— Но, может, они просто не смогли за один раз доставить крупную партию. Или какая-нибудь лодка потеряла несколько ящиков в шторм, когда шла через пролив. Короче, они, может, просто возмещают какие-нибудь такие потери от прошлого раза.
Это выглядело разумным, но все равно — невозможно было просто взять и добавить три ящика, не объяснив причину. Конечно, Лоуренс знал, что какое-нибудь невинное объяснение вполне возможно… но подозрительность — естественная черта любого торговца.
— Да, может быть, ты и права. В любом случае это лишь мое чутье… просто слишком уж удобное совпадение.
Хоро пожала плечами.
— Чего я не могу понять, так это почему они считают деньги ящиками, а не монетами.
— Неужели?
Лоуренс не мог поверить, что она говорит серьезно; однако Коул тоже, судя по всему, думал о том же. Лоуренс отогнал удивление, записав это на счет разницы между знанием торговца и общим знанием.
— Потому что они не хотят считать их мешками, разумеется.
— О, да ты отменный шут.
Хоро и Коул разом рассмеялись, затем переглянулись.
Знание торговца проистекало из опыта, и опыт этот часто бывал довольно-таки нелеп.
— Нет, серьезно: предположим, они везут десять тысяч монет. Сколько времени уйдет, чтобы пересчитать их все? Если они в мешках, вам придется их вынуть и пересчитать монету за монетой. На это полдня уйдет, не меньше.
— Почему не подрядить десять человек?
— Естественное решение. Но два вора хуже, чем один вор, а три — хуже, чем два. Если один человек считает неправильно, ты этого одного и подозреваешь. Но если десятеро дают неправильный ответ, подозревать приходится всех десятерых. Возникает необходимость в надсмотрщике, и в результате дела тормозятся вплоть до полной остановки.
— Ну… — Хоро кивнула, Коул склонил голову набок.
Похоже, они оба пока что не были убеждены в преимуществах использования ящиков.
— Кроме того, если в дороге один из мешков украдут, это не сразу заметят.
— С ящиками разве не то же самое?
— …А, я, я понял!
Глаза Коула загорелись, и он привычным жестом поднял руку. Когда он осознал, чтотолько что сделал, он тут же опустил руку и неловко улыбнулся, словно нечаянно выдал какой-то важный секрет. Хоро, похоже, ничего не поняла, но вообще-то такой жест был типичен для школяров.
— Ты школяр?
Если Лоуренс угадал, то любопытство мальчика, его неожиданные познания и контраст между манерами и рваным одеянием легко объясняются.
Коул был в ужасе; он съежился и шагнул назад, от его открытого поведения не сталось и следа. Хоро, похоже, совершенно ничего не понимала. Лоуренс же все прекрасно понял и успокаивающе улыбнулся.
— Все хорошо. Я всего лишь бродячий торговец, так что все нормально.
Коул, дрожа от головы до пят, смотрел на улыбающегося торговца. Хоро по-прежнему оставалась в неведении, что произошло, но сложившуюся ситуацию в целом ухватила. Она протянула руку Коулу; тот едва не перекувырнулся через борт лодки.
— Мой партнер не только бродячий торговец; он еще и добряк, каких поискать. Не нужно его бояться.
Улыбка юной девы стоит куда больше, чем мужская. Ну и то, что Хоро была красавицей, тоже помогло, разумеется. Коул лишь секунду колебался, когда Хоро взяла его за руку.
— Ну, ну, не плачь, здесь тебе никто не причинит вреда.
Лоуренс так долго был жертвой насмешек Хоро, что всякий раз, когда ему открывалась ее ласковая сторона, он оказывался потрясен… но зрелище волчицы, мягко успокаивающей Коула, было для него совершенно внове.
Ее хрупкое телосложение заставляло любого стремиться ее защитить, уберечь; но на самом-то деле это она была Мудрой волчицей, веками защищавшей деревню, — кем-то вроде богини. Ее великодушие без преувеличения можно было назвать героическим.
— Ну так расскажи… почему они пользуются ящиками?
Лоуренс знал: чтобы успокоить Коула, им с Хоро нужно показать, что им безразлично, что он школяр; Хоро явно тоже это поняла. Мягко отпустив его руку, она задала ему этот вопрос.
Коул по-прежнему смотрел испуганно, но постепенно успокаивался. Наконец он окончательно взял себя в руки, молча вытер глаза и поднял голову.
