Почему, – думал я, – Управление пожарной безопасности не примет превентивных мер и не обратится в суд с просьбой упрятать Миркина за решетку или, по крайней мере, ограничить свободу его передвижения? Было в этой истории что-то неправильное: Миркин путешествовал по планете, за ним следовал чиновник Управления, своевременно сообщая об очередном очаге возгорания и фиксируя количество спасенных, а специалисты по теории вероятностей подсчитывали, каков шанс нового случайного совпадения. Мисс Марпл никто в пример не приводил, чаще вспоминали какого-то Игмара Дехтера, жившего полтораста лет назад: этот гражданин Германии имел неосторожность поскальзываться на ровном месте в среднем по восемь раз в день. Иногда это число достигало полусотни, иногда уменьшалось до двух-трех, но никогда не достигало нуля, даже тогда, когда Дехтер ломал руку или ногу и оказывался на больничной койке. Действительно, как можно поскользнуться, лежа на кровати? Но Дехтеру это удавалось без проблем – точнее, с проблемами для обслуживавшего его медицинского персонала…

Когда на пороге моего кабинета в Институте безумных изобретений появился мужчина, личность которого показалась мне смутно знакомой, я не подумал, что это может быть никто иной, как Человек-пожар. Клиент сел передо мной, вытащил из портфеля биодискет с описанием своего изобретения и только после этого представился:

– Мирик Миркин. Думаю, вы обо мне слышали.

– О, конечно, совершенно не рад познакомиться! – искренне воскликнул я и одним движением смахнул со стола все способные воспламениться предметы. Миркин понял значение этого жеста и усмехнулся:

– Дорогой Шекет, – сказал он. – Не так все страшно, как вам кажется.

– Слушаю вас, – любезно произнес я, но все-таки отодвинул свое кресло на расстояние, показавшееся мне безопасным.

– Формула моего изобретения такова, – торжественно заявил изобретатель. – «Усилитель вероятности, отличающийся тем, что с целью упорядочения законов природы, производит обмен равновероятными событиями, происходящими в различных областях пространства-времени». Надеюсь, вы поняли суть?

– Нет, – откровенно признался я.

– Объясняю, – вздохнул Миркин. – Какова вероятность того, что, если чиркнуть спичкой вблизи от кучи сухих листьев, произойдет возгорание и случится сильный пожар?

– Ну… – протянул я. – Думаю, что эта вероятность близка к единице.

– Совершенно верно! – воскликнул Миркин. – А какова вероятность того, что человек, у которого щекочет в носу, чихнет?

– Тоже близка к… – сказал я, вспомнил формулу изобретения Миркина и прикусил язык.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал клиент. – Дошло, наконец. Мой прибор позволяет обменивать события, вероятность которых одинакова. Что происходит?

Кто-то где-то хочет поджечь хворост, а я в это время хочу чихнуть. Хоп! События меняются местами, поскольку обе вероятности совершенно одинаковы. Результат: я не чихаю, а спичка гаснет, не успев поджечь хворост. Но вместо меня чихает тот, кто держал в руке спичку. А вблизи от меня загорается, казалось бы, без видимой причины здание или парк, или еще что-то, способное гореть. Мне остается только фиксировать результат опыта и спасти людей – они-то не виноваты в том, что изобретатель Миркин проводит полевые испытания прибора по обмену вероятностями! Кстати, прибор называется «вариатор Миркина», и лицензию на его использование я намерен продать не меньше чем за два миллиона новых межпланетных шекелей.

– Эффект мисс Марпл! – воскликнул я, чем привел клиента в немалое замешательство: он решил, что какая-то английская девица намерена оспаривать его приоритет. Но я быстро успокоил господина изобретателя, объяснив, что литературные персонажи не могут претендовать на авторство.

– Послушайте! – воскликнул я. – Именно вы, будучи изобретателем вариатора, выбираете равновероятные явления, верно?

– Безусловно! – твердо сказал Миркин. – Выбирает тот, кто работает с вариатором. В данном случае – я, изобретатель.

