– Жаль, конечно, но сейчас нам в первую очередь нужно понравиться Нине, Алекси уже в прошлом, – рассуждала тем временем Лавиния.

– Это тебя мне жаль, Лавиния, – не выдержала Кейт. – Мы обе знаем, что ты делала, чтобы понравиться боссу, я не уверена, что у Нины такие же вкусы, как и у Алекси.

– Ты очень напряжена, – заметил Алекси, когда Кейт ставила чашку кофе на его стол.

– Это не из-за вас, я просто только что имела не слишком приятный разговор с Лавинией.

Больше всего на свете Кейт не любила конфликтов, но почему-то все время оказывалась втянутой в них.

Алекси ничего не ответил, дорога совершенно вымотала его. Его нога ныла, а мускулы сковало судорогой, но он не имел права показать, как ему больно. Вместо этого он сделал глоток кофе и с наслаждением зажмурился. Как он скучал по этому вкусу после бесконечно долгих недель больничных помоев и черной жижи, которую медсестры в Вест-Индии пытались выдать за капучино. Он любил черный, сладкий кофе и устал объяснять, что даже чайная ложка молока полностью испортит его вкус.

– Все просто в панике, – хихикнула Кейт, вспоминая мечущихся по коридору сотрудников. – Я даже представить себе не могла, что Нина умеет так быстро бегать.

– Видимо, она спешила удалить файлы, которые я не должен был увидеть, – цинично усмехнулся Алекси.

– Но все-таки она в первую очередь думает о благе Дома Коловски.

– Она думает только о деньгах. Еще пара месяцев, и никакого Дома Коловски не существовало бы. А если бы он и сохранился, то его достижениями нельзя бы было гордиться.

– Все не настолько плохо.

Кейт постаралась, чтобы ее слова звучали искренне. На бумаге, в отчетах все было в порядке, практически идеально, но в реальности с тех пор, как Левандер улетел в Англию, а Нина взяла бразды правления в свои руки, многое изменилось.

– Наверное, мне не стоило звонить вам.

– Нет, я рад, что ты сделала это. Я созванивался с главой отдела маркетинга. Знаешь, как звучит новый слоган компании, предложенный моей матушкой? «Каждая женщина заслуживает кусочек Коловски!» А кроме линии свадебных платьев, она планирует подготовить коллекцию женского белья, которая будет продаваться в сети супермаркетов по всей стране.

– Но речь идет об эксклюзивных супермаркетах…

– Чушь собачья! – Он опустил взгляд на чашку с кофе и увидел рядом с ней целую горсть таблеток. – Мне это не нужно.

– Мне сообщили, что вы должны принимать их каждые четыре часа – это часть вашего лечения.

– Я мог лечиться, пока лежал на пляже, здесь мне нужно думать!

– Вы не можете просто прекратить принимать их, – настаивала Кейт.

Она знала, что так и будет. Даже в больнице, в первые недели после аварии, он отказывался от обезболивающих и максимально увеличивал время между приемами лекарств. Он всегда был безумно упрямым и неуступчивым, даже во сне.

Во время его реабилитации она провела бесчисленное количество часов у его постели, делая записи, рассказывая, что происходит в компании, глядя, как он постепенно начинает засыпать, слушая ее доклад. Ему необходим был отдых. Но к сожалению, он просыпался от каждой вспышки света или звука далекой сирены и требовал продолжить работу.

Она надеялась, что пребывание на Карибах пойдет ему на пользу, сделает его чуть-чуть мягче. Вместо этого он стал еще жестче, возможно из-за боли, которую он мог скрыть ото всех, но только не от нее.

– Приведи сюда мою мать.

– Я уже здесь, – холодно сказала Нина, входя в кабинет.

Для своих пятидесяти она выглядела прекрасно. После смерти Ивана она сильно сбросила вес и сейчас, в своем шелковом костюме, украшенном кружевами, со сверкающими на пальцах и в ушах бриллиантами, казалась тонкой и хрупкой – новообретенная власть над Домом Коловски ей очень шла. Она медленно вплыла в комнату, как и всегда полностью игнорируя присутствие Кейт. Следом за ней вошла Лавиния.

– Рада, что ты вернулся, Алекси, – сказала Нина, но радости в ее голосе определенно не было.

