Вот так. Снова все как положено. Он быстро взглянул на девушку, не заметила ли она его забав с отражением в вазе, но та, склонившись над столом, продолжала усердно скрипеть пером. Какая хорошенькая! Очень жаль, что никому не пришло в голову дать ей хотя бы немного образования. Но она еще так молода! «Слишком молода для тебя, и ты это знаешь!» И проявила такую сообразительность в своей работе, что ее светлость попросила Фортескью заняться образованием девушки.

Но тут возникли сложности. Обычно путешествующая дама брала с собой личную горничную, но Фортескью робко осмелился предположить, что Патриция может оказаться подходящей особой, чтобы приглядывать за юной леди Маргарет. Конечно, поведение леди Маргарет заметно улучшилось с тех пор, как в доме появилась ее новая мать, тем не менее ее репутация… э-э-э… настоящего стихийного бедствия на тоненьких ножках никуда не делась. Так что миледи моментально согласилась с Фортескью и распорядилась, чтобы с ней ехала другая служанка.

Фортескью даже готов был высказать предположение, что ее светлость не захочет прерывать обучение Патриции теперь, когда в занятиях появился очевидный прогресс, но этого не потребовалось. На свете просто не было другого человека, который мог справиться с леди Маргарет.

Таким образом, все сложилось так, как хотел Фортескью. Во время отсутствия его светлости обязанности Фортескью упрощались и он мог посвящать больше времени Патриции… э-э-э… то есть образованию Патриции.

Он склонился над ее плечом, чтобы проверить примеры, которые она решала по его заданию. Патриция училась быстро. Пожалуй, слишком быстро, как мог бы подумать негодяй, имеющий нечистые мысли в отношении этой милой рыжеволосой девушки, недавно прибывшей с берегов Ирландии, но Фортескью изо всех сил старался не оказаться таковым, и он знал: примеры решены правильно. А завис он над ней потому, что пахло от нее так приятно! Молчание затянулось. Он забыл, что собирался сказать. Забыл, почему он здесь. Собственное имя и то забыл.

Патриция обернулась и с тревогой спросила:

– Плоха, да?

Нежные звуки ее голоса проникли в самую глубину его существа.

«Все плохо. Все так плохо, дорогая. Ты понятия не имеешь, как все плохо».

Он выше ее по положению. И по возрасту мог бы быть ее… дядей. Ему нельзя рисковать своей безупречной репутацией и карьерой ради бойкой ирландской служаночки с веснушчатым носиком, зелеными, как луга ее родины, глазками и фигурой, которая может соблазнить даже святого.

Черт возьми, он опять забыл, о чем следует говорить. Пришлось повторить ее собственную фразу.

– А теперь скажи это еще раз. Только опусти последнее слово.

Девушка слабо улыбнулась.

– Неправильна?

– Следовало спросить: «Мои примеры решены правильно?»

Глаза девушки слегка сузились, но она послушно повторила фразу.

Фортескью покачал головой.

– Патриция, я уже говорил, что если ты собираешься служить в хорошем доме, нужно говорить… – Делать нечего, надо все сказать до конца. Он обязан это сделать. Ему нравился намек на ирландский акцент в ее голосе, но если она стремится к успешной карьере, то следует от него избавиться. – Поменьше ирландского.

Она резко отвернулась, опустила глаза и долго смотрела на листок с примерами. Потом положила на него обе руки, оттолкнула, медленно встала и выпрямилась. Изумрудный взгляд встретился с глазами Фортескью.

– Мистер Фортескью, благодарю вас за вашу доброту, но боюсь, что мне следует вернуться к своим обязанностям. Я больше не буду заниматься. Я уже говорила, что хотела бы поправить грамматику, но я не стану скрывать свое происхождение, и делайте что хотите.

Фортескью был так зачарован зеленью ее глаз, что не сразу понял смысл ее слов.

«О нет!»

– Патриция… – Она уже отвернулась. Фортескью не мог этого вынести. Эти краткие часы обучения служили единственным стимулом, поднимавшим его рано утром с постели, они да еще несколько слов, которыми он мог с ней обменяться на бегу в коридоре в течение дня. – Извини меня, – с усилием выговорил он.

