— Что… его похоронили живым, мой князь. — Глаза ворника расширились, нижняя челюсть дрожала. — Он пытался вырваться.

— Да, я согласен. — Влад кивнул. — Это весьма разумное заключение. Значит, теперь мы знаем, как умер мой брат, — продолжил он бодро, оглядывая зал. — А что было до того? Что еще ты заметил, ворник? Подойди ближе, оттуда тебе трудно рассмотреть подробности. Помоги ему, Ион.

Тремблак положил руку на шею Кодреа, подтолкнул его к гробу и наклонил вперед.

— Что ты видишь? — продолжал Влад. — Конечно, больше, чем мог видеть мой брат, это без сомнения. Хотя все, что было прежде на месте его глаз, высохло и растворилось. Остались только вот эта глубокая царапина, разбитая кость и черное пятно. Я сказал бы, что это похоже на следы от железного прута, раскаленного добела, который воткнули ему в глаз и держали так достаточно долго. Ты видишь это, Кодреа? Человек был ослеплен, прежде чем умер.

— Господь всемилостивый! — вскрикнул боярин, стараясь вывернуться.

Но не тут-то было. Ион был сильный, мощный, он крепко держал законника. По его знаку Илья и Стойка, тоже одетые в черное, приблизились к гробу, встали с двух сторон от ворника и взяли его за руки.

— В самом деле. — Влад подошел к большому канделябру на стене, в котором горел огонь, и поднес нож к пламени. — Бог и в самом деле милосерден, но Мирка Дракула не дождался никакой пощады. Поэтому ты ее тоже не дождешься.

— Нет! Нет! Нет! — завопил Кодреа.

Илья и Стойка наклонили его к гробу. Крик превратился в пронзительный визг, когда Влад довольно медленно прижал раскаленный нож сначала к одному глазу ворника, подержал его так несколько секунд, а потом приложил к другому глазу.

Двое зрителей, мужчина и женщина, лишились чувств и рухнули на пол. К ним вскоре присоединился и Кодреа. Он непрестанно кричал, прижимая ладони к глазам, точнее, к тому, что от них осталось.

— Забирайте его, — приказал Влад. — Гроб давно уже дожидается.

Двое мужчин схватили ворника за ноги и проволокли его по залу. Никто не пошевелился. Все вздрагивали при каждом ударе головы Кодреа о выступы лестницы. Эти звуки были единственными, которые слышались теперь — четкие, ясные, неумолимые.

Они были так же хорошо различимы и в комнате наверху. Илона прильнула к решетке и тщетно пыталась встать. Она никак не могла оторвать взор от сцены, разыгравшейся внизу, и от человека, которого она любила и, как оказалось, совсем не знала. Женщина вцепилась пальцами в решетку и сжала ее так же крепко, как, наверное, захлопывается над мертвым телом крышка гроба.

Постепенно все звуки стихли. Влад вытер об плащ лезвие ножа.

— А теперь… — произнес он.

— Нет!

Его прервал другой крик. Это кричал Мареа Удристе. Он вытащил короткий меч из-под сюртука, отделанного горностаем. Боярин находился в трех шагах от Влада. Он успел сделать только один шаг по направлению к князю, и две стрелы сразили его. Одна вошла ему в шею, другая — в грудь. Они были выпущены с десяти шагов из турецких луков, которые безошибочно били на пятьсот и потому не просто пронзили боярина. Стрелы свалили его в кресло и прикололи к нему. Он так и остался сидеть неподвижно. Глаза мертвеца были широко открыты от страшного удивления.

Влад слегка наклонился, разглядывая жертву, а Ион вдруг вспомнил об охоте, в которой они участвовали, когда были совсем юнцами. Вот так же Влад любовался кабаном, которого только что поразил ударом ножа.

— Разве ты не помнишь, Ион, — сказал он тогда мягким, даже ласковым голосом. — Надо смотреть им в глаза, когда они умирают.

Сейчас его князь неотрывно смотрел на человека, пришпиленного стрелами к креслу, потом распрямился и негромко проговорил:

— Жаль. Я приготовил ему кое-что получше, чтобы наградить… за верность.

Госпожа Удристе стояла за креслом с мертвым мужем и вдруг неожиданно поняла, что именно все время пытался сказать ей дух отца, который посещал ее ночами. Она хрипло вскрикнула, подалась вперед и бросилась на стрелы, которые насмерть поразили ее мужа. Грегор сделал шаг вперед, схватил даму и поднял ее. Она сопротивлялась, но он насильно вытащил ее из зала. Женщина захлебывалась рыданиями, но их было едва слышно, потому что ладонь витязя крепко запечатала ей рот.

