— Сколько тебе лет, мамочка? — деловито спросил он.

Нэнси улыбнулась — искренней улыбкой, чудесным образом снявшей напряжение.

— Не твое дело, — ответила она.

Рэй глотнул кофе из ее чашки.

— Молодец, — похвалил он. — Знаешь что, Майк, днем я заберу тебя из садика, и мы вместе съездим за подарком маме. А сейчас мне пора. Приезжает один человек, хочет осмотреть дом Ханта. Надо привести в порядок бумаги.

— А разве он не сдан? — спросила Нэнси.

— Сдан. Этот Пэрриш снова снял квартиру. Но он знает, что мы имеем право показывать дом в любое время. Это отличное место для ресторана, даже переделывать особо не придется. Если я продам его, получу хорошенькие комиссионные.

Нэнси поставила Мисси на пол и проводила Рэя до двери. Он весело чмокнул жену на прощание, но ее губы дрогнули. Неужели он так огорчил этим разговором о дне рождения? Невольно захотелось сказать: «Давай не будем ждать до вечера. Я останусь дома, мы возьмем детей и сгоняем в Бостон».

Но вместо этого он сел в машину, помахал, сдал назад и выехал на узкую грунтовую дорогу, которая петляла через акр леса и упиралась в шоссе, ведущее к центру Адамс-порта и офису Рэя.

Рэй прав, думала Нэнси, неторопливо возвращаясь к столу. Пора прекратить жить вчерашним днем и лишь вспоминать — пора смотреть только в будущее. Но она-то знает: часть ее души по-прежнему скована льдом. Она знает: память набросила защитную завесу на мучительные воспоминания — но ведь дело не только в этом.

Как будто вся ее жизнь с Карлом — расплывчатое пятно… Трудно вспомнить дом на территории колледжа, поставленный голос Карла… Питера и Лизу. Как они выглядели? У обоих темные волосы, как у Карла. Оба слишком тихие… слишком подавленные… Таково влияние ее неуверенности… А теперь их нет — обоих.

— Мамочка, почему ты такая грустная? — Майкл смотрел на нее открытым взглядом, как у Рэя. И спрашивал напрямую, как Рэй.

Семь лет, подумала Нэнси. Жизнь — череда семилетних циклов. Карл говаривал, что за это время человеческое тело полностью меняется. Обновляется каждая клеточка. Настало время смотреть в будущее… Забыть.

Она оглядела большую веселую кухню со старым кирпичным камином, широкими дубовыми половицами, красными занавесками с оборками, ничуть не мешавшими виду на гавань. А потом взглянула на Майкла и Мисси…

— Я не грустная, дорогой, — сказала она. — Честно.

Она крепко обняла Мисси — такую теплую, сладко-липкую.

— Я думала о твоем подарке, — заявила Мисси. Ее длинные светлые волосы, отливавшие рыжиной, вились мелкими кудряшками вокруг ушей и лба. Иногда люди спрашивали, откуда у нее такие прекрасные волосы — кто в семье рыжий?

— Замечательно, — отозвалась Нэнси. — Но лучше подумай о нем на свежем воздухе. И поторопись. Скоро пойдет дождь и станет холодно.

Дети оделись, и она поправила их ветровки и шапки.

— А вот и мой доллар, — довольно заявил Майкл, запустив руку в нагрудный карман куртки. — Я точно знал, что он остался тут. Теперь я смогу купить тебе подарок.

— У меня тоже есть денежки. — Мисси гордо показала всем пригоршню мелочи.

— Нет, лучше не берите деньги на улицу, — посоветовала Нэнси. — Вы только их потеряете. Дайте-ка сюда, пусть они побудут у меня.

Майкл покачал головой.

— Если я их отдам, то могу забыть о них, когда пойду с папой в магазин.

— Я тебе напомню, обещаю.

— Мой карман закрывается на «молнию». Видишь? Я положу их туда. И Миссины подержу.

— Ну, если так… — Нэнси пожала плечами и решила больше не возражать. Она отлично знала, что Майкл свой доллар не потеряет. Он — вылитый Рэй, такой организованный. — Идите, Майк, я пока наведу в доме порядок. А ты следи за Мисси.

— Ладно, — весело отозвался Майкл. — Пойдем, Мисси. Покачаемся на качелях. Ты — первая.

Качели для детей соорудил Рэй. Они висели на ветке огромного дуба за домом у самого леса.