Кейт не понимала, почему Нина так ведет себя: ее родной сын был тяжело ранен и наконец вернулся домой после долгой реабилитации, а она приветствует его как чужого.

– Неужели? – Похоже, Алекси тоже это заметил. – Звучит не слишком убедительно.

– Просто я беспокоюсь о тебе, как и любая мать. Мне кажется, что ты слишком рано прервал свое лечение.

– Еще немного, и было бы слишком поздно. Я видел лист твоих предложений правлению.

– Я ведь приказывала, чтобы тебя не беспокоили из-за таких мелочей! – воскликнула она, обжигая Кейт ледяным взглядом. – Оставьте нас, с вами я разберусь позже, уверена, что это ваша вина!

– Это твоя вина! – нахмурившись, поправил ее Алекси. – Ты просто боялась, что мое выздоровление прервет поток денег в твои карманы. Спасибо, Кейт, ты можешь идти, – с улыбкой кивнул он ей.

Кейт с облегчением закрыла за собой дверь. Она была рада покинуть эпицентр зарождавшейся бури. Но до того как дверь захлопнулась, она услышала очередной оскорбительный комментарий Нины:

– Ты знаешь, я узнала о новой замечательной диете, может, мне стоит рассказать о ней твоему секретарю?

Кейт со вздохом подошла к зеркалу в дамской комнате, но не нашла в нем утешения. Даже дорогой, прекрасно сидящий на ней серый костюм не скрывал ее пышных форм, которые не имели бы никакого значения на любой другой работе, но в Доме мод Коловски были страшным преступлением. Когда она шла по коридору, ей вслед оборачивались; как бы тщательно она ни красилась, к обеду макияж практически стирался, а волосы, даже после укладки, к вечеру завивались в сотни мелких колечек.

Кейт услышала скрип открывающейся двери и увидела ослепительно красивую девушку. Она подошла к зеркалу, чуть подкрасила губы, поправила бюстгальтер на несуществующей груди и вышла. В сторону Кейт она даже не взглянула – она была ей не соперницей. Ничем.

Если бы они знали ее секрет. Если бы они знали, что иногда… Кейт замерла перед зеркалом, на ее губах блуждала мечтательная улыбка, а глаза сияли. Иногда в ночной тишине, когда Джорджи была у бабушки с дедушкой, Алекси, забыв про блеск и гламур, окружавший его изо дня в день, оказывался на ее пороге.

Они никогда не обсуждали это. Он всегда уезжал рано утром. Они не спали вместе, все, что между ними было, – это два поцелуя: один, когда родилась Джорджи, и еще один ночью перед несчастным случаем.

Конечно, для Коловски поцелуй был мелочью, ничего не значащей обыденностью, они легко раздавали их жаждущим внимания поклонницам, но для Кейт эти воспоминания были драгоценны.

О, если бы все эти прекрасные женщины знали, что иногда ночью Алекси Коловски приходит к ней, потому что ему нравится проводить с ней время.

– Они попросили тебя зайти, – сказала Лавиния, недовольная тем, что ей не позволили присутствовать на совещании.

Кейт со вздохом вошла в кабинет. Если бы Кейт не знала, что два человека, сидящие друг напротив друга, – это мать и сын, она никогда бы не догадалась об этом. Воздух дрожал от напряжения. Алекси разговаривал по телефону на арабском – это был еще один из впечатляющего количества его необычных навыков. Закончив разговор, он положил трубку и сразу перешел к делу:

– Нина согласилась отозвать свое официальное предложение совету директоров о смене руководства в компании, но она сделает новое заявление об этом в моем присутствии на следующем заседании правления. Через два месяца состоится голосование, которое решит, кто из нас будет в дальнейшем возглавлять Дом Коловски.

Ни один мускул не дрогнул на накачанном ботоксом лице Нины.

– Моя мать сообщила, что правление обеспокоено моим поведением, что она, как и все, волнуется за мое здоровье, которое может не выдержать давления, которое ляжет на меня как на главу компании. – Чувственные губы Алекси скривились от отвращения, когда он произносил эти слова. – С сегодняшнего дня Дом Коловски и «Красавица» будут рассматриваться как независимые друг от друга организации. Взамен Нина требует, чтобы ты предоставила ей последние финансовые отчеты по «Красавице».