— А что ты приготовил для меня, сын Дьявола?

Влад перевел взор на Албу сель Маре. Этот большой, могучий человек смотрел на него с явным вызовом.

Прошло несколько мгновений, прежде чем князь ответил:

— Кое-что достойное.

— Осмелишься ли ты сразиться со мной, Влад Дракула? Здесь, сейчас, на кинжалах!

Албу осторожно потянулся к поясу, где был спрятан нож. Все снова услышали, как прозвенела натянутая тетива, но Влад поднял руку и остановил лучников. Он держал так руку даже тогда, когда боярин вытащил кинжал.

— Осмелюсь ли? — повторил Влад вопрос Албу. — Возможно, и осмелюсь. Допустим, я убью тебя таким вот способом. Что это будет для меня значить?

— Ты докажешь, что родился мужчиной.

— В этом, я думаю, и так никто не сомневается. — Влад покачал головой. — Но тебе представится шанс уцелеть, в крайнем случае выпадет благородная смерть, а ведь за свое предательство ты не заслужил ни того ни другого.

Прежде чем Албу успел ответить, Ион шагнул к нему и сильно ударил рукояткой собственного кинжала по толстому запястью. Нож выпал из руки боярина.

— Тогда убей меня! — зло выкрикнул тот. — Отруби мне голову! Чего ты ждешь? Такую смерть я преподнес твоему отцу Дьяволу. — Он усмехнулся. — А он-то был настоящим мужчиной. Тебе не сравниться с ним.

— Значит, голову за голову, — ответил Влад. — Ты думаешь, что такова будет моя месть? — Он чуть помолчал и приблизился к Албу. — Нет, — проговорил князь как-то вкрадчиво. — Слишком много чести для тебя. Это было бы слишком быстро. Отмщение должно что-то означать, оставить след.

Он оторвал взор от лица Албу, перекошенного злостью и болью, и оглядел других людей, присутствующих в зале. Никто из них не осмеливался смотреть на него.

— Я не могу заставить вас любить меня, — сказал он. — И мужчины, и женщины сами решают, кого им любить, но вот боятся они по воле своего князя, делают это так, как ему нравится. Если вы будете достаточно меня бояться, то не осмелитесь предать.

Он повернулся к главному входу, где стояли четверо прислужников.

— Приведите ее, — приказал он им. — И принесите все необходимое.

Странный звук раздался в зале, полном испуганных людей. Все услышали глухие удары металла о камень, потом раздалось фырканье. В комнату ввели лошадь.

— Это Калафат, — объявил Влад, подошел к лошади и взял ее под уздцы. — Я езжу на ней с тех пор, как был заложником у турок. Она может быть быстрой как ветер, такой же смелой и отчаянной, как и сам сын Дьявола, который правит ею. — Он повернулся и погладил лошадь по носу. — Кроме того, Калафат способна двигаться очень аккуратно и неторопливо, если я прикажу.

Еще несколько человек спустились с лестницы. Они несли с собой веревки, ворот и большой деревянный шест. Солдаты, вооруженные алебардами, оттеснили людей на одну сторону зала, их товарищи быстро убрали из его центра столы, стулья, кресла и гроб. Здесь остались только Ион, скрутивший Албу, и Влад, державший под уздцы Калафат.

Князь внимательно наблюдал за тем, как прислужники делали то, чему он научил их. Они привязали веревки к шесту, а потом и сам шест — к седлу лошади.

Когда все было готово, он обернулся к человеку, который стоял рядом с Ионом.

— Надеюсь, Албу сель Маре, ты простишь нам нашу неловкость? Я только один раз видел, как это делается. — Влад рассмеялся.

Илона не могла отвести глаза и оторвать пальцы от решетки. Она не переставала изумляться тому, что видела, и даже не обращала внимания на мучительную боль. Князь не смеялся. Точнее, он не смеялся так, как она привыкла, был словно чужим. Ее князь, ее Влад не мог спокойно находиться рядом, когда Ион вытащил нож и сорвал одежды с огромного тучного человека, открыв его дряблое тело. Ее князь не мог опуститься на колени и встать между голыми, толстыми, испещренными синими узлами ногами этого толстяка, которого охранники сильно наклонили.