.

– Ну что ж, пойдем выпьем на последний сегир во славу старика Арчимбольдо Урцайта, – громко проговорил Ливиус, расправляя складки плаща.

Шан д'Арг утверждал, что прибыл из Солнечной системы, мифической колыбели человечества. И как ни удивительно, акты гражданского состояния подтверждали его слова. Он немало гордился своим происхождением, утверждая, что некогда его род пользовался известностью на Соль-4, как тогда называли Марс. Он уже дважды участвовал в экспедициях за пределы Галактики, сражался против кристаллов Капеллы, истреблял мыслящих насекомых Сириуса, которые в результате непонятной мутации смогли покинуть свой родной мир и стали расселяться по всей Галактике. Дело предполагалось решить с помощью коммандос темпорального воздействия, но оказалось, что мутация была следствием вмешательства одной из коммандос. Не желая рисковать, Федерация решила сбросить на «зараженные» планеты миллионы роботов и нескольких воинов. Люди шли на верную смерть. Но Шан д'Арг сумел остаться в живых.

У Шан д'Арга была желтая кожа и раскосые глаза. Антропологи считали его редчайшим представителем одной из древнейших рас. В нем в полной чистоте сохранились ее признаки. Это было большой редкостью – в Федерации первичные расы смешались настолько, что стерлись все соматические различия. Правда, по мере расселения в разных мирах появились новые отличия. Излучения солнца, состав воздуха, гравитация, климатические условия – вот долговременные факторы формирования новой расы.

Шан д'Арг увлекался историей, с его уст не сходили названия битв и имена забытых героев. Он говорил об античности Солнечной системы как о благословенной эпохе, когда люди сражались с радостью и страстью. Ему хотелось подобно им владеть мечом, топором, пулеметом. Он искусно управлялся с древним оружием. Ему случилось на Танатосе принять участие в турнире гладиаторов, но он вернулся оттуда, исполнившись отвращения, ибо не разделял вульгарного вкуса к убийству.

Накануне старта на Игону он томился в неясном ожидании у себя дома среди оружия, книг, блоков магнитной памяти. Когда его терпению пришел конец, он вызвал Альтаир.

– Хочу отправиться с миссией, – коротко потребовал он.

– Завтра отбывает одна из них, – ответил робот. – Но выборщики не предусмотрели вашего участия. Однако я могу предложить вашу кандидатуру.

– И побыстрее, – сухо приказал Шан д'Арг.

Он с нетерпением ждал ответа, занимаясь точкой меча – столь тонкую работу он не доверял автоматам. Услышав ответ, он вздохнул полной грудью:

– Ну что ж, Игона так Игона.

Эрин, молчаливый гигант с непокорной копной рыжих волос, накануне старта шел на приступ труднейшей вершины Тиморгских гор на Зефионе-6. Голубоватое поле энергетического шлема защищало его лицо от холода и позволяло нормально дышать даже в разреженном воздухе больших высот. Он шел по гребню гладкой, как стекло, черной скалы, на которой ему помогали удерживаться присоски на ботинках. Преодолевая ледяные порывы ветра, он медленно приближался к острому, словно игла, шпилю, который вознесся над горным массивом. Эрин уже начал ощущать усталость. В глазах рябило от легких туристических летательных аппаратов, которые весь день носились вокруг. Когда-то он и сам любил кружить на них над горами, но теперь предпочитал радость неторопливого продвижения, чувство усталости и триумф нелегкой победы. Он брал с собой лишь минимум снаряжения.

Стоя над горами, он упивался ощущением могущества и безмятежного спокойствия. Он часто рисковал в космосе, проносился в опасной близости от звезд, приближался к планетам с такой скоростью, что они в мгновение ока вырастали на экране из булавочной головки в необъятный шар, на котором проступали очертания континентов, тени горных хребтов и города, похожие на светящиеся шляпки гвоздей. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем чувством, которое обуревало его на покоренной вершине – он ощущал принадлежность к окружающему миру и, застыв между небом и землей, в полком безмолвии созерцал проделанный путь.

Горы нигде так и не покорились человеку окончательно, и только загнанный на задворки души страх перед ними заставлял туристов кружить вокруг них под надежной защитой техники. Эрин относился к горам с опаской и уважением. Он понимал, почему народы древности селили своих богов на самых недоступных вершинах и карабкались к ним, проникшись смирением.

Он знал, что тысячеметровый обрыв имеет куда большую протяженность, чем миллион километров в космосе. Космос смазывает расстояния, излечивает от головокружения, уничтожает глубины, выстраивает звезды в одну линию, словно пешки на шахматной доске. Летающие туристы и не подозревали, сколько тайны и страха в каждой расщелине, трещине, отвесной стенке, качающейся скале, утонувшем во мраке откосе.

Эрин уже собирался расположиться на ночь у подножья островерхой вершины, когда в наушниках прозвучал негромкий сигнал.

– Эрин слушает.

– Миссия на Игону. Отбываете завтра вместе с Йоргенсеном.

– Хорошо, – ответил Эрин и бросил взгляд на вершину. Он еще вернется сюда. А она подождет. Ждала миллион лет, подождет и еще немного.

– На Альтаире следует быть сегодня вечером.

– Это невозможно. Я нахожусь в горах Тиморг, в двух сутках ходьбы от ближайшего передатчика материи. У меня нет летательного аппарата. Однако даже с ним мне пришлось бы добираться несколько часов. Но вы можете прислать за мной корабль. Он подберет меня здесь и немедленно переправит на Альтаир.

– Я постараюсь.

Не пришлось ждать и нескольких минут.

Гигантская масса Патрульщика материализовалась над головой Эрина. Федерация не скупилась на расходы, если дело касалось членов коммандос. Корабль бесшумно возник из пространства. В его брюхе, словно глаз, распахнулось отверстие, куда и всосало Эрина. Он еще не успел отдышаться, как Патрульщик уже покинул систему Зефиона.

Нанский был одержим космосом. Накануне старта на Игону он находился на борту своей фотонной яхты в поясе астероидов малоизвестной системы. С ним вместе были его жена Нелле и двое сыновей. Оба подростка настолько свыклись с путешествиями в космосе, что не теряли присутствия духа даже во время нейтринной бури.