Литмир - Электронная Библиотека

— А есть какие-нибудь новости в съемочной группе? — спросил расфуфыренный ведущий.

— Конечно. Прежде всего, новый режиссер. Микеле Морин… мастер… и, в общем…

Бокки почувствовал землетрясение в правом полушарии мозга, там, где содержится память.

Микеле Морин…

Пять лет назад он его оперировал.

Это был шедевр. Одно из тех хирургических вмешательств, что достойны занять место в тележурналах или на страницах альманаха «Природа», но о которых не принято распространяться. Учитывая исключительную интимность вмешательства, был подписан контракт о полной секретности на весьма солидную сумму. Хирург увеличил до двадцати пяти сантиметров член Микеле Морина, который в состоянии эрекции едва дотягивал до девяти. Операция длилась семь часов.

Микеле Морин теперь зависел от его милости.

Антонелла Иоцци голышом сидела на кожаном диване в квартире на проспекте Анджелико. Она была худа, пепельные волосы коротко острижены, над острыми сосками болтались на цепочке круглые очки в золотой оправе. Маленькие голубые глаза разделял крючковатый нос. Она сидела неподвижно, как в зале ожидания на вокзале. Перед ней, широко расставив длинные ноги, в одном кимоно, стоял знаменитый режиссер Микеле Морин.

Не то чтобы Морин был сражен красотой своей секретарши, просто Умберто, главный осветитель труппы, уверил его, что Антонелла — мастер минета и проделывает его с таким искренним энтузиазмом, что все остальное отходит на задний план.

Как правило, прежде чем начать съемку, Микеле Морин заставлял всех женщин труппы заняться с ним оральным сексом. Он завел этот обычай вовсе не по причине своих грязных наклонностей, а по двум простым соображениям: во-первых, профессиональная дисциплина требовала, чтобы вся женская половина труппы ощущала себя сообщницами. Во-вторых, надо было ублажать свои двадцать пять сантиметров.

— Не угодно ли полюбоваться на эту кефаль! — шиканул он яркой метафорой, вытаскивая из-под кимоно хирургический шедевр.

Антонелла, которой недоставало многих диоптрий, водрузила на нос очки.

— Ого, ну, громадина! — воскликнула она с сильным умбро-маркийским акцентом.

Режиссер схватил ее за волосы, как Персей Медузу, и потянул на себя.

В этот деликатный момент в тридцати метрах от них раздался звонок в дверь.

— Кого там еще несет?

Если это была Грация, костюмерша, то дело принимало интересный оборот. Можно было бы заняться кое-чем втроем.

— Подожди… у меня сюрприз.

Открыв дверь, он был разочарован.

Там стоял мужчина.

— Зря стараетесь, я ничего не куплю. И вообще, кто вас впустил? — На следующем заседании товарищества собственников он привратнику голову оторвет.

— Микеле! Неужели ты меня не узнаешь?

Режиссер быстро обшарил свою знаменитую фотографическую память, но это лицо ничего ему не говорило. Должно быть, это один из тех актеришек, что ходят и выпрашивают снять их в эпизоде.

— Нет. Извините, я занят… — И попытался закрыть дверь.

Но мужчина просунул в щель старый мокасин фирмы «Феррагамо»:

— Микеле, как уверенно ты стал разговаривать. Значит, преодолел психологический барьер? — И он покосился на член, который свисал из-под кимоно, как язык соборного колокола.

Микеле нервно одернул кимоно:

— Да что вам нужно?! Уходите!

— Это — мой шедевр! — сказал незнакомец, указывая на лобок режиссера.

Мозг Морина спроецировался в прошлое, на пять лет назад, когда в клинике Сан-Беллармино он познакомился… как же его звали… Бо… Бокки! Паоло Бокки! Они находились в кабинете у хирурга, который взвешивал на руке его причиндалы.

— Прибавить четыре-пять сантиметров — и у тебя не будет проблем…

— Нет, доктор, я хочу превзойти всех.

Если уж светило обеспокоилось, то, наверное, выявились какие-нибудь противопоказания, затруднения или, чего доброго, начнется отторжение…

— Профессор, простите меня! Я вас не узнал. Пожалуйста, входите! — И он провел Бокки в кабинет.

Антонелла подождет.

