– Откуда такой энтузиазм? – удивился шеф Тайного Сыска. – Чем тебя манит Королевская тюрьма? Если слухами об исключительном мастерстве тамошнего повара, имей в виду, они преувеличены. Той же мадам Жижинде он в подметки не годится.

– При чем тут повар? Просто компания в Холоми хорошая, – нетерпеливо объяснил я. – Там же половина камер героями Войны за Кодекс занята, скажете, не так?

– Гораздо больше половины, – подтвердил сэр Джуффин. – Если ты радуешься возможности завязать с ними знакомство, я тебя хорошо понимаю. И в каком-то смысле даже одобряю столь похвальное стремление лично соприкоснуться с живой историей магии. Скажу больше, возможно однажды тебе действительно удастся увидеть кого-нибудь из этих великих людей на ежегодном обеде, который комендант Холоми устраивает для избранных узников.

– Только на ежегодном обеде? – не веря своим ушам, переспросил я.

– Ну да. Тюрьма тем и отличается от прочих человеческих жилищ, что населяющие ее достойные люди проводят большую часть времени в полном одиночестве, сидя в своих камерах.

– И что они там делают? – холодея от ужаса, спросил я.

Сэр Джуффин задумался.

– Наверное, читают, – неуверенно предположил он. – В Холоми, знаешь ли, отличная библиотека… Думают. Пишут письма родным и друзьям – Безмолвной речью-то в Холоми не воспользуешься. Иногда гуляют в саду – по очереди, конечно же. То есть, поодиночке.

– Поодиночке? Получается, узники встречаются друг с другом только раз в год, и все?

– Это в лучшем случае. Ежегодный обед устраивают не для всех, а для избранных. У тебя, в силу возраста и биографии, не слишком высокие шансы быть включенным в список приглашенных, но чем только Темные Магистры не шутят. В любом случае все решает сам комендант. Может быть, лет через десять-двадцать он сочтет тебя достаточно интересным собеседником.

– Через десять-двадцать? – я был потрясен. – Хотите сказать, что я буду сидеть в Холоми так долго?

Перспектива стать узником знаменитой тюрьмы прельщала меня все меньше. Похоже, это гораздо хуже, чем быть пиратом – те-то хотя бы раз в несколько дней сражениями развлекаются. Вот только понял я это, мягко говоря, поздновато.

– Ну да, – флегматично кивнул сэр Джуффин. – Не знаю, каковы были твои первоначальные намерения, но за применение в общественном месте пятьдесят девятой ступени черной магии сейчас можно получить лет тридцать, не меньше.

– Какой пятьдесят девятой?! – взвыл я. – Восьмой! Это была восьмая ступень. Восьмая!

– Не сомневаюсь, что твой приятель собирался обучить тебя именно одному из приемов восьмой ступени, – согласился сэр Джуффин. – Хотя бы потому, что это – предел его собственных скромных возможностей. Однако вышло так, что ты перестарался и применил именно пятьдесят девятую ступень. Нечаянно, конечно. Именно в этом и состоит проблема.

– В чем? – я окончательно перестал понимать, к чему он клонит. – В том, что нечаянно?

– Ну да. С одной стороны, ты как бы и не виноват. Вернее, почти не виноват. И справедливость требует отпустить тебя восвояси, обязав возместить убытки пострадавшим – ничего не поделаешь, придется твоему братцу выпотрошить дополнительную пару-тройку купеческих кораблей, но сэр Анчифа, не сомневаюсь, как-нибудь справится.

– Ну и вот! – торжествующе сказал я. – Штраф – это вполне справедливо. Я только за.

– Но в интересах безопасности Соединенного Королевства мне все-таки следует упрятать тебя в Холоми, – огорошил меня Джуффин. – Заклинание-то ты уже знаешь, и это нельзя изменить. А способностями ты, похоже, пошел в деда. Что было бы просто прекрасно – лет, скажем, двести-триста назад. Но, уж прости меня, совершенно не к месту в наши мирные времена. И кто может поручиться, что тебе никогда не захочется еще раз проделать этот фокус?

– Мне не захочется, – искренне сказал я. – Нет ничего хорошего в том, чтобы разрушать дома и вырывать с корнем деревья.

