— А знаешь, шут гороховый, сколько я денег потерял?!
Ориентируясь на гневную интонацию, с которой босс произнес эти слова, Шайба понял, что наступил его черед — резким ударом он всадил свой локоть в живот Левашова. Тот со стоном сложился пополам. На остатке дыхания выдавил:
— Я отработаю!..
— Не сомневаюсь.— Сильвер спрятал документы в карман.— А сколько я здоровья потерял?! Это кто возместит?!
Ответа он не дождался. Авторитет посмотрел на Костыля:
— Взыщи-ка с него за моральный ущерб...
Братки подняли страдальца на ноги, но лишь для того, чтобы использовать в качестве груши в свободном полете. Получив очередную оплеуху, Левашов перелетал от Костыля к Шайбе и обратно, издавая жалобные крики. Вопли несчастного просочились сквозь двери и достигли ушей Рогова. Тот ускорил шаг, оказавшись перед дверью в тот момент, когда крики начали стихать.
— Откройте!..
Страж закона принялся настойчиво колотить в дверь, одновременно с ожесточением утапливая кнопку звонка. Дверь открылась так внезапно, что оперативник не успел мобилизоваться. В пролете выросла знакомая массивная фигура, затянутая в кожаную куртку:
— О-о!.. И ты здесь?..
Рука Шайбы, как стрела экскаватора, опустилась откуда-то сверху на плечо и рывком затянула Василия в квартиру.
Виригин, зайдя в подъезд, указанный Дубровским, прислушался. '
— Кажется, кричат...
Плахов, который в этот момент звонил в квартиру на первом этаже, взглянул на Любимова. Тот кивнул:
— Точно!
Перепрыгивая через ступеньки, они рванули вверх по лестнице, выхватывая на ходу оружие. За закрытой дверью слышались крики, звуки ударов, как будто кто-то решил устроить в квартире турнир по борьбе без правил.
На этот раз звонки и крики «милиция!» должного психологического воздействия не оказали.
— Ломаем!..
Три могучих плеча врезались в дверное полотно. С пятого удара дверь поддалась. Опера подоспели вовремя. Левашов почти не подавал признаков жизни, и внимание двух амбалов сконцентрировалось на безоружном милиционере, которого они продолжали считать еще одним оборзевшим нищим.
Рогов ошалело уставился на друзей:
— Вы откуда?
Плахов взял на прицел Сильвера, который при виде оперов попытался протолкнуться к двери.
— Кричали!..— ответил тот.
Через несколько минут наступила развязка. Братва смирненько уткнулась носом в пол, привыкая к браслетам на запястьях, оперативники удобно расположились на диване, отдыхая от проделанной работы. Виригин внимательно перелистывал бумаги:
— Похоже, все.
Грозный Сильвер, который в этой позе не отличался от обычного быка, которому показали, чего он стоит на самом деле, занялся «переводом стрелок»:
— Мы здесь не при делах. Все этот инвалид!..
Он кивнул головой в сторону кухни.
Рогов тронул пальцем разбитую губу:
— Ты за свое ответишь!..
— Это за что?..
— За вовлечение детей в попрошайничество. Срок — до четырех лет.
— Каких таких детей?..— искренне изумился Сильвер.— Чё за херню ты лепишь?!
— Хороший вопрос. Я молдаван нашел. Ты удивишься: они очень на тебя злы и жаждут дать показания.
Сильвер тяжело вздохнул:
— Вот и помогай людям...
Любимов обрисовал ближайшие перспективы:
— Так что на нары, Сильвер, на нары!..
Каждое произнесенное слово причиняло Валерию боль. Сидя на кухне, он пытался объяснить своим спасителям причину своего исчезновения.
— Я ведь почему прятался?.. «Молдаване» предупредили, что Сильвер ищет. Вот я и нырнул.
— Хорошо нырнул! — усмехнулся Плахов.— Хоть бы жене сказал, а то она тебя уже похоронила.
— Зачем?.. Чтоб ее «раскололи»?.. А так она...
— А так она твоими стараниями чуть разрыв сердца не заработала.
— И что мне теперь? — Левашов понуро опустил голову.
Слова Плахова прозвучали, как выстрел над ухом:
— Статья! За кражу секретных документов!
