Все органы чувств у Саши работали с предельным вниманием, и это уберегло его от ошибки.

Носом он учуял запах чего-то съестного, остановился. Потом и вовсе лёг в траву и пополз. И только увидел спину последнего егеря — группа останавливалась для лёгкого перекуса. Вот и обёртка целлофановая из-под сала. Продуктами в такой упаковке снабжают специальные части: парашютистов, военных альпинистов, разведчиков, диверсантов. Теперь Саша знал, что и егерей тоже.

Он поднял упаковку и посмотрел на свет. Надпись на немецком, дата изготовления. Совсем свежее производство, август 1941 года. Наверное, из захваченных немцами трофеев сделано. Много скота — коров и свиней — было захвачено ими в начале войны. Людей, оборудование с заводов не успевали эвакуировать, даже валюту и золото в банковских хранилищах не успевали вывезти, чего уж там говорить о живности? И обидно ему стало. Он на своей земле от врага прячется, как вор в чужом доме. А егеря выслеживают партизан, как хищник жертву. Ну, суки, будет вам охота! До смерти, до последнего вашего шакальего вздоха…

Одно он упустил позавчера, о чём сейчас остро жалел. Надо было следы путать, по ручью пройти. Парней пожалел, они ящик с патронами тащили. Теперь его жалость боком выходит. А если уж совсем честно, то и лень было. После диверсии, после нервного напряжения хотелось как можно быстрее попасть к своим, поесть горячего, отдохнуть. Впредь будет наука — никогда не отступать от правил, они пролитой кровью написаны.

Саша шёл по следу беззвучно, время от времени поглядывая под ноги. Егеря и сейчас попытались схитрить — следы внезапно разошлись.

Саша решил не забивать себе голову и пошёл за средним егерем.

Метров через пятьсот следы снова сошлись, группа собралась.

Внимательность выручила Сашу ещё раз. Он уже собирался поставить ногу, как заметил тоненькую проволочку, пересекающую цепочку следов. Ещё бы чуть-чуть, и он задел бы её.

Саша опустился на колени и посмотрел, куда ведут концы проволоки. Один конец проволоки был привязан к деревцу, а второй — к чеке гранаты. Граната была немецкой, с длинной деревянной ручкой — слабее наших РПГ или Ф-1. Но всё равно, кто заденет эту проволочку, в лучшем случае ранен будет, в худшем — убит. А егеря, услышав близкий взрыв своей ловушки, поймут, что по их следу кто-то шёл.

Саша перерезал ножом проволочку у дерева, и уже без опаски отвязал её от верёвки, играющей роль чеки. У немецкой гранаты перед броском надо было вывинтить фарфоровый колпачок из торца ручки и дёрнуть за него.

К фарфоровому колпачку была привязана верёвочка, приводящая в действие тёрочный запал. Александр закрутил колпачок на место и сунул гранату ручкой за ремень — самому ещё пригодится. Предусмотрительные егеря-то даже ловушку на своих следах оставили. Стало быть, работают в полную силу, без скидок на свой тыл.

И чем больше Саша узнавал о егерях, тем тревожнее становилось у него на душе. До схрона оставалось километров семь — должны же они хоть где-то остановиться. Пройденный путь для егеря — ерунда, но они шли по незнакомой местности, ориентируясь по оставленным партизанами следам и карте. И потом, они должны быть в напряжении, едва ли не каждую минуту ожидать внезапного выстрела.

И как нагадал. Немцы остановились. Саша уловил едва слышимый разговор, да и то — из-за порыва лёгкого ветерка.

Встали немцы.

Саша снял автомат с предохранителя. Если это сделать позже, немцы могут услышать щелчок. Держа автомат в правой руке, он пополз.

Немцы стояли на маленькой полянке, сложив в кучу ранцы. Один из егерей стоял к Саше спиной, двое — боком.

Александр, не раздумывая, вскинул автомат и дал длинную очередь.

Егеря упали. Одного он, без сомнения, завалил: очередь пришлась точно в спину, и Саша даже успел заметить, как он попал — на форменной куртке немца появились входные отверстия. А вот насчёт оставшихся двоих он не был так уверен. Немцы упали, но ранены они или убиты? Может, просто реакция хорошая, упали, чтобы уберечься от огня.

Ответ он получил тут же. Хлопнул пистолетный выстрел, и пулей срезало ветку дерева прямо у него над головой. Вот гад, прямо снайпер!

