Глава 2
Перепелкин Илларион Константинович был в плохом настроении, отчего пропал аппетит, а поэтому он
отказался от завтрака, который ему предложила Альбина.
Дочь ушла на работу, и он остался один. Лежа на диване, смотрел на выбеленный потолок, уставившись в
одну точку, ничего не видя, так как мысли его были заняты разрешением множества проблем. Иногда его лицо
суровело, глаза стекленели, и его вид становился страшным. Но вот он устало закрывал глаза, расслаблялся, и
лицо его сразу преображалось, становилось спокойным и приятным.
Он хорошо изучил перед зеркалом свою мимику и в необходимых случаях умело пользовался ею. Но сейчас
не было никакой игры, лицо его естественно выражало его мысли.
Вчера Илларион Константинович достал из почтового ящика письмо, положенное туда Гончаровым.
Из письма он узнал, что Виктор отказывается от своей доли в его пользу и больше никаких обязательств
перед ним не признает.
Такой ответ Виктора был неприятен по многим причинам. Прежде всего он лишался
высококвалифицированного медвежатника. Его преступная группа, «семья», за счет которой он, меньше всех
рискуя, больше всех получал барыша, из многочисленной стала малодетной. Его чада, как крысы с тонущего
корабля, разбежались по укромным уголкам. Надо было содержать специальный штат лиц, который занимался
бы их розыском и возвращением под родительскую опеку, хотя бы наказанием, но такой роскоши он не мог себе
позволить.
Если и теперь без боя отступиться от Гончарова, то он не только лишится авторитета у оставшихся членов
своей группы, но действия Виктора послужат для них примером для подражания.
«Я же ничего не потеряю, если моя группа распадется, — думал он, — а буду иметь еще и барыши, — но
внутренний голос опровергал такое суждение. — Что я в таком случае потеряю? — задал он себе вопрос и не
спеша стал считать. — Первое: исчезнет источник обогащения; второе: я стану обычным дедом, лишенным
власти над людьми, а кто не распоряжался судьбами других людей, тот понять значение данного фактора не
сможет; третье: я перестану творчески думать и получать удовлетворение от волнительных часов ожидания
осуществления операций, пускай даже провалившихся, ведь я на ошибках учился сам и учил других».
Он вспомнил о золотом времени расцвета преступности в послевоенные годы, когда даже за убийство не
было смертной казни. Вспомнил и о том, что он уже двадцать лет не привлекался к уголовной ответственности
при наличии массы грехов. Потом его мысли вновь вернулись к Гончарову.
«Конечно, Виктор давно оперился, и ему хочется показать свое «я», и данные у него на это есть, но пока есть
Я, он не получит самостоятельности. Разговаривая с ним в воскресенье об откупе, я лишь хотел поставить его
перед невыполнимыми условиями. Виктор не решился прийти ко мне и сказать о своем отказе, значит, его
психику можно сломить. Жаловаться на меня он не будет, так как за его плечами висит разбойное нападение на
заведующего бойней. Надо Виктора припугнуть расправой, но не словами, а так, чтобы он реально почувствовал
на много лет запах параши».
Борода не мог допустить и мысли о том, что Гончаров действительно решил порвать со своим прошлым и
хочет жить только за счет своей заработной платы.
В 22 часа на заводском стадионе к Валету, загримированному под старика с бородой, подошел развязной
походкой парень лет двадцати пяти. Увидев Валета, парень спросил:
— Дед, ты не меня ждешь?
— Тебя, Золотой!
— Откуда ты мою кличку знаешь?
— Когда на работу нанимают работника, то обязательно интересуются его деловыми качествами.
— Я в работниках, дедуля, никогда не был и не собираюсь быть. А вообще-то мне кажется, что ты не дед.
— Я такой же дед, как ты бабушка, но принимай меня таким, какой я есть. Вы, хулиганы, от своих выходок
имеете одни неприятности, я же хочу предложить тебе за хулиганство хорошие деньги.