Левашов замотал головой, словно пытался спрятаться за отрицание самой возможности оказаться за решеткой.
— Она не переживет!
Плахов немного ослабил напор:
— Ладно, пока свидетелем будешь. А завтра — на завод. Электриком. Иначе...
Левашов с надеждой поднял глаза на оперативника:
— Так вы ж сами Гале сказали...
— Объясню, что в отделе кадров ошиблись!..
Примерно в два часа дня бывший шахтер не совсем твердой походкой направлялся в сторону самого главного заведения на данном этапе его жизни. Утром он успел перехватить четыре бутылочки пива, и теперь его душа жаждала «продолжения банкета». Карман грел стольник, стребованный у матери, в руках он сжимал пакет с пустыми бутылками.
На дверях магазина висела милицейская ориентировка. Леня сфокусировал взгляд на листке бумаги и узрел до боли знакомое лицо. Ниже шел текст:
«ВНИМАНИЕ — РОЗЫСК. Органами внутренних дел за совершение убийства разыскивается Анисин Леонид Андреевич, 1960 года рождения, русский. Приметы... Всем, кто располагает информацией о его местонахождении, звонить по телефону 02».
Леня прирос к месту — он испытал жуткий страх. Первым делом он попытался вспомнить, кого и когда он умудрился «замочить», но загубленный алкоголем мозг ставил блоки. Хмель мигом улетучился. Какое-то время он ошарашенно смотрел на ориентировку, затем, оглядевшись по сторонам, резко сорвал листок с двери и пустился наутек, словно за ним уже гнались милиционеры с собаками.
Вера Александровна пыталась сварганить обед из небольшого кочана капусты, трех сосисок и килограмма картошки. Квартира хранила характерный вид алкогольного запустения. Хозяйка дома стояла у плиты, согнувшись под ударами судьбы. Вот и сейчас ее сыночек рванул в магазин, впереди еще одна ночь, наполненная пьяными криками, руганью, нередко переходящей в драку. В коридоре хлопнула дверь. Леня влетел в комнату, едва не врезавшись в стол. Бросив на него листок с милицейской ориентировкой, метнулся к платяному шкафу, вещи полетели на диван.
В проеме показалась испуганная Вера Александровна.
— Ты что делаешь, Леня?
— Все мать, ноги делаю!..
Пенсионерка всплеснула руками:
— Куда же это ты, сынок?..
Продолжая запихивать вещи в чемодан, «блудный сын» нервно бросил:
— Назад в Кемерово. Там отсижусь. Менты меня ищут.
— Господи, за что?..
Леня кивнул в сторону листка, лежащего на столе:
— Вон, полюбуйся. Убил кого-то.
Вера Александровна ошалело уставилась на ксерокопированный портрет своего сына:
— Кого ж это ты?
Леня захлопнул крышку чемодана, огляделся:
— А хрен его знает... По пьяни разве все упомнишь?!
Вера Александровна сокрушенно покачала головой, но внутри нее все ликовало: похоже, наступил конец ее мучениям. Она положила листок обратно на стол:
— Вот ведь водка-то что делает: зверит и скотинит!..
Бросив прощальный взгляд на место своих многочисленных кутежей, Леня дал последние указания:
— Менты спросят — ты меня не знаешь...
— Конечно, сынок!
Она проводила его до двери.
— Ну все, мать, бывай, я позвоню...
Утром в генеральском кабинете собрался весь «убойный» отдел за исключением Рогова.
Сан Саныч внимательно рассматривал найденные документы.
— Да, наделал бы он дел, если бы успел сбыть хотя бы половину— Он отложил в сторону очередной документ.— Молодцы, мужики. Выручили. Кстати, а Рогов где?..
Плахов покосился на своих коллег:
— Он какой-то бабуле помогает.
Шишкин, откашлявшись, доложил генералу:
— Сильвера вчера арестовали. Остальных на подписку.
— Я так понимаю, за ним еще грешки водятся?
— Работаем.
В дверь постучали. На пороге кабинета показалась массивная фигура Егорова. Никогда он еще не заходил в этот кабинет в таком прекрасном настроении. Подполковнику пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить улыбку, упорно наползающую на лицо.