Саша откатился в сторону. Резкая и мгновенная боль в бедре напомнила ему о том, что за поясом у него находится граната. Он вытащил её из-за пояса, выдернул колпачок, но метать её в немцев сразу не стал, выждал пару секунд. У этих гранат время горения запала сравнительно долгое: четыре с половиной — пять секунд. И если бросить гранату сразу, немцы могут успеть швырнуть её назад. Он кинул гранату.

Громыхнул взрыв. Осколки гранаты вонзились в дерево, за которым лежал Саша. Но кого-то из немцев задело — он явно слышал вскрик боли. Стало быть, ранен. Один егерь остался в живых или двое? Эх, сейчас бы ещё одну гранату, но чего нет, того нет.

Стараясь не шуршать, Саша отполз правее и устроился за деревом. Отсюда было лучше видно — на прежнем месте обзор закрывал куст.

Вот незадача! На полянке лежал только один убитый егерь, и в центре — ранцы, изрешечённые осколками. Скорее всего, они приняли на себя часть осколков и именно этим уберегли егерей. Если их осталось двое, то они настороже и знают теперь, что он один — ведь огонь-то вёлся из одного ствола. Они обязательно попытаются его убить.

В егеря набирались добровольцы из всех родов войск, бывшие до войны охотниками и проводниками. Лес они знали не понаслышке, да и обучены были прекрасно. Только вот промашку дали, собрались всей группой, чем и воспользовался Саша. Но второй раз такую ошибку они постараются не допустить.

Александр дал очередь между деревьями, целясь понизу, над землёй, и тут же перекатился.

Из чащи ударил выстрел.

Саша отсоединил пустой магазин и вставил в горловину приёмника полный. Размахнувшись, он закинул пустой магазин в кусты.

На шум падения егерь среагировал сразу, выпустив по кустам очередь.

Саша тут же дал ответную и снова перекатился. По дереву, за которым он только что лежал, зачавкали пули. Вот гад! Метко стреляет, и реакция — будь здоров!

Вдруг какое-то неведомое ему до сих пор чувство интуитивно заставило Александра обернуться. Он не поверил своим глазам — с пистолетом в руке к нему подбирался второй егерь. Пока что он только мелькал метрах в десяти. Шёл беззвучно, как привидение. Не человек — призрак просто.

Поведя стволом, Саша дал длинную, от живота, очередь. Егерь упал. И тут же автоматная очередь прозвучала с другой стороны. Если бы не берёзы, быть бы Александру убитым.

И всё-таки одна из пуль зацепила ему плечо. Несильно, по касательной, разодрав одежду и слегка оцарапав кожу. Значит, их оставалось двое. Жив ли тот, в кого он стрелял? Александр давно усвоил простую истину — нельзя оставлять за спиной живого врага.

Однако войну на два фронта он не выдержит. Немцы из ягдкоманды — противники сильные и серьёзные.

Держа наготове автомат и не спуская глаз с неподвижно лежащего тела, Александр подполз к егерю. Готов! Егерь не дышал, мёртвые глаза смотрели в небо. Значит — остался один. Это хорошо, это шанс, что он его завалит.

Ползком Саша вернулся на прежнее место, дал пару выстрелов и переменил позицию. В ответ никто не стрелял. Небось, каверзу задумал немец.

Саша ползком обогнул полянку.

Немец был здесь, вернее — его позиция: валялись стреляные гильзы, обрывок оболочки от использованного бинта. Стало быть, гранатой его всё-таки задело. Потому он и отвлекал Сашу стрельбой — чтобы второй в обход смог подобраться к нему.

Раненый — это славно, вон, капельки крови на земле видны. Кровопотеря хоть и небольшая, но свежая рана по-любому болит, отвлекает внимание. И планы у него поменялись наверняка. Теперь он будет думать только о том, как побыстрее выбраться, убраться из леса, попасть к своим, уцелеть. Только убить его надо непременно, иначе он покажет направление, в котором ушли партизаны, и вскорости можно будет ждать в лесу карательную роту, а то и батальон.

Саша начал разглядывать следы на земле. Сначала немец уходил на запад, но потом следы его повернули на юг, к железной дороге. Уйти спешит, пока не ослабел. Об осторожности забыл, то здесь, то там ветки сломаны. Не заботился уже егерь и о следах — как можно быстрее из леса убраться хочет. Или настолько ослаб после ранения, что хватается за деревья, чтобы устоять. К тому же он один и находится в величайшем напряжении, опасаясь выстрела в спину.