– Это ты сейчас так говоришь, – отмахнулся сэр Джуффин. – Со временем твое мнение вполне может измениться. Но гораздо хуже другое – ты никогда не обучался магии и, соответственно, умению держать ее под контролем. Я хочу сказать, что в один прекрасный день ты можешь нечаянно повторить давешний подвиг. Сам не заметишь, как это случится.

– Как такое возможно? – недоверчиво спросил я. – Обычно я хорошо понимаю, что делаю. Возможно, не всеми моими поступками можно гордиться, но, по крайней мере, я всегда совершал их осознанно.

– А во сне? – невинным тоном спросил сэр Джуффин. И принялся набивать трубку, предоставив мне возможность обдумать его слова.

Крыть было нечем. Контролировать свои действия во сне я не умел. До сих пор мне даже в голову не приходило ставить вопрос таким образом. На то он и сон, чтобы отдыхать от бодрствования и сопутствующего ему самоконтроля – так мне казалось.

– А разве такое бывает – чтобы человек колдовал во сне? – наконец спросил я.

– Еще бы, – невозмутимо подтвердил господин Почтеннейший Начальник. – В старые времена добрая половина сражений между враждующими Орденами была битвами спящих Магистров. А юных послушников того же Семилистника до сих пор укладывают спать поодиночке, в тесных подвальных помещениях, где нет никакой мебели, кроме брошенного на пол матраса, – как ты думаешь зачем?

– Для того, чтобы отравить им жизнь? – усмехнулся я. – Впрочем, из логики вашего повествования следует, что это делается ради их же безопасности.

– Соображаешь, – вздохнул сэр Джуффин. – И вот, скажи на милость, что мне с тобой, таким сообразительным, делать?

Я пожал плечами. Дескать, что хотите, то и делайте. Понятно же, что все равно упечете в Холоми, и чем я там буду заниматься? Книжки читать, по сорок штук в день, дожидаясь своей очереди погулять по саду?.. Впрочем, трудно будет только первые полгода. Потом я наверняка сойду с ума от скуки, и станет повеселее. У безумцев свои, недоступные нормальным людям, тайные радости и развлечения.

Сэр Джуффин тем временем раскуривал трубку и, сам того не ведая, усугублял мои страдания. Я до сих пор не определился, что ненавижу сильнее – запах угуландского табака или долгие паузы в разговоре. Но и то и другое – больше всех прочих зол, это точно.

– Лично я вижу только один достойный выход из сложившейся ситуации, – наконец сказал мой мучитель.

Я тоже вижу этот выход, мрачно подумал я. Выкурить еще пару-тройку трубок, и можно с легким сердцем рассылать приглашения на мои похороны.

Но вслух я ничего не сказал.

– Если уж ты столь успешно начал учиться запрещенной законом магии, логично было бы продолжить занятия, – говорил сэр Джуффин. – Уделяя особое внимание технике безопасности. Но, конечно же, не ограничиваясь ею.

Он произнес это таким обыденным тоном, каким обычно обсуждают меню завтрашнего обеда и прочие милые пустяки. Так что до меня далеко не сразу дошел смысл его слов. А когда все-таки дошел, я сказал себе, что ослышался. Что-то неправильно понял. Потому что не может же быть…

Джуффин с неподдельным интересом наблюдал за бушующими во мне бурями. И когда понял, что я уже почти готов взорваться ликованием, добавил:

– Но тут есть одно серьезное препятствие.

Вообще-то Кодекс Хрембера запрещает применять к арестованным пытки. Но Господина Почтеннейшего Начальника это никогда не останавливало. Он снова умолк, как бы размышляя. И с величайшим наслаждением промолчал целую вечность – секунд десять, никак не меньше.

– Я имею право обучать Очевидной магии только сотрудников Тайного Сыска, – наконец сказал он.

Я окончательно сник. И тогда сэр Джуффин Халли добил меня последним решающим ударом.

– Так что если ты всерьез решил учиться, тебе придется поступить на службу в Тайный Сыск, – сказал он.

– Как это? – переспросил я, поскольку к этому моменту окончательно утратил не только остроту ума, но и способность понимать человеческую речь.

– Ну, как обычно поступают на государственную службу, – он неодобрительно поморщился. – Подписать несколько дюжин дурацких бумаг, и что там еще положено делать в таких случаях? Не помню. Но знаю, кого спросить.