Золотой, видя человека в гриме и помня просьбу Рахола, чтобы он обязательно пришел поговорить с дедом
на стадион, понял, что имеет дело с преступником высшего класса, а поэтому в разговоре стал более почтителен.
— О какой услуге будешь меня просить?
— У одного моего знакомого отбили бабу, так надо ее при фраере так припугнуть, чтобы у обоих пропало
желание дальше крутить любовь.
— Я с ребятами могу легко такое дело провернуть, — беспечно заявил Золотой.
— Нет, дорогой, так дело не пойдет. С ней будет такой фрукт, на которого таких, как ты, трех-четырех будет
мало.
В Золотом заговорило чувство ущемленного самолюбия, и он возмутился:
— Ну, дедок, ты обнаглел, тебя, наверное, никогда хулиганы не били?
— У нас провинившихся не бьют, а на ж... сажают, — спокойно ответил Валет, наслаждаясь перед Золотым
своим преимуществом.
— Где ты, дедок, так насобачился загадками говорить?
— Там, где тебе два раза пришлось куковать.
— Если ты такой воспитанный, то говори свое предложение.
— У тебя есть «Чизета». В воскресенье вечером на углу улиц Луговой и Пролетарской дождись
интересующую нас парочку. — Валет, передавая Золотому листок бумажки, сказал: — Здесь написаны их
координаты. Предварительно познакомься с ними в лицо да так, чтобы они не запомнили твоей личности.
Проезжая мимо них, ты должен уколоть ее ножичком на два сантиметра в мягкое место и уехать. Чтобы мотоцикл
был без номеров — это тебе должно быть понятно и без меня, но я обязан тебя проинструктировать от и до.
Выслушав Валета, Золотой убедился, что задание простое и легко осуществимое.
— Такие специалисты, как я посмотрю на вас, и такую проблему не решаете сами, почему?
— У нас своих проблем хватает, которые другим не перепоручишь.
— Шикуете! Не шикуйте. Во сколько вы оценили мою работу?
— В один кусок.
— А если я начну торговаться? — с ехидством спросил Золотой.
— Найдем другого, более сговорчивого.
— Считай, что договорились, — согласился Золотой.
Приняв деньги от Валета, Золотой пошутил:
— Пропью ваши денежки, ничего не сделав, а потом сбегу — смешно будет.
— А ты пошути! Тогда вместе смеяться будем, — нежно проворковал Валет.
От такого ответа у Золотого мурашки пробежали по телу.
— Такое чепуховое дело, а мы о нем лопочем черт знает сколько времени, — примирительно заметил
Золотой.
— Я тебе, Золотой, скажу простую истину, когда научишься делать деньги, тогда поймешь: проваливаются
всегда на чепухе, так как к ней как к чепухе относятся, поэтому все надо делать старательно. А теперь давай по
коням. Меня не ищи, если надо — я тебя сам найду. Я на калитке вашего забора со стороны двора мелом
нарисую птичку, значит, в этот вечер в такое время встретимся здесь. Если перестанешь хулиганить, приобщим к
настоящему делу, где за работу платят косыми. Или откажешься?
— Если работа не тяжелая, а плата хорошая, я согласен с вами поработать, — беззаботно согласился
Золотой.
Валет, видя залихватское настроение Золотого, решил повлиять на его самолюбие: расставаясь, он скомкал
ладонь Золотого в своей ладони, как тряпку и, не оглядываясь, удалился в темноту.
Глядя на удаляющегося «деда» и потирая ладонь, Золотой с завистью подумал: «Вот бы мне его в дружки
заиметь».
Глава 3
Отколовшись от Бороды, Гончаров, будучи не робкого десятка, все-таки хорошо понимал необходимость
быть постоянно начеку, ожидать подлости там, где меньше всего она могла быть.
Еще больше он расстроился после того, как, придя к себе в общежитие после работы, обнаружил пропажу
ножа лагерной работы. Было заметно, что кто-то рылся в вещах.
Вместе с ним в комнате жил веселый парень по имени Николай.
Знавший о том, кто копался в его вещах и украл нож, Виктор не стал ни о чем спрашивать у Николая, так как