Фортескью был главой всех, кто служил в этом доме, а потому такого его заявления было достаточно, чтобы остановить девушку на полпути.

– Вы извиняетесь… передо мной?

Господи, как она хороша! Фортескью сам не заметил, что улыбнулся, заметил только, что глаза Патриции распахнулись, а дыхание замерло.

Фортескью придвинулся ближе – она тоже колыхнулась к нему.

Энергичный стук в дверь заставил их отпрыгнуть друг от друга, хотя эти двое еще не успели соприкоснуться.

В комнату заглянул лакей.

– Мистер Фортескью, приехала гостья. Мисс Блейк. И говорит, что надолго.

«Легче просить извинения, чем разрешения».

Выходя из коляски Лементера, до смешного нарядной и элегантной – настоящий торт с кремом, – и направляясь к парадному входу Брук-Хауса, Софи пыталась не забыть о наставлениях кутюрье.

Несмотря на прекрасный день, она ощущала легкую дрожь. Ну вот не было у нее привычки брать все, что захочется, особенно то, на что у нее нет никакого права.

«Тем не менее ты начинаешь привыкать к этому, моя дорогая».

У нее не было права явиться в дом Дирдре, как снег на голову, особенно сейчас, когда кузина была в отъезде. Но Лементер был прав, заявив, что для ее новой ипостаси, мисс Софии, требовались все признаки статуса, в частности, приличный адрес.

А у этого дома статус адреса столь высок, что он вполне может им поделиться. Богатый лорд Брукхейвен, который вскоре сделается герцогом Брукмором, был хорошим хозяином, он имел крепкую деловую хватку, а потому его состояние, в отличие от состояний многих других аристократов, всегда оставалось весьма значительным. Брук-Хаус сиял. Мраморные ступени чистились три раза в день. Деревья, затеняющие изгиб подъездной дорожки, были аккуратно подстрижены. Большой медный молоток у двери… отсутствовал.

Ах да. Так и положено. Ведь его светлость сейчас не у себя в резиденции. Софи вздернула подбородок – она все больше и больше чувствовала себя незваной гостьей. Лакеи Брук-Хауса появились мгновенно, на их лицах не возникло ни малейшего удивления, когда следом внесли багаж Софи.

Софи провела в этом доме несколько месяцев до того, как Дирдре и Брукхейвен поженились, а потому лакеи знали ее в лицо и позволили себе приветливо улыбнуться Софи. А еще она заметила, что некоторые из них бросали тревожные взгляды на пустую карету. Боялись, что следом появится леди Тесса? Софи могла бы успокоить их, объяснив, что Тесса не собирается переезжать, но решила не привлекать внимания к тому, что ее, незамужнюю девицу, никто не сопровождает.

– Ни у кого не хватит духу возразить вам, – заверил ее Лементер. – Моя способность к преображению женщины, а также богатство и титулы Брукхейвена не позволят ни единой душе в Лондоне усомниться в вас.

Великие слова. Софи, ибо пока она была просто Софи, а не обещанной Софией, в них сомневалась, «но за добрые намерения спасибо». Раньше любой мог обидеть ее не задумываясь, и Софи трудно было поверить в столь значительные перемены в грядущем.

В холле ее встретил Фортескью. Для столь безупречного воплощения достоинства и сдержанности он уж слишком раскраснелся. Должно быть, ее необъявленный визит выбил его из колеи сильнее, чем рассчитывала Софи.

За его спиной Софи заметила горничную Дирдре, Патрицию, и удивленно спросила:

– Значит, ее светлость уже вернулась?

Патриция улыбнулась и покачала головой:

– Нет, мисс. Я осталась, чтобы ухаживать за леди…

– Софи-и-и-и!

К счастью, Софи успела собраться и подготовиться к удару, ибо леди Маргарет неслась с устрашающей скоростью, а мраморный пол холла не позволил бы ей затормозить вовремя. Восстановив дыхание и отодвинув от себя острые локти и коленки девочки, она поставила ее перед собой и с притворной строгостью спросила:

– Ах ты, мой Крепкий Орешек, ты до сих пор ничего не знаешь про силу трения и импульс?