Весной 1941 года, еще до начала войны, на архипелаге Франца-Иосифа, в бухте Тихой, был создан тайный метеопункт. В проливе Кембриджа, бухте Нагурского, – база для отстоя, бункеровки и ремонта подводных лодок при действиях в Карском море. Отсюда немцы пополняли запасы мин для минирования судоходных путей, снарядов и торпед. Все это было доставлено на станции немецким вспомогательным крейсером «Комет», замаскированным под гидрографическое судно. К концу 1941 года на острове Междушарский, у входа в бухту Белужья, а позже на мысах Константина и Пинегина были созданы взлетные полосы новых аэродромов для смены экипажей подводных лодок и полярных станций. Немцы пользовались тем, что обширные территории Советского Союза были малолюдны или не заселены вовсе.

Так, группа островов Новой Земли, разделяющих Баренцево и Карское моря, протянулась с севера на юг на тысячу километров. Группа имела два крупных острова – Северный и Южный, разделенных проливом Маточкин Шар, и множество мелких островов. На островах, на которых постоянно никто не проживал, с началом войны было создано несколько метеостанций, но почти все они были уничтожены немцами. Так, были уничтожены станции в заливе Благополучия, на острове Уединения, на мысе Желания.

Немецкие корабли и подлодки топили наши суда. Многие из них не успевали даже передать по радио сигнал о нападении – такие, как пароход «Красный партизан», «Уфа» или «Куйбышев». Другие суда, например «Академик Шокальский», были потоплены, но успели сообщить по радио. Люди высадились в шлюпку, но немцы обстреляли их из пулемета. Из 27 членов экипажа до полярной станции в заливе Благополучия добралось только 19 человек. Судно обстреляло из пушки, а затем из пулемета субмарина U-255 под командованием капитан-лейтенанта Рихарда Рехе. Немцы топили рыболовецкие суда, буксиры и даже баржи с политзаключенными.

После 42-го года, когда нашу гидроавиацию вместо тихоходных самолетов МБР оснастили ленд-лизовскими «Каталинами», летчики Северного флота, потопив несколько немецких подлодок, заставили себя уважать и бояться. Помогали им радиопеленгаторы, которыми оснащались «Каталины».

А пока лодка шла для бункеровки на одну из тайных баз Новой Земли. Она шла то под дизелями, то на электромоторах под водой. Шнорхелем лодка оборудована не была.

Через пару дней лодка всплыла в позиционное положение и застопорила ход. Потом раздался сигнал боевой тревоги, подводники забегали, занимая боевые посты по расписанию.

Владимир подумал, что лодка готовится к торпедной атаке. Однако дальше все пошло как-то не так.

По лодке потянуло сквозняком, стало быть, открыли рубочный люк, запустились дизели, заряжая аккумуляторы. И уж совсем неожиданно грохнул пушечный выстрел, за ним – другой, третий… Нежели встретили судно и пытаются потопить его снарядами из пушки? Но, сидя взаперти, он мог только гадать.

Потом по настилу коридора протопали матросы, длинной очередью зашелся на рубке пулемет, что было необычно. Стало быть, цель близка – так могут стрелять по шлюпкам или по целям на берегу.

Донеслись два отдаленных взрыва, хотя пушка не стреляла. Что бы это могло быть?

Снова заработал пулемет на рубке, донеслись крики. С кем лодка ведет бой? Вырваться бы из узилища! А толку? Наверх, в рубку, на ходовой мостик нельзя. Там немцы и в горячке боя вполне могут застрелить. Сбежать бы с лодки, ведь, судя по звукам, рядом берег!

Как бы в подтверждение его догадки, по обшивке лодки застучали пули. Лодку обстреливали, и похоже – из ручного пулемета.

Владимир заметался по небольшому складу. Юджин, до того сидевший в углу, поднял голову:

– Ты чего мечешься?

– Слышишь, бой идет?

– Какое нам до него дело? Мы же пленные.

– Сбежать бы отсюда, чую – берег рядом.

– Застрелят немцы.

– Это мы еще посмотрим. У тебя какая-нибудь проволока или гвоздик есть?

– Нет, но есть матросский нож.