— Ты… ты вправду…
— Да. Клянусь.
Эти слова Хоро точно заклятье разрушили. Коул сделал глубокий вдох. Хоро едва заметно улыбнулась — ей по-прежнему было интересно знать то, чего она не понимала.
— Ээ, да… для чего им ящики…
— Мммхмм?
— Ну, потому что… мм… если ты пользуешься ящиками… ты всегда знаешь, сколько туда влезает.
Хоро нахмурилась… похоже, Коул ее превзошел.
— Блестяще! Совершено верно. Объем ящика можно измерить заранее, потом аккуратно наполнить его монетами. Если известен размер ящика и размер монеты, можно узнать, сколько монет должно быть в правильно наполненном ящике. Даже если один ящик потеряется — сразу известно, сколько монет пропало. Ни счетчики, ни надсмотрщики не нужны — сплошные преимущества.
Лоуренс повернулся к Коулу.
— Мне самому ответ в итоге сказали… похоже, наш маленький школяр действительно умен.
Коул наконец выпрямился и улыбнулся. Лицо Хоро было совершенно бесстрастным, так что непонятно было, действительно ли она не знала ответа. Она была так добра — могла просто решить, что невежливо будет опередить мальчика и дать ответ самой.
— Но, должен сказать, три ящика — это серьезно, так что становится действительно интересно.
Эту фразу Лоуренс обратил к Хоро; та пожала плечами, всем видом показывая: «Мне такуже наскучила эта нуднаябеседа».
— Эмм… ммм… — прервал их Коул.
— Да?
— А почему это серьезно?
К удивлению Лоуренса, на его лице был написан интерес пополам с задумчивостью. Хоро метнула взгляд на Коула, потом вернулась глазами к Лоуренсу.
— В общем, это может доказывать, что они чеканят монеты для каких-то собственных нужд…
Коул ахнул в предвкушении. Лоуренс обнаружил, что его губы помимо воли изогнулись в улыбке.
— …Но это не более чем пустое предположение.
— Аа, ну да…
Коул разочарованно сник.
Странно. Коул, похоже, вовсе не думал о том, чтобы вернуть себе деньги, которые отобрал мошенник. Его ли деньги это были вообще? Может, он их позаимствовал у кого-то? Лоуренс повернулся к Хоро, но та лишь пожала плечами. Мысли других она могла читать, однако воспоминания оставались вне ее досягаемости.
— Но пустые предположения отлично помогают убить время, когда плывешь на лодке, верно?
Коул кивнул, по-прежнему разочарованный.
Этот паренек устроил такую сумятицу на причале со своим «разрешением на сбор пошлин». Потом была эта его невероятная ставка на доброту Лоуренса. Несомненно, храбрости ему было не занимать. Кроме того, он был умен, послушен и нищ. Типичнейший школяр.
Точно так же, как близ церковного города Рубинхейгена Лоуренса искренне заинтересовала пастушка, с которой он тогда познакомился, так и сейчас он понял, что мальчик ему интересен. Что он пережил, прежде чем очутился в нынешней ситуации? Почему он купил эти бумаги? Лоуренс с трудом удерживал себя от расспросов, понимая, что если будет спрашивать, Коул, скорее всего, закроет свое сердце.
Как правило, школяры легко становились жертвами воров, игроков и пьянчуг. Проще простого обмануть бродячего школяра, у которого нет ничего, кроме свободного времени. Коул был напуган, видимо, совсем недавно испытав на собственной шкуре, как жесток мир. Поэтому Лоуренс нацепил свою деловую улыбку и спросил:
— Я слышал, школяры много предметов изучают… а что изучал ты?
Многие из бродячих школяров лишь называются так — учение они не воспринимают всерьез. Но Коул умел читать, так что, похоже, это был не тот случай. Лоуренс принялся выравнивать стопку бумаг. Коул нерешительно ответил:
— Эмм… законы Церкви.
— О?
Законы Церкви… неожиданность. Неужели Коул собирался выучиться и стать священником?
Некоторые люди идут в школяры просто потому, что богаты, а учеба — хороший способ убить время. Другие не хотят наследовать семейное дело, надеясь на более великое будущее. Третьи не хотят зарабатывать себе имя тяжелым трудом. Школяров, искренне стремящихся учиться, на удивление мало.