Нэнси надела Мисси варежки — ярко-красные, с вышитыми на тыльной стороне улыбающимися пушистыми рожицами.

— Только не снимай, — велела она, — а то ручки замерзнут. Становится зябко. Я даже не знаю, стоит ли вас вообще отпускать на улицу.

— Ну пожалуйста! — И у Мисси задрожали губы.

— Хорошо, хорошо, не начинай, — торопливо отрезала мать. — Но только на полчаса.

Нэнси выпустила их во двор через черный ход; внутрь ворвался ледяной ветер. Она вздрогнула, захлопнула дверь и начала подниматься по лестнице. Они жили в доме с двускатной крышей, сохранившемся еще со времен колонизации, и лестница была почти вертикальной. Рэй говорил, будто в первых колонистах было что-то от горных козлов — такими крутыми они строили свои лестницы. Но в этом доме она любила все.

Нэнси до сих пор помнила, какое чувство покоя и радушия охватило ее, когда она увидела его больше шести лет назад. Она приехала на Кейп после того, как обвинение сняли. Окружной прокурор не стал требовать нового суда: Роб Леглер, его главный свидетель, исчез.

Она бежала сюда, на другую сторону континента, — как можно дальше от Калифорнии, как можно дальше от знакомых, от своего дома, колледжа и всего академического сообщества. Она больше не хочет видеть их — друзей, которые оказались вовсе не друзьями, а злобными чужаками, без умолку твердившими о «бедняге Карле». Недолго думая они повесили на нее и его самоубийство.

Говорили, будто народ в Новой Англии и на Кейп-Коде — немногословный, сдержанный и чурается посторонних. Поэтому она и приехала сюда. Ей нужно было спрятаться, найти себя, во всем разобраться, продумать случившееся. А главное — вернуться к жизни.

Она обрезала волосы и покрасила их в черно-коричневый цвет. Этого оказалось достаточно: теперь ее ни за что не узнаешь по прежним фотографиям. Во время судебного процесса ими пестрела каждая передовица по всей стране.

Не иначе как судьба подсказала ей выбрать агентство недвижимости Рэя. Решив снять домик, Нэнси назначила встречу с другим риелтором, но по наитию заглянула сначала к нему — очень уж ей понравились написанная от руки вывеска и горшки с желтыми и кремовыми хризантемами под окнами.

Она подождала, когда он закончит беседу с другим клиентом — морщинистым стариком с копной густых вьющихся волос, — и восхитилась его совету не продавать недвижимость. Рэй пообещал ему найти жильца в квартиру — рента покроет часть расходов.

После того как старик ушел, она сказала:

— Может, я пришла как раз вовремя. Я хочу снять дом.

Но Рэй даже не показал ей жилище старого Ханта.

— Дозорная Вышка — слишком большой и слишком уединенный для вас дом. Да и сквозняки там — просто жуть, — пояснил он. — Но я тут узнал, что сдается домик времен колонизации. Он в отличном состоянии и полностью меблирован. Его можно даже купить, если он вам понравится. Сколько места вам нужно, мисс… миссис?..

— Мисс Кирнан, — представилась Нэнси. — Нэнси Кирнан. — Невольно она назвала девичью фамилию матери. — Немного. У меня не будет ни компании, ни гостей.

Ей понравилось, что он ни во что не вмешивался. Даже виду не показывал, что ему любопытно.

— Кейп — хорошее место, чтобы побыть наедине с собой, — согласился Рэй. — Будете гулять по пляжу, любоваться закатом, даже смотреть из окна по утрам — и одиночество вам не грозит.

Потом Рэй привез ее сюда, и она сразу поняла, что останется. Большая столовая располагалась в прежней гостиной — самом сердце дома. Особенно ей понравилось, что перед камином стояло кресло-качалка, а стол — у окон: можно за едой любоваться гаванью и заливом.

Она переехала сразу. Если Рэй и удивился, почему у нее всего два чемодана, которые она сняла с автобуса, то не подал виду. Нэнси сказала, что ее мама умерла, она продала их дом в Огайо и решила перебраться на восток. Она просто опустила шесть лет, разделявшие эти события.

В ту ночь, впервые за много месяцев, она спала до самого утра — глубоким сном без сновидений. Она не слышала, как ее зовут Питер и Лиза, не стояла в зале суда под градом обвинений Карла.