Однако вступать в спор и портить себе настроение в самом начале отпуска — это глупость.

Отступив назад, Синтия проскользнула между сочными кустами гибискусов, схватила полотенце, побросала в большую плетеную сумку, которую купила этим утром на базаре, книгу, масло для загара, панаму, фотоаппарат и обратилась в бегство.

Только у самых ворот, ведущих на территорию гостиничного комплекса, где она остановилась, Синтия замедлила шаг и бросила торопливый взгляд назад через плечо. Отлично — преследователей не видно, они, должно быть, решили, что девушка побежала по другой дороге, ведущей к автостоянке.

Она облегченно перевела дух, и, приняв беззаботный вид, прошествовала по живописному парку к зданию, где на первом этаже помещались комнаты, которые уступил ей Тони.

— Ты слишком переутомилась, — сказал он ей строго, после того как ей однажды снова стало дурно во время совещания. — Ради всего святого, возьми, наконец, отпуск, иначе от тебя не будет никакого толка. У меня есть гостиничный номер на Барбадосе, который я сохраняю за собой. Поезжай-ка домой, быстренько упакуй свой купальник, не забудь крем для загара — и никаких возражений!

В холле Синтия столкнулась с горничной, которая терла шваброй мощенный плитами пол.

— Добрый вечер, мисс Бессет. — Приветливое лицо горничной расплылось в широкой улыбке.

— Здравствуйте, Анжела. — Девушка тепло улыбнулась в ответ.

— Сегодня вы что-то неважно выглядите, мисс. Плохо спали? — Женщина придирчиво осмотрела ее с головы до ног, и Синтия почувствовала себя неловко.

— По правде говоря, сегодня я намного бодрее.

— Вот что, вы ступайте и примите душ, а я принесу вам выпить чего-нибудь холодненького на террасу.

— Спасибо. Действительно очень хочется пить.

Синтия покорно направилась в свой номер, в котором, благодаря кондиционеру, было довольно свежо. Тони заранее предупредил ее, что на всем острове нет командирши равной Анжеле. Но девушке было даже приятно, что ее опекают, иногда это не так уж плохо. Она подумала, что уже очень давно никто не заботился о ней.

Но кто в этом виноват? — прошептал вкрадчивый внутренний голосок, когда, стянув купальник, Синтия прошла в ванную и встала под прохладные струи. Может, ты сама не позволяла им этого?

На маленькой уютной террасе царили тишина и покой. Розовая и лиловая бугенвиллия густо увивала белые решетчатые шпалеры. Тишина была такая, что Синтия отчетливо слышала, как позвякивают льдинки в ее бокале с лимонным соком, когда она подносила его к губам и отпивала глоток. Слишком тихо, слишком спокойно.

И сразу, как это бывало всегда, когда нечему было отвлечь ее, в памяти всплыл пятилетней давности образ Рика Марсо.

С тех пор она его больше не видела.

Время от времени его фотографии появлялись на газетных полосах, посвященных финансам, когда банк, возглавляемый им, принимал участие в какой-нибудь особо головокружительной финансовой операции.

Однажды в парикмахерской она села сушить волосы, и помощница мастера с улыбкой положила ей на колени стопку журналов в глянцевых обложках. С верхней обложки на нее в упор смотрел Рик. Он был запечатлен в обнимку с роскошной брюнеткой, которая была очень близка к получению титула Мисс Мира, и ее снимки часто мелькали на страницах газет. Красавица смотрела на господина Марсо с нескрываемым восторгом, а Рик…

Но кто на этом свете способен угадать, о чем думает Рик Марсо? — тоскливо подумала Синтия. Кто мог утверждать с уверенностью, что именно скрывается за этим загадочным, непроницаемым взглядом?

Однажды вечером у себя дома она включила телевизор и среди участников беседы за круглым столом накануне важного совещания Международного валютного фонда увидела Рика.

Дрожащими руками Синтия включила магнитофон на запись и сжалась на краю дивана, вслушиваясь в знакомый до боли бархатистый, но в то же время твердый голос, следя за малейшей переменой в выражении загорелого лица, цинично сложенных губ, любимых зеленых глаз.

Отметив, как он нетерпеливо постукивает по столу длинными сильными пальцами, движением, оставшимся, скорее всего, не замеченным другими, она поняла, что Рик уже принял решение и скоро уложит своего оппонента на обе лопатки.