– Так почему, черт побери, вы сделали такой странный выбор? – поразился я. – Чихание и пожар? Могли бы сравнивать вероятности более безопасных событий! Скажем, вероятность прихода дорогого гостя и вероятность выигрыша в лотерею.

– Нет, – вздохнул Миркин. – Обмениваться можно лишь такими явлениями, вероятность которых очень велика. Дорогой гость и выигрыш – события, конечно, приятные, но маловероятные, согласитесь. Это раз. Второе: я ведь испытание прибора провожу, а не в бирюльки играю! Я должен наверняка знать, что все происходящее – действие вариатора, а не все той же игры случая! Дорогой Шекет, я над этой проблемой думал не две минуты, как вы, а долгие годы. Уверяю вас, другого способа испытать прибор, не существовало!

И к тому же, разве хоть кто-то погиб? Я спасал из огня даже кошек, хотя терпеть не могу этих животных!

– А материальные ценности? – вяло возразил я.

– Фу! По сравнению с выгодой, которую принесет вариатор, ущерб от пожаров, согласитесь, – пренебрежимо малая величина.

– Скажите это начальнику Пожарного управления, – посоветовал я, и Миркин пожал плечами, давая понять, что не намерен тратить время на подобные мелочи.

– Если вас, как эксперта, не удовлетворяет формула моего изобретения, – заявил он, доставая из сумки аппарат, похожий на большую кастрюлю без рукчи, – я готов продемонстрировать вам вариатор в действии.

– Только без пожаров! – воскликнул я.

– Но ведь имущество наверняка застраховано, – разочарованно сказал Миркин, – а вас я из огня вынесу, можете не сомневаться.

– Не сомневаюсь, – буркнул я. – Но давайте выберем другие явления с равными вероятностями. В конце концов, опыт ведь должен быть чистым, а с огнем вы уже экспериментировали.

– Предлагайте, – кротко сказал изобретатель и сложил руки на груди.

– Ну… – я на минуту задумался. – Скажем, так. Очень велика вероятность того, что я откажу вам в выдаче патента. С другой стороны, так же велика вероятность того, что на ужин в ресторане фирмы опять подадут запеканку из марсианских бушляков.

– Сейчас, – пробормотал Миркин и быстро защелкал тумблерами.

– Не пойдет, – заявил он, увидев на экранчике результат вычислений. -

Вероятности этих событий велики, но не равны друг другу. Скорее уж вы откажете мне в патенте, чем в вашем ресторане подадут бушлячью запеканку. Поэтому…

– Так вам нужно, чтобы вероятности были в точности одинаковы?

– Конечно! Уверяю вас, Шекет, подумав, вы и сами поймете то, что я понял несколько лет назад: одинаково высокую вероятность могут иметь только события с отрицательным содержанием. От самых простых – чихания, например, до самых сложных – скажем, катастрофического землетрясения. К сожалению, так уж устроен мир, ничего не поделаешь…

– Значит, вы можете, чихнув, вызвать землетрясение или извержение вулкана? – задумчиво проговорил я.

– А также распад планеты в результате взрыва радиоактивного вещества в ее ядре, – кивнул Миркин. – Как показывает расчет, это событие с высокой вероятностью может произойти, если…

– Гениально! – вскричал я. – Великолепно! Потрясающе! Вот поистине безумное изобретение! В моей практике еще не было подобного!

Миркин покраснел от удовольствия и позволил себе расслабиться, воображая, что Шекет уже у него в кармане.

Продолжая осыпать изобретателя комплиментами, я привстал и, схватив лежавший перед Миркиным аппарат, швырнул его в утилизатор мусора. Хруст, раздавшийся вслед за этим, свидетельствовал о том, что утилизатор с высокой степенью вероятности готов переработать любую гадость, как, собственно, и сказано в инструкции.

Миркин вскочил, глаза его вылезли из орбит, он пытался что– то сказать, но не мог. Вероятность того, что изобретателя хватит удар, достигла слишком большой величины, и я вызвал санитаров, всегда готовых прийти на помощь экспертам.

– Жаль, конечно, – сказал я сам себе, заполняя бланк обслуживания посетителя, – но думаю, что дисциплинарная комиссия оправдает мои действия.