— Скажите, доктор, что-нибудь случилось?

Бокки уселся и закурил сигарету.

— Да, кое-какая проблема есть.

— Ради бога, доктор, не заставляйте меня сидеть как на иголках! — Безотчетно он потрогал пах.

— Представьте себе, что вы сняли фильм… шедевр… ну, я не знаю… «Апокалипсис наших дней», но никому не можете его показать. Как бы вы себя ощущали?

Куда это он клонит?

— Плохо бы ощущал…

— Вот и я говорю. Это, — он снова указал на режиссерский член, — мой шедевр. Что вы скажете на то, чтобы мне начать его немножко рекламировать?

Микеле Морин побелел:

— Что… что это значит?

— Вам известно, что есть фотодокументация объекта до и после операции? Убежден, что многие журналы дорого заплатят за такой материал! И прежде всего потому, что дело идет о знаменитом режиссере.

В голове Морина промелькнуло видение: сотни женщин перемигиваются у него за спиной… его высмеивают в убийственных репризах… и сам он, с веревкой на шее. Ретроспектива его работ на канале RAI-3 в два часа ночи…

Этот гаденыш его шантажирует.

— Вы не имеете права, — захныкал он, — это противоречит законам Эскулапа. Вы меня губите. Вы подписали контракт о секретности, и я…

— И что вы мне сделаете? Вычеркнете меня из сословия медиков? — развязно заявил Бокки. — Без вас вычеркнули. Посадите в тюрьму? Уже отсидел. Подадите в суд? А я неимущий, с меня взять нечего, значит, и терять мне тоже нечего. А вот вам… В хорошенькое дерьмо вы вляпались, а?

— Я понял. Вы — бессердечный злодей, вы пользуетесь слабостью другого…

— Браво!

Делать было нечего. Этот сукин сын припер его, как «рейндж-ровер» в узком переулке.

Морин бессильно опустился на диван в стиле Людовика XVI.

— Сколько вы хотите?

Бокки помотал головой:

— «Чего вы хотите?» Вот это будет правильный вопрос.

— Ладно. Чего вы хотите?

Бокки погасил сигарету.

— Вы приступили к съемке сериала «Доктор Кри». Сценарий третьей серии напишу я.

Морин не понял:

— Зачем?

— Затем. В этой серии бедняжка доктор Кри обнаружит у себя в левой груди узелок и ее прооперируют. Из врача она станет пациенткой. Драматургической шероховатости в этом нет. Для операции пригласят знаменитого хирурга из Штатов. Меня. В сопровождении афро-американского ассистента Мбумы Бованды-младшего.

Морин спросил себя, не переборщил ли он с ксанаксом [21]прошлой ночью.

— Но зачем вам это, профессор? Вы хотите стать актером?

— Нет.

— Но я не могу… Меня ни в грош не ставят. Все решает дирекция канала. И Сомаини будет против. Я…

— Синьор Морин, я не буду с вами препираться. Дело обстоит так: через два дня у вас будет сценарий. Или третья серия, или «Новелла-2000»! Спешу откланяться.

Бокки поднялся и вышел из дома.

Сцена 12. Операционная. День

Доктор Кри лежит под наркозом на операционном столе. Операционная бригада с нетерпением ждет прибытия знаменитого хирурга Джона Престона.

Клаудио.Но когда же он приедет?

Линда.Его автомобиль уже ждет в аэропорту. Не понимаю…

В этот момент открываются двери операционной. Входит доктор Престон в сопровождении своей правой руки, ассистента Мбумы Бованды-младшего. Бригада робеет: перед ними легенда современной медицины. Женщины глазам своим не верят: так красив этот мастер скальпеля.

Доктор Престон, это большая честь…

Доктор Престон.Во-первых, зовите меня Джон. Во-вторых, мы одна бригада и здесь мы все равны. Для доктора Кри я хочу получить от вас лучшее, на что вы способны.

Клаудио.Профессор, я бы хотел, чтобы вы меня освободили. Для меня доктор Кри…

Доктор Престон (останавливает ассистента жестом).Клаудио, не расслабляйся. Ты будешь мне ассистировать. Эта женщина…

вернуться

21

Ксанакс— сильный нейролептик.

6
{"b":"143925","o":1}