Это было просто везение. Немцы, подняв их из воды, не обыскивали. На них не было ремней с кобурами пистолетов, да гражданским морякам на транспортах и не выдавали личного оружия. А мелкие деньги или другое содержимое карманов немцев не интересовало: с подводной лодки ведь не сбежишь.

Матросский нож был простым, складным, с деревянной ручкой и двумя лезвиями – большим, с ладонь длиной, и маленьким, с мизинец. Сталь прочная, годная для работы, – такие ножи можно было купить за доллар в любом порту в лавках, где продавали необходимую морякам мелочовку. При необходимости им резали лини и канаты, дюритовые шланги.

Володя открыл маленькое лезвие, поковырял им в замке. Дверной замок был примитивным, как говорится – для честных людей. Положено склад с продуктами на замке держать, вот и держат. На подводной лодке красть будет только полный идиот – спрятать просто негде, тем более что кормили подводников прилично, голодным никто не ходил, даже пленные.

Язычок замка щелкнул, дверь приоткрылась.

Володя убрал маленькое лезвие и открыл большое. Нож убрал в рукав, только рукоять лежала в ладони – со стороны и не видно.

– Юджин, ты со мной?

– Нет, Алехандро, я не герой. И тебе не советую, погибнешь зря.

– Тогда прошу, сиди тихо.

Механик кивнул.

Володя выглянул из-за двери. Коридор был пуст. Со стороны центрального поста доносился разговор, а из открытого рубочного люка послышалась пулеметная очередь.

Идти в сторону рубки было опасно и бесполезно. Даже если он успеет ударить ножом одного-двух подводников, через рубку, ее ходовой мостик, ему не прорваться. Там немцы, и причем с оружием. Что он им ножом может сделать? А он еще хотел жить и принести пользу стране – у него к немцам свой счет.

Оставалась корма. Путь тупиковый – для тех, кто не знаком с подлодками. В кормовом отсеке всегда есть люк для загрузки торпед для кормовых торпедных аппаратов или прочего громоздкого оборудования. Кроме того, в этом отсеке расположены электромоторы, приводящие в действие гребные винты, на лодках VII серии – компрессоры воздуха высокого давления, пост энергетики, а главное, по крайней мере для Владимира, ручного управления вертикальным и кормовыми горизонтальными рулями.

Когда Владимир еще метался по продуктовому складу, в голове у него созревал сумасшедший план – вывести из строя электрику на кормовом посту, вручную перевести рули в крайнее положение и попытаться их заклинить. А дальше – уж как получится.

Владимир надеялся выбраться через верхний люк для загрузки торпед. Для реализации этого плана было только одно, но существенное препятствие: механики-двигателисты в дизельном, пятом по счету, отсеке. Его не минуешь, ход в кормовой, шестой, отсек только через него.

Их узилище располагалось в четвертом отсеке. Это был отсек для камбуза, там же проживали унтер-офицеры и был гальюн. Сюда выводили пленных в туалет, так что Владимир был уже знаком с отсеком.

Он тихо, стараясь не стучать каблуками ботинок по настилу, прошел к гальюну. Если бы в отсеке кто-то был, это не должно было бы его насторожить. Но отсек был пуст, подводники находились на боевых постах и наверху, на палубе и ходовом мостике.

На переборке в дизельный отсек люк был открыт для вентиляции. Через него же поступал воздух для дизелей.

Володя глубоко вздохнул. До этого момента все еще можно было повернуть вспять, вернуться к Юджину. Но стоит ему перелезть в дизельный отсек и напасть на механиков – все, обратной дороги уже не будет. И у него в этом случае остается два варианта: или он сбежит с лодки, или будет убит немцами. Правда, если дело дойдет до стрельбы или попытки его захватить в отсеке, он предпочтет взорвать торпеду и погибнуть сам, потопив подлодку. По крайней мере, внутренне он был к этому готов. Он воин и должен быть готов отдать жизнь, но только не впустую, а нанеся максимальный урон врагу.

Володя усмехнулся. На весах одна его жизнь против жизней членов экипажа и жизнедеятельности самой подлодки. Так рисковать он согласен, это равноценный обмен.

Все, дальше тянуть нельзя.