Она слушала запись этой беседы несчетное количество раз с какой-то первобытной мучительной жадностью, которую невозможно было утолить.

Но как-то бессонной ночью, прослушав ее в сотый раз от начала до конца, Синтия присела перед магнитофоном и стерла всю ленту целиком, чтобы даже малейшего следа не осталось.

Девушка резко подняла бокал, залпом допила сок и встала, решительно оборвав зыбкую нить воспоминаний. Сейчас она пойдет и хорошенько поплавает перед ужином. Сегодня она купалась всего один раз, и уже предвкушала удовольствие.

В голубом купальнике и таком же пляжном халате Синтия, не привлекая к себе внимания, прошла к бассейну. Уже начинали сгущаться теплые тропические сумерки. До ушей девушки донеслись веселые крики и смех. Это резвились три молодых англичанина из номеров напротив.

Один из них, тот, что постарше, очень настойчиво приглашал ее провести с ним вечерок в одном ночном клубе. Он был хорош собой, казался довольно воспитанным, Синтия удивлялась себе, отказывая ему. Но…

Она нерешительно остановилась, задумчиво постукивая ногой, потом незаметно проскользнула мимо бассейна, прошла по гладкому газону и спустилась на пляж.

Пляж был пуст так же, как утром пустовал берег залива. Вчера вечером на этом пляже устраивали пикник с традиционным барбекю, жарили мясную тушу целиком, на решетке над раскаленными углями. Играл оркестр, выступали танцоры, гибкие как резина. Было шумно и весело.

Синтия сидела с двумя очень дружелюбными канадками, но едва к ним подсели трое подвыпивших молодых людей, сослалась на неважное самочувствие и улизнула.

Теперь Синтия была здесь одна. Сбросив халатик на теплый песок, она вошла в воду, которая прохладой окружила разгоряченное тело, и поплыла. Отплыв подальше от берега, она перевернулась на спину. Длинные волосы заструились вокруг ее головы, как светлые морские водоросли.

Синтия с наслаждением расслабилась, позволив воде плавно нести себя, тихо покачивая вниз и вверх. Над ее головой появился бледный молодой месяц, светло-серебряный, и миллион еще неярких крохотных алмазных звезд.

Гладкая как атлас рыба скользнула вдоль ее ноги и уплыла прочь, задев хвостом бедро.

Синтия вздрогнула, перевернулась на живот и ахнула. Огни гостиницы казались отсюда не больше булавочных головок, а фонари, окружавшие бассейн и обеденную веранду, слились в смутное пятно. Убаюканную морем девушку незаметно отнесло далеко, очень далеко от берега.

Синтия энергично поплыла назад, но почти сразу же одновременно осознала две вещи. Первое — на море поднялся ветер, так что волны плескали ей в лицо, а второе — она внезапно очень устала, а плыть далеко.

Жуткая паника охватила ее. Ей никогда не доплыть до берега — она утонет здесь, в темноте, одинокая и беспомощная. Отчаянно оглядевшись, она увидела, что ближе, чем берег, к ней была полоска рифов, за которыми высились неровные очертания мыса, черные на фоне последнего светлого отблеска заката. Не отводя глаз от этой темной массы, она поплыла вперед.

Очень скоро воздух начал вырываться из ее легких короткими резкими хрипами. Она двигалась все медленнее, словно ноги у нее были из свинца, а плыть приходилось сквозь жидкий бетон.

Неожиданно ее накрыло волной, тут же набежала вторая, и Синтия глотнула морской воды. Соль обожгла ей горло. Она заморгала, зажмурилась, снова открыла глаза и увидела прямо впереди цепочку огней.

Видимо, у нее начались галлюцинации, бред от сковавшего мозг изнеможения. Но девушка все плыла, мучительным усилием преодолевая расстояние, пока ей не стало казаться, что было бы гораздо легче уступить морю, сдаться. Отчаянно стиснув зубы, она продолжала борьбу.

Внезапно перед ней появилось что-то темное. Напрягая затуманенные глаза, Синтия всмотрелась и поняла с неимоверным облегчением, что доплыла до яхты — большой яхты, гладкий белый корпус которой сейчас возвышался прямо